Монах вячеслав и легенда о святом художнике: «так говорят иконы» — «наука»
В древнем столичном монастыре, где жил «русский Джотто» Андрей Рублев, один из его последователей продолжает труд собственного великого предшественника. Икона — это синтез и абстрактное произведение неспециализированного сознания.
Это аскеза, традиция и православная мораль в священном мастерстве, высказывающая духовные совершенства и культуру русского народа.
Он размазывает по буковой доске осетровый клей, а сверху наклеивает ткань большого плетения, которая именуется «поволока». После этого сыпет мел и растирает его.
Рисунок он намечает кисточкой, а кое-какие элементы прорезает металлической иглой. Наконец, он берет листики сусального золота — они отправятся на фон и на нимбы.
На подготовительный этап ушла семь дней работы. Сейчас папа Вячеслав может начать писать икону. натуральные красители и яичная темпера. В точности как тысячу лет назад. Он начинает с более чёрных тонов.
Он утвержает, что «данный этап постоянно называли раскрышкой: икона раскрывается и начинает сказать». Данный термин происходит от русского слова раскрывать. До тех пор пока все пятна чёрные.
В то время, когда покажется узкий слой более ярких оттенков, «все станет светом, и икона сама себя покажет».
Российская Федерация требует срочно вернуть иконы из музея в Соединенных Штатах
The Boston Globe19.03.2011Иконы, культурное наследие России
TF-114.11.2006Россияне приветствуют возвращение иконы как знак восстановления страны
The Times25.06.2004Наглядная аскеза
В соответствии с православной теологии, икона уже существует, потому, что есть творением божиим. Ее суть содержится в вечных сюжетах, каковые она изображает. Живописец — только средство коммуникации.
Как растолковывает папа Вячеслав, «икона — это книга, написанная без букв». Красивый катехизис. Неизменный и немногословный рассказ, направленный верующим.
Исходя из этого на иконах перевернутая возможность: линии, думается, сходятся в точке перед рисунком, красивое пространство обращено к зрителю. «Это рисунок, что входит вовнутрь тебя: верующий не наблюдает на икону, он ее слушает». Икона обращается к внутреннему миру, побуждает человека к размышлениям о себе, о добродетелях, каковые нужно показать, дабы достигнуть Всевышнего.
Это определение аскезы, духовного настроя, лежащего в базе русского православия.
Никакой тени, никакой глубины. С технической точки зрения это вызов для живописца. Лица преображены, существуют вне времени: Вячеслав именует их лики — это слово из старого церковного русского. Образы святых — только духовные.
Икона по сути собственной — абстрактное произведение, в случае если применять максимально широкое значение термина.
«С Джотто и возможностью западное мастерство выбрало эстетически идеальную модель. Русское мастерство постоянно предпочитало внутренний свет и этическую правду» — говорит иконограф.
Россию не затронули гуманизм и Возрождение: первые светские портреты показались уже по окончании 1650 года. Культурная отсталость? Нет, это духовное превосходство над упадочным и сломанным Западом.
По крайней мере, как раз таковой концепции продолжительно придерживалась православная церковь, и она еще жива в исторической памяти русских.
сущность и Следы
Папа Вячеслав Савиных имеет большое количество неспециализированного с Андреем Рублевым (1360-1430), легендарным «русским Джотто», что жил в конце XIV — начале XV века. Это был величайший иконописец, почитаемый православной церковью как святой.
Папа Вячеслав шел по полустертым следам Рублева, изучил любой его мазок, сохранившийся до наших дней, и продолжает это делать, потому, что «ему еще многому нужно обучиться». Он придерживается тех же аскетических и вместе с тем гармоничных взоров на религиозность и жизнь, как и монах Рублев, в случае если делать выводы по тому немногому, что о нем известно.
Рублев несравненным образом выразил это в собственных творениях.
Семидесятипятилетний Вячеслав окончил Строгановский университет искусств в Москве и «написал» собственную первую икону в первой половине 70-ых годов XX века. Это было еще при СССР. Мало церквей было открыто, мал был спрос на иконы.
Но художественное и духовное измерение, которое он открыл, вынудило его всецело поменять собственную жизнь. Он продолжил писать иконы.
За этим пришло ответ стать монахом. «Дабы изображать святых, полезно придерживаться для того чтобы же образа судьбы, как тот, что вели они», — с ухмылкой говорит Вячеслав.
В рабочем кабинете отца Вячеслава — фотография Николая II, последнего царя. Православная церковь неизменно служила самодержавной власти.
Данный монах — консерватор. Он настоятель столичного Андроникова монастыря, в котором жил и трудился Андрей Рублев, и где находится музей его имени, собравший шедевры православного мастерства с XIII по XIX века.
Где-то тут же и могила Рублева. Как говорят археологи, она может пребывать под Спасским собором, самой ветхой церковью Москвы.
В криптах, каковые много раз разоряли гражданские войны и захватчики, нашлась рясы и обувь по крайней мере двух монахов, погребенных в год смерти живописца. Монастырские архивы, подвергшиеся такому же разорению, не оказывают помощь идентифицировать их.
Как мы знаем, что в первой половине 30-ых годов пятнадцатого века в Андрониковом монастыре практически сразу после смерти Рублева погиб и его ближайший приятель Даниил Тёмный, также иконописец.
Дама, реализовывающая музейные каталоги и билеты, может поведать вам истории про шуршание и тени, появляющиеся в монастыре по окончании того, как его закрывают для визитёров, и не прекращающиеся всю ночь. Но, любой, у кого имеется самое минимальное воображение, может ощутить в этих стенках что-то древнее, глубокое и немногословное.
Это, непременно, почувствовал Андрей Тарковский, снявший в Андрониковом монастыре многие сцены собственного фильма «Андрей Рублев» (1966), вдохновленного легендой о святом художнике. Это притча о живописце — творце красоты, что противоставляется «политику» — убийце и разрушителю, на чьи зверства ошеломленный храбрец должен наблюдать, в конечном итоге с кошмаром находя в них собственный отражение.
Фильм говорит о том, как русские сопротивлялись татарскому игу, опираясь на собственную духовную силу и творчество. Это метафорическая критика коммунистического режима (не напрасно Брежнев запретил данный фильм).
Фильм полон размышлений о наследии старой языческой Руси и о православном мистицизме, каковые питали священного художника, ставшего знаком национальной идентичности.
Метафизическая троица
В Спасском соборе Андроникова монастыря остались только следы фресок, нарисованных Рублевым. Иконостас, древесная стенки, отделяющая неф от алтаря, также был его работы. Он уже давно прекратил собственный существование.
В сегодняшнем иконостасе имеется и пара икон, написанных отцом Вячеславом. Монах останавливается перед собственной «Троицей».
Он трудился над ней более года. Он направляться канону «Троицы» Рублева, выставленной в Третьяковской галерее тут же, в Москве.
Икона XV века реконструируется в личном, современном ключе. Обращение не о стиле, а об неспециализированном композиционном нюансе.
Это метафизическая живопись. И все же думается, что она была нарисована Рублевым шестьсот лет тому назад.
«Иконописец направляться канонам и избегает произвола. Но он не душит собственную индивидуальность, которая все равно проявится: это не только священное изображение, но и мастерство», — говорит монах Вячеслав.
Следуя традиции, Вячеслав Савиных не ставит подписи: у иконы имеется создатель, но она есть плодом общего сознания и общего опыта. Ты обязан ощущать себя частью единого целого.
Это мастерство, тысячу лет сопровождавшее русское православие, высказывает духовные совершенства всего народа, с которыми продолжает себя идентифицировать национальная культура, кроме того в собственном светском проявлении.
Иконы народа
Православные русские молятся перед иконой с открытыми глазами. Они исповедуются иконе, в присутствии попа. Это не декоративный предмет.
Это врата, разрешающие войти в сакральное измерение. «Воздействие, разворачивающееся перед отечественными глазами, не подчиняется законам земного существования», — растолковывает ведущий русский эксперт по иконам Леонид Успенский. Это эмоциональный опыт.
И это относится ко всей православной литургии. Это народная литургия, тем самым связанная с дохристианским опытом.
Священников-эрудитов всегда было мало. В церквах нет скамей, верующие все время в движении. Они переходят от одной иконы к второй, быстро кланяясь и осеняя себя крестным знамением. В то время, когда кто-то причащается, остальные поют хором, а священик продолжает работу.
В собственном рассказе «Святой ночью», написанном во второй половине 60-ых годов XIX века, Антон Чехов обрисовал эту воздух: церковная работа казалась рынком, на котором сновали туда-сюда люди, и царила «какая-то целая, детски-безотчетная эйфория».
В праздновании Пасхи, самого главного праздника для русских, близость литургии с языческими ритуалами начала весны более очевидна, чем где-либо. Троекратный поцелуй, которым обмениваются в полночь, а после этого в течение всего воскресенья со словами «Христос воскресе» — это поздравление с появлением и окончанием зимы новой надежды.
Благословление икон, каковые носят из дома в дом в Пасхальный понедельник — общинный ритуал, что в той либо другой форме существует не первое тысячелетие.
РПЦ признает собственной народную литургию со всем ее языческим наследием. К Божественной тайне нельзя подойти рационалистично.
Человеческий ум не в состоянии ее осознать. Только духовная трансцендентальность разрешает приблизиться к ней.
Иконы — краткое воплощение и вместе с тем сущность данной литургии, мистического и нерационального взора на религию и на судьбу.
Идентичность
Религиозный антирационализм православия, «коротко изложенный» в иконах, был созвучен романтической чувствительности гигантов литературы XIX деятелей и века славянофильства. Гоголь, Достоевский, Толстой, Тургенев, философ Василий Розанов и многие другие отправлялись в паломничества к святыням православных мистиков в отыскивании «русской души».
Духовным средоточием национального сознания стал монастырь Оптина Пустынь в Калужской области, приблизительно в 200 км от Москвы. Это место соответствовало общинным чаяниям этих интеллектуалов.
По словам историка Орландо Фиджеса, это был «священный микрокосм их совершенной России».
Иконы распространились в Российской Федерации в десятом веке. Они приходили из Византии.
В течение двухсот лет их писали в греческом стиле. Но в то время, когда установилось татарское иго, Византия была на большом растоянии.
Священные изображения купили уникальный русский темперамент. В конечном итоге они пришли к художественной вершине, достигнутой Андреем Рублевым.
И стали выражением духовного единства народа.
Восточные корни русского христианства повлекли за собой тот факт, что столичная империя стала теократией, соединявшей государство и церковь, правитель которого имел божественную природу и был известен как царь, подобно цезарям Византии и, в более раннее время, Рима. В то время, когда Константинополь был в руках турок, русская церковь провозгласила Москву «третьим Римом», последним престолом «подлинной религии», единственной надеждой христианского мира на спасение.
Мессианство стало идеологией царской империи, изоляция от Запада укрепилась и оставалась прочной в течении столетий, закрепившись в исторической памяти русских. Это нужно знать тем, кто желает осознавать, что происходит в Москве, как Российская Федерация видит собственную роль в мире и как Россию принимает остальной мир. ее настоящее и История страны в громадной степени растолковывают иконы и монастыри, красная нить, объединяющая Андрея Рублева и таких людей, как Вячеслав Савиных.
И время расщепляется и снова прибывает в том направлении, откуда оно начало собственный путь — в Андроников монастырь.
Старообрядческая живопись: история ветковской иконописи
