Там, где еще не высохли иконы — «наука»
Монах не пропускает нас вовнутрь без наставления, но он заслужил это право. К нашей группе ученых, приехавших в Румынию на конференцию, посвященную научному наследию историка Питера Брауна (Peter Brown), относятся прекрасно.
Мы стоим в библиотеке Нямецкой лавры, где в первый раз было переведено на славянский язык «Добротолюбие», являющееся наиболее значимым сборником духовных произведений православной мысли, и нам дали подержать в руках уникальные заметки переводчика. Мы наблюдаем на внушительное церковное убранство, где с каждой стенки на нас наблюдают мерцающие лики святых.
Мы постояли перед иконой Божией матери XIV века (она чудотворная), которую монастырю подарил Константинополь. Сочащееся из иконы тепло не позволяет оторвать от нее взор.
Мы постояли перед гробницей святого, которая в коммунистическую эру вспучила почву над ней. Необъяснимо — как тогда, так и по сей день.
Поведавший нам эту историю ученый — доктор наук, обладающий восемью языками, а таковой человек вряд ли начнёт придумывать сказки.
Как я уже сообщил, проводивший для нас экскурсию по монастырю монах заслужил право прочесть нам проповедь. Он задает нам на румынском языке несложной вопрос, что переводит отечественный хозяин.
В чем суть отечественных изучений главных моментов истории византийского и современного православия, в случае если нас самих эти истины не преобразили? Мы, профессор , занимающиеся разными качествами истории православия, лишь культурно радуемся, потому, что у современной науки нет ответа на данный вопрос ввиду того, что в научном сообществе существует немногословное соглашение ни при каких обстоятельствах его не задавать.
В тот вечер мы приезжаем в бывший отель для коммунистов в Яссах, что стал общежитием православной семинарии. В грубо вырубленных нишах стоят сравнительно не так давно написанные иконы. Еда изысканная — дабы доставить нам наслаждение.
Несколько парней, часть из них подросткового возраста, образовывает преданную свиту главного монаха. Всего их пятнадцать.
Изучающие богословие студенты с почтением относятся к нам, зарубежным ученым, почему на протяжении еды царит неловкое молчание. Но это молчание на протяжении следующего обеда прерывается, в то время, когда они поднимаются и начинают петь.
Мало что на свете может сравниться с песнопениями православных монахов на горе Афон. Это неповторимый будильник, талантливый пробудить спящие уголки людской души.
Мне сходу делается ясно, из-за чего эта молодежь ходит по семинарии вместо того, дабы наслаждаться посткоммунистическим глянцем в близлежащем торговом комплексе. Будь я румынским тинейджером, я бы также обязательно присоединился к ним.
Ветхие песни выполняют юные голоса, и совершенно верно так же, большая часть встретившихся нам церквей не древние, а современные, с чуть высохшей на них краской. Непременно, такие монументы глобального наследия ЮНЕСКО как храмы в Воронце, Молдовице и Путне запоминаются на долгое время.
В случае если принимать к сведенью росписи (а это нужно делать в обязательном порядке), то их возможно причислить к великим произведениям ранней современной теологии. Но у меня появилось чувство, что на каждую ветхую церковь, которую мы посетили, в Румынии приходится две новых.
Большая часть историков искусств игнорируют эти циклы иконографии, завороженные более древними монументами, и вследствие этого они лишаются шанса подтверждать ту главу в истории искусств, которая пишется сейчас. Orthodox Arts Journal в далеком прошлом уже пишет о том, что иконопись в посткоммунистической Румынии переживает период расцвета, и что это не просто консервативная реакция.
Кое-какие мастера строят мелкие скромные церкви, наполненные архитектурными новшествами и создающие противовес огромным проектам, реализуемым на национальные средства. Как информирует Кристофер Меррил (Christopher Merrill) (писатель из США, переводчик и журналист — прим. пер.), современное художественное влияние также играет свою роль.
В 1980-е годы, в то время, когда разрушение церквей еще длилось, румынский живописец Сорин Думитреску (Sorin Dumitrescu) первым начал оказывать сопротивление социалистическому реализму духовной тематикой. Бросив курить на протяжении паломничества на гору Афон (а Думитреску курил по три пачки в сутки), он был вознагражден двумя видениями Девы Марии, что до сих пор воодушевляет его на написание авангардных икон.
Живописцы, планирующие в Бухаресте около его галереи «Катакомба», продолжают эту работу под его управлением.
Переезжая с место на место, мы следили за тем, как пробуждается от зимней спячки почва, как словно бы символизируя это духовное восстановление. В поездке я просматриваю довольно часто обсуждаемый роман Евгения Водолазкина «Лавр», где он пишет о юродивом из XV века Арсении.
Арсений видит будущее. Не смотря на то, что данный человек живет в конце средневековья, он почему-то наступает на пластиковую бутылку, как словно бы предвидя тот плохо замусоренный в коммунистические годы ландшафт, что окружает меня.
Я просматриваю в автобусе, а отечественный ученый экскурсовод поднимается и отвечает на тот вопрос, что задают многие из нас. Кто данный современный святой, чей лик мы видим в каждом храме и в каждом магазинчике на углу?
Его, как и главного храбреца Водолазкина, кличут Арсений (в миру Зиан Бока) (1910-1989 гг.). Будучи иконописцем и подвергаемым преследованиям монахом, он помогал переводить «Добротолюбие» на современный румынский язык.
К моменту прихода к власти коммунистов он был глубокоуважаемым настоятелем монастыря. Мы определим о чудесах, (а также, о билокации), каковые без злого умысла зафиксировали коммунистические власти.
Сейчас обворожительный роман Водолазкина перестает казаться необычным.
«Так говорят иконы»
L’Espresso31.03.2016Российская Федерация требует срочно вернуть иконы из музея в Соединенных Штатах
The Boston Globe19.03.2011’Иконописный’ адмирал
Сутки30.10.2008
Но по большей части святость, свидетелем которой я стал, принимает форму обычной доброты. Один из отечественных хозяев архимандрит Хризостом был в полной мере успешным дипломированным экспертом, но внезапно почувствовал вакуум, которая привела его к вере.
Как сообщил о постриге Томас Мертон (Thomas Merton), все несложнее несложного, если ты делаешь это не хорошо, но весьма тяжело, если ты делаешь это прекрасно. Умный, гостеприимный и радостный папа Хризостом очевидно относится ко второй категории.
Румынские христиане, с которыми я вижусь, не наблюдают на православие через розовые очки. В случае если сказать о политике, то всех их тревожат территориальные амбиции путинской России.
Многих представителей духовенства тревожит то, что подобные амбиции русской церкви смогут побеждать на долгожданном Всеправославном соборе, что обязан пройти этим летом. В Румынской православной церкви так же, как и прежде тревогу приводят к национализма, филетизма (тенденция в поместных православных церквах приносить общецерковные интересы в жертву национально-политическим — прим. пер.) и сговора между государством и церковью.
Но верующие обращаются к помощи великого сонма святых, каковые наблюдают на них с каждой церковной стенки, и к смиренной твердости духа, которая помогала им во времена коммунизма.
Но в каждом месте, куда мы приезжаем, нам опять и опять задают одинаковый вопрос — задают ученые, монахи, а незадолго до Великого поста и один епископ: из-за чего вас интересует история православия, не смотря на то, что сами вы не православные? Мы ученые из Америки, Израиля, Австрии и Германии, любой из нас исследует ту либо иную тематику, связан с научным наследием той либо другой школы — но у нас нет ответа, и мы . Но это вопрос из лучших побуждений.
Как словно бы рабочие задают вопросы группу изнуренных тяжёлым трудом по сбору урожая собратьев, из-за чего те не едят.
Так или иначе, в последний вечер отечественного мероприятия очень благодарные за стипендию Питера Брауна румынские православные священники вручают нам икону, дабы мы передали ее известному историку. Краски на ней еще не высохли, и упаковывать ее запрещено.
Мэтью Миллинер — адъюнкт-доктор исторических наук искусств Уитонского колледжа.
Experiments to do at Home! 14 DIY Science Experiment Ideas for Kids!
