Эпоха отказа от святынь — «наука»
Интервью с доктором наук Гжегожем Кухарчиком (Grzegorz Kucharczyk) — сотрудником Университета Истории Польской академии наук, автором публикаций на тему секуляризации Европы в XIX-XX столетиях.
Wprost: В соответствии с докладам дискриминации и исследований венского Центра нетерпимости по отношению к христианам, ежегодно в Европе происходит пара сотен нападений из-за религии. Из-за чего европейцам на данный момент больше мешает свинина в школьных столовых, чем враждебный антиклерикализм?
Гжегож Кухарчик: В случае если посмотреть на европейскую историю, ответ возможно поискать в эру Французской революции, но современная фаза секуляризации, для которой характерна стремительная дехристианизация прежде всего Западной Европы, ведет отсчет с середины 1960-х годов, другими словами с так называемой культурной революции. С того момента начался процесс, что ведет к выдавливанию и секуляризации области сакрального из публичной сферы в широком смысле.
В следствии быстро падает посещаемость церковных работ. Происходит что-то, что немцы именуют «Entkirchlichung» — разрыв связей с Церковью.
И данный процесс касается не только католицизма.
— Кризис христианства заметен невооруженным глазом, но из-за чего секуляризация так легко берет верх?
— Прежде всего вследствие того что современный кризис Католической церкви необыкновенен: он затрагивает в равной степени и их пастырей и овечек. Публичное окружение, в первую очередь, семья, которая для христианства и особенно для католицизма была раньше естественным местом развития, переживает упадок.
А в один момент пастыри сеют смущение в рядах верующих. Во-вторых, с середины 1960-х годов стали развиваться разнообразные либеральные течения, приверженцы которых «идут маршем по официальным университетам».
Это в основном те же самые радикалы, каковые в мае 1968 боролись на баррикадах, а с 80-х закрепились в структурах управления национального либо общеевропейского уровня. В их замыслы входит как равноправие для меньшинств, прежде всего сексуальных, так и идеи, каковые именуют на данный момент неспециализированным термином «гендеризм», другими словами идеология, отрицающая классическое (но, не только христианское) представление о семье и человеке.
— В чем секрет успешности перемещений ЛГБТ?
Секуляризм – это не атеизм
The Huffington Post31.07.2012Мы положим финиш религии
Salon23.12.2014Откровения атеиста
AlterNet20.05.2014В борьбе за здравый суть
Salon14.01.2014— Их стратегия начинается с этапа «поболтаем о», другими словами сперва всех приучают к теме. По окончании этапа бесед, к примеру, о гомосексуалистах, акцентируются отдельные примеры людей, каковые подверглись публичному остракизму на данной земле, примеры распространяются на всю группу, потом направляться прошение об отсутствии толерантности, с которым направляться бороться.
Позже приходит время политических акций. Лозунги о борьбе с нетолератностью включают в программы политических партий, а этому сопутствуют мероприятия из сферы массовой культуры: фильмы, сериалы, телепередачи, в которых гомосексуалисты ни при каких обстоятельствах не предстают в роли отрицательных храбрецов.
И это трудится. Целый данный механизм четко виден в Соединенных Штатах, где по окончании долгой подготовки земли пришло время политических ответов.
— Но из-за чего те либо иные идейные перемещения воображают опасность для христианства в Европе, которое переживало нехорошие кризисы, к примеру, кровавые религиозные войны?
— Идеи смогут иметь важные последствия. Очевидно, сегодняшний кризис христианства на Западе содержится не в каких-то религиозных войнах (не смотря на то, что, парадоксальным образом, как сказал Гилберт Кит Честертон (Gilbert Keith Chesterton), они являются доказательством энергии религии), а в том, что люди стали равнодушны к духовным вопросам.
Религия уже никого, в действительности, не тревожит. Так что мы видим не захват чьих-то святынь, как бывало во времена религиозных войн, а уход из собственных мест культа.
— Быть может, угроза ислама, последователей которого в Европе делается все больше, вынудит прошлых христиан проснуться?
— Быть может, какие-то шансы имеется, в итоге, «Дух дышит, где желает». Но я не просто так упомянул о кризисе пастырей.
К нам движется волна людей, каковые не верят в Христа, в основном верующих мусульман, и, казалось бы, это подходящий момент для евангелизации, в это же время католические и протестантские иерархи предостерегают от для того чтобы рода деятельности. Они растолковывают, что евангелизация приезжих возможно воспринята как вредный прозелитизм,что в итоге нарушит публичное самообладание.
Шансы укрепить веру тают на отечественных глазах.
— Значит, угрозой для христианства стали не только наступление и секуляризация ислама, вместе с тем сами пастыри?
— Это одна из ответственных обстоятельств современного кризиса христианства. Как это случилось?
Переломным событием был Второй Ватиканский собор в 1962-1965 годах, а самым ответственным было то, что происходило по окончании него во Франции, Западной Германии, государствах Бенилюкса. В том месте веял, как говорили тогда, дух Собора.
В конечном итоге это был эргономичный инструмент, дабы отыскать лазейки, разрешающие оправдать несоответствия с учением Католической церкви. Исходя из этого такие заявления, как слова главы Конференции епископов Германии кардинала Рейнхард Маркс (Reinhard Marx), что германская Церковь — это не филиал Ватикана, не приводят к.
— В случае если ли у христианства шансы в столкновении с пылом ислама?
— В долговременной возможности — нет. Экспансия ислама, притесняющего христианство, постоянно происходила в кризисные для Церкви моменты.
Первый этап мусульманских завоеваний в VII-VIII столетиях затронул регионы, каковые перед этим десятки лет разрывали ереси, к примеру, арианство. Следующая волна в четрандцатом веке, в то время, когда турки покоряли Балканы, пришла на протяжении глубокого духовного кризиса, в то время, когда один Отец был в Риме, а второй — в Авиньоне.
Следующий этап мусульманских завоеваний в шестанадцатом веке совпал с эрой Реформации, другими словами с очередным духовным кризисом в Европе. Такова закономерность.
А на данный момент мы столкнулись с самым важным кризисом в истории христианской цивилизации либо тем, что от нее осталось.
— Из-за чего он самый важный?
— на данный момент никто в Католической церкви не ведет споров о правилах «лишь Писание» либо «лишь вера», нет узких теологических споров. Под вопрос ставятся принципиальные понятия, каковые закреплены не только в христианстве, но и в естественном праве, известном греком и римлянам.
К примеру, происходит пересмотр понятия брака, как женщины и союза мужчины.
— Как Церковь справляется с лоббированием ЛГБТ-перемещений, каковые поддерживают однополые браки?
— Нужно признать, что не хорошо. В переломные моменты данной настоящей войны пастыри молчат.
Отыщем в памяти июнь 2015 года и решение Верховного Суда США, что на федеральном уровне легализовал так именуемые однополые браки (кстати, благодаря голосу Энтони Кеннеди (Anthony Kennedy) — судьи, назначенного республиканцами, консерватора и католика). От Папы Франциска мы не услышали тогда никаких решительных слов.
Ни американские епископы, ни Отец совершенно верно так же не отреагировали на вскрывшиеся в прошедшем сезоне случаи торговли органами абортированных детей.
— Американские консерваторы обвиняют Папу, что в собственном выступлении перед Конгрессом США он ни разу не сказал слова «аборт», но много говорил о защите внешней среды и миграции. Иначе, часть верующих, к примеру, те, кого The New York Times именует либеральными католиками, поскольку они поддерживают однополые браки, почувствовала, что их увидели.
Угрожает ли Католической церкви новый раскол?
— Раскол нам, очевидно, угрожает, фактически, он уже заметен. Не только в Соединенных Штатах, где, фактически, не было бы решения Верховного Суда, если бы не кризис в лоне самой Церкви.
Важный раскол виден в Германии, где иерархи объявили, что разрешат приступать к причастию разведенным людям, каковые живут в новых гражданских альянсах. Германские священники говорят прямо, что епископы из Африки либо Восточной Европы смогут делать, что желают, а Церковь в Германии отправится своим методом, по причине того, что она— не филиал Ватикана.
— Важный раскол случился в Англиканской церкви, но, например, на фоне спора о рукоположении священников-гомосексуалистов. Это не идет англиканцам на пользу, потому, что, по опубликованным сравнительно не так давно изданием The Spectator подсчетам, в случае если ничего не изменится, и церкви продолжат пустеть, к 2067 году Англиканская церковь провалится сквозь землю.
Быть может, таковой сценарий угрожает католикам, но священники этого пока не подмечают?
— Любопытно, что как либеральные, так и верующие епископы, думая о ситуации Католической церкви, говорят об этом расколе и ставят одинаковый диагноз. Все видят, что обстановка сложная, что меньше людей ходит в церковь и участвует в церковных таинствах.
Либеральные епископы делают вывод, что необходимо открыться к миру, другими словами, де-факто, отказаться от учения Церкви — не только сформулированного в энцикликах Папы, но и содержащегося в Евангелии. Со своей стороны, верующие епископы, желают остаться верными этому учению.
— Верность учению вернет людей в Церковь? Согласно данным статистики две трети голландцев ни во что не верят.
— Церковь может стать привлекательной при условии, что она не выглядит подделкой. Люди не обожают имитаций, как в материальной, так и в духовной сфере, они ощущают фальшь, исходя из этого Церковь должна быть настоящей.
— Другими словами в 1960-70-е годы, в то время, когда европейцы начали отворачиваться от веры, она не была настоящей?
— К сожалению, уже тогда она потеряла это свойство. Хорошим примером может послужить 1966 год. В коммунистической Польше, за металлическим занавесом, много тысяч людей праздновали на улицах тысячелетие крещения.
Над этим смеялись, говорили, что в сравнении с утонченной западной теологией — это народный, несложный католицизм. А одновременно с этим семинарии и костёлы в Западной Европе пустели.
Верующие увидели смуту, которая пришла с так называемым духом Собора, другими словами творческий подход некоторых пастырей к дисциплине и учению Католической церкви.
— Церковь с жёсткими пастырями склонит людей возвратиться?
— Во Франции, в случае если кто-то и ходит в церковь, то именует себя традиционалистом и посещает так именуемые Тридентские мессы. Семинарии и аббатства, где придерживаются правил, соответствующих традиции (и я не говорю тут о Священническом братстве святого Пия Х), трещат по швам, кризиса в том месте нет.
Та же обстановка в Соединенных Штатах и Германии. Другими словами те семинарии, где сопротивляются секуляризационным течениям, пользуются самым громадным успехом.
Со своей стороны, в случае если посмотреть на совсем другую сферу, на предварительных выборах в Соединенных Штатах торжествует Дональд Трамп. Абстрагируясь от кризиса в Республиканской партии, возможно заявить, что его успех проистекает из того, что людям честно надоел обман политкорректности.
«Великий мужской отказ»
