А.н. ефимов: на фронте оценивают и выдвигают не по возрасту и званиям
За время войны отважный летчик А.в наше время. Ефимов совершил 239 боевых вылетов на штурмовку вылетов и войск 49 противника на их разведку. Он удостоен высших призов.
Ефимову два раза присвоено звание Героя СССР.
В июле 1942 года первые шесть летчиков,прошедших подготовку на самолете Ил-2 в Ворошиловградской авиационной школе, пребывавшей тогда в г. Уральске, были направлены в запасной полк, где им предстояло осваивать боевое использование этого самолета. Но авиационная индустрия уже начала выпускать каждый месяц много, а позже и тысячи таких самолетов.
Подготовленных летчиков для них не хватало, и нас безотлагательно направили на фронт под Москву в 1-ю Воздушную армию, в штурмовой авиаполк.
Тут мы освоили боевое использование Ил-2, другими словами выполнили пара десятков полетов на бомбометание и нас направили в 198-й авиаполк под Волоколамск. Встретили нас приветливо, но в первую очередь задали вопрос, на чем мы летали и какой у нас налет.
Выяснив, что на Ил-2 отечественный налет всего 10 часов, комполка помрачнел и заявил, что придется все затевать сперва.
Нам было нужно детально изучить район военных действий, поскольку штурмовики летают на малых высотах и нужно все время знать, где ты находишься и как возвратиться на собственный аэропорт по окончании исполнения боевого задания. Первый бой И вот в последних числах Ноября комполка по окончании разбора полетов за сутки объявляет, что на следующий сутки полк будет наносить штурмовые удары по минометным и артиллерийским железнодорожным узлам и батареям противника.
На станцию Осуга отправится четверка Ил-2 Васильева (я – в ее составе), и додаёт, дабы строго делали все правила полетов.
Меня охватила радость: наконец я стану настоящим боевым летчиком и на деле смогу защищать отчизну. Но было и беспокойство, как я справлюсь с заданием.
Я подошел к начальнику звена Васильеву с целью уточнить задание для меня, но тот улыбнулся и сообщил, дабы я прекрасно выспался, а все указания он даст на следующий день перед вылетом.
Я поднялся рано и в первую очередь взглянуть на небо. Оно было затянуто тучами, но тумана не было, значит, вылет состоится.
На аэропорте начальник звена выстроил отечественную четверку и детально поведал о порядке отечественных действий на всех этапах полета. Я лечу справа ведомым второй пары, обязан не отрываться и повторять все действия ведущего.
Сели в самолеты. Ожидаем. Вот – зеленая ракета. Это сигнал нам. Запустили двигатели и вырулили.
Взлетели прекрасно и скоро собрались. Линию фронта пересекли на малой высоте, вышли на железную дорогу и забрали курс на станцию.
Над нами низкая, целая облачность, она выручает нас от вражеских истребителей. Им тяжело отыскать и нападать нас, но мы все время крутим головами, а что если истребители покажутся.
Вот по радио голос начальника: «в первых рядах цель!» Мы видим строение и пара эшелонов. Со станции тут же по нам стали бить автострадами зенитных снарядов «эрликоны» – скорострельные зенитные орудия.
Разрывы вспыхивают то вверху, то сбоку от нас. в первых рядах облако разрывов. Делаю противозенитный маневр, ухожу вправо и перевожу самолет на понижение. Четко вижу в первых рядах внизу четыре зенитных орудия.
Перевожу самолет в даю и пологое пикирование по ним очередь из пушек. Разрывы снарядов накрывают батарею. Германские артиллеристы падают и разбегаются.
Вывожу самолет из пикирования, но собственную группу не вижу. Произошло самое нехорошее: до тех пор пока я атаковал батарею, несколько ушла вперед.
Вижу вторую батарею неприятеля, ведущую пламя в первых рядах, по всей видимости по отечественной группе.
Меня им не видно. Отлично. Прицеливаюсь и произвожу 4 реактивных боеприпаса, каковые разрываются среди орудий.
Батарея замолкает. Вижу в первых рядах собственную группу. Скинув бомбы на эшелоны, они уже уходят от станции.
Мне нужно лететь за ними, но у меня не скинуты бомбы. Разворачиваюсь опять на станцию, прицеливаюсь и вижу, как мои бомбы рвутся среди эшелонов.
Станция на долгое время выведена из строя. А около меня – разрывы зениток, но их намного меньше, и я, не обращая на них внимания, разворачиваюсь к себе. Бросаю взор на горящие эшелоны, ищу собственную группу, но ее нет Беру курс на аэропорт.
Лечу, лечу, но его все нет и нет, значит, я заблудился. Что делать? Осматриваю местность.
Наконец вижу летное поле и на нем самолеты Ил-2, но носы у них окрашены в желтый цвет. Это отечественный братский полк.
Сажусь. Лучше сесть у друзей, чем с малым остатком горючего лететь к себе.
Тут заправили мой самолет, указали направление, и через 7 мин. я уже приземлился на своем аэропорте. Определю, что меня посчитали сбитым. Само собой разумеется, отругали, «проработали», но спасло то, что это был мой первый боевой вылет.
И все же в этом вылете я сделал много: вывел из строя две вагоны и зенитные батареи с снарядами. Станция долгое время не трудилась, тем более что по ней еще пара дней бомбили отечественные самолеты.
Каким-то образом в штабе дивизии поступила информация, что одинокий летчик штурмовал станцию Осуга, и комдив приказал поощрить его. Тогда меня прекратили укорять и уже всегда допускали к боевым полетам.
На фронте летчика оценивают и выдвигают не по возрасту, а по боевому опыту, по качеству и количеству боевых вылетов, по эффекту военных действий. И не так долго осталось ждать меня стали выпускать уже ведущим групп штурмовиков.
Это произошло тогда, в то время, когда при очередном боевом вылете у отечественного начальника звена по окончании взлета начались неполадки с двигателем, и он отправился на посадку.
В этом случае руководство принимает ведущий второй пары, а я именно был ее начальником. Делаю круг над аэропортом и беру курс к линии фронта.
По заданию мы должны были стереть с лица земли вражеские эшелоны на второй станции. Ведомый начальника звена пристраивается ко мне, и мы втроем летим на запад. Пересекаем линию фронта, подлетаем к железной дороге.
Через пара мин. в первых рядах вижу станцию и стоящие на ней эшелоны.
У меня сходу кончились все беспокойства. Цель в первых рядах и прекрасно видна. Покачиваю крыльями, даю осознать ведомым, что начинаем атаку.
Перевожу самолет в пикирование. На снегу замечательно видны эшелоны. Прицеливаюсь, с ходу сбрасываю бомбы.
Ведомые делают то же самое. Взрывы бомб видны и на вагонах, и на дорогах. Повторяю атаку, открываю пламя реактивными боеприпасами.
От ведомых летят кроме этого «эрэсы».
Эшелоны покрываются дымом и пламенем. Выйдя из повторной атаки, беру курс на восток, к себе. Летим над самой почвой.
Возможно, нас уже ищут «мессершмиты», дабы наказать за разгром станции, и нам нужно уходить скрытно. За линией фронта набираем высоту и пробуем отыскать аэропорт, но его опять нет.
Наконец видим железную дорогу, идущую на восток. Она именно проходит около аэропорта.
Вот и он.
Комполка выслушал мой доклад и лишь сообщил: «Еще один ведущий показался». С того времени я стал начальником начал и звена самостоятельно водить группы на боевые задания. Вылеты следовали друг за другом. В большинстве случаев, действовали мы удачно.
Но один раз нам попался тяжёлый орешек – ЖД мост через реку Вазуза. Три первых попытки уничтожить его не имели успеха.
Зенитный пламя был таковой интенсивный, что прицеливаться было трудновато, и бомбы падали мимо моста. Перед четвертым вылетом я внес предложение начальнику выделить особую группу для подавления зениток.
По всей видимости, мне прекрасно запомнился мой первый боевой вылет, в то время, когда я уничтожал зенитки. Комполка одобрил мое предложение.
Мы вылетели восьмеркой. в первых рядах летела моя пара, и, подойдя к мосту, я перешел в пикирование, обрушил ракеты и бомбы на зенитную батарею, после этого пушечным огнем начал подавлять другую. Сейчас подошли остальные шесть самолетов.
Зенитчики, занятые мной, прозевали их, и отечественные свободно скинули бомбы. Кое-какие из них попали в фермы, и мост разломился на части. Мы же без утрат возвратились на аэропорт.
Отечественный опыт был отмечен руководством и начал активно использоваться.
Сотый вылет
На следующий сутки, 28 июня, состоялся мой сотый боевой вылет. Мне весьма везло. В большинстве случаев штурмовиков сбивают на 15 – 20 вылете, а тут уже целая сотня, и все проходит благополучно.
Иду четверкой на протяжении реки Березина. Где-то должна быть переправа, но ее пока не видно. Внезапно вижу что-то похожее на мост.
Подлетаю ближе и вижу понтонный мост, по которому переправляется техника. Даю команду на атаку, направляю самолет на мост и сбрасываю бомбы.
Ведомые делают то же самое.
Разрывы бомб накрывают мост. Техника и люди летят в воду. Переправа стёрта с лица земли. 24 июля мне поручают вести полк в составе 3 эскадрилий на уничтожение танков недалеко от реки Неман.
Взлетаю и собираю группу, пересекаю реку и вижу многочисленную группу танков.
Направляю самолет на них. Ведомые эскадрильи следуют за мной. Неожиданно передо мной появляются много разрывов. Отворачиваю вправо, после этого влево и перевожу самолет в пикирование.
Вот цель поймана в прицел. Бросаю бомбы, вывожу самолет из пикирования и начинаю разворот для повторения атаки. Внезапно мощный удар. За ним еще и еще.
Самолет накреняется и переходит на понижение. В кабину врывается дым, бьют брызги тёплой масла и воды.
Мотор очень сильно трясет. в первых рядах – Неман, за ним – отечественные войска, за ним – спасение. Неожиданно – тишина мотор останавливается, самолет быстро понижается, вот он уже над водой, в первых рядах берег.
Поднимаю шнобель, вода кончается, и машина плюхается на землю. Удар! Я поднимаю ноги и упираюсь ими в приборную доску, это выручает мою лицо и голову. Наконец самолет останавливается.
Пара секунд отделяли меня от верной смерти.
Осматриваюсь и вижу приближающихся солдат. Кто они? Собственные либо немцы.
Слышу крики: «Не стреляйте! Мы собственные!» К вечеру добираюсь к себе, на собственный аэропорт.
Тут меня ожидала печальная новость: не считая меня были сбиты еще два начальника эскадрильи.
5 мая 1945 года сделал последний вылет на порт, где в складах забаррикадировались остатки германских армий. Двумя четверками штурмовиков, ракетами и бомбами мы перевоплотили баррикады в развалины.
Вечером мы слушали приказ Главнокому, что войска 2-го Белорусского фронта овладели большим портом и военно-морской базой немцев на Балтийском море. В 1945 году, перед штурмом Рейхстага, по приказу маршала Жукова было зажжено 240 прожекторов. Это был финиш войны
Свет
Победа мне видится светом,
но не символическим, нет,
а в смысле еще не прославленном,
прямом, как прожекторов
свет.
В ту ночь они, двести и сорок,
войну ослепили в упор.
Зажглись они разом, как
порох,
но так и не меркнут с того времени.
И думается: всё, с чем
дружили,
что может светиться в ночи,
тогда мы собрали, сложили
и в эти положили лучи.
Вулканную гнев Урала,
громов реактивных валы,
и плошку под сводом подвала –
печальную люстру войны.
Звезду, что ушла
партизанить
и искоркой стала во мгле,
и ту, что взошла у Рязани,
на столбик, привстав
на бугре.
И свечи старая женщина богомолок
в заждавшихся окнах в селе,
во вдовьих глазах комсомолок
на, Всевышнего проклявшей, почва.
И отечественных снегов
беспредельность,
и отечественных сердец чистоту,
и правого дела смертельность,
и веры собственной наготу.
А тот, кто прологом
к Победе
зарю среди ночи зажег –
мальчишка, кому двадцать
третий
чуть улыбнулся годок,
остался невидим за светом,
зажженного им же луча.
Только в каменных пальцах
планеты
державная светит свеча.
И помнится ей, как когда-то
прожекторов били лучи
Приди на могилу воина
и факел зажги от свечи!
М. МАКСИМОВ
О проекте Лица Победы
Куда исчезают знаменитости?Ефимов В.А. [Товарищ Правда]
