Почему народ всегда не тот. борис акунин и демократия — «общество»
Борис Акунин, как легендарный медиа-любитель и деятель рассуждений на исторические и социальные темы, не имеет возможности не обнаруживать собственных взоров в собственных же произведениях. Открываем его роман «Турецкий гамбит», читаем:
«Я, Варвара Андреевна, по большому счету соперник д-демократии. – (Сообщил и покраснел). – один человек изначально не равен второму, в этот самый момент уж ничего не сделаешь. Народовластие ущемляет в правах тех, кто умнее, т-гениальнее, работоспособнее, ставит их в зависимость от тупой воли глупых, посредственных и ленивых, п-потому что таковых в обществе неизменно больше.
Пускай отечественные с вами соотечественники сперва отучатся от свинства и заслужат право носить звание г-гражданина, а уж тогда возможно будет и о парламенте поразмыслить».
Возможно, храбрец, которому эта фраза в собственности, мысли автора и не отражает. Не знаем.
Быть может, сам Борис Акунин разделяет совсем противоположные взоры. Но в контексте его насмешливого отношения к основной героине (которая, кстати, ратует за равноправие и разумное публичное устройство) будем и его вычислять «по большому счету соперником народовластия».
С чем спорить не приходится, так это с тем, что народовластие свидетельствует власть большинства. Вправду, вывод тех, кого меньше, не торопятся быть учтенными. По сути, народовластие по большому счету – это форма диктатуры.
Диктатуры, как навязывания одной группой людей собственной воли второй группе: большая часть диктует собственную волю всему обществу. В этом отношении народовластие имеется то же подавление, что и царская власть.
Но в чем несправедливость народовластия?
Несправедливость, пишет Акунин, в том, что большая часть никак не имеет возможности «отучиться от свинства», а их власть означала бы подавление самых лучших и самых гениальных — совести нации. Обычный либерализм: мы за народовластие, но народ не тот.
Возможно ли что-то сделать, дабы народ поднялся на уровень выше, заслужил (по всей видимости у самых лучших заслужил) это самое право именоваться гражданином?
Тут нам разводят руками: такова жизнь, один человек «изначально не равен второму». Но изначально ли по большому счету неравенство?
Кто-то рождается сходу умным, а кто-то глупым? Биологи, к примеру, не знают ни гена глупости, ни гена ума, ни гена жадности, ни какого-либо другого гена, не обращая внимания на все попытки больших ученых их найти.
Сообщат, что это таковой верховный закон общества – столько-то гениальных, а столько-то посредственных. Ничего в этом объяснении нет, не считая идеализма.
В случае если последовательно развивать эту идея, то нужно будет признать существование высшей неизменной идеи общества, которая, выражаясь в конечном итоге, дает нам соотношение: столько-то таких, столько-то вторых. Но это мистификация, служащая чтобы : «так имеется и без того постоянно будет».
Публичные науки идут вторым путём. Развитие человека, развитие всякого живого существа определяется событиями его жизни. Человек – продукт окружающих его условий.
То, каким будет человек, зависит от его воспитания, социальной обстановки, круга общения. Публичное бытие определяет публичное сознание. Отчего же большая часть оказывается таким «глупым», таким «посредственным и ленивым»? взглянуть на Россию XIX века.
Как раз в таковой исторической обстановке действуют герои романа. Определимся с большинством. Большая часть населения России – крестьянство. Допустим, что все крестьяне либо часть их наконец-то решила стать культурными и грамотными.
Для начала, пускай они захотят стать грамотными – казалось бы, несложная задача.
Но тут то и появляется первая неприятность – отсутствие на селе учебных заведений. Сами крестьяне не знают, как организовать совокупность образования, ничего не знают о том, что и как нужно преподавать, а самое основное – не располагают достаточным числом денежных средств.
Располагает учёными и финансами знаниями маленькой процент богатых и образованных. Ежедневно у них на столе хлеб, что отечественными крестьянами был произведен. Несложнее говоря, эти граждане эксплуатируют крестьян.
Но лучшие люди не очень сильно торопятся решать неприятности собственных кормильцев, и только единицы из грамотном прослойки готовы трудиться на благо народа. Их, конечно, оказывается не хватает, потому что создание с нуля совокупности общего образования – задача, требующая напряжения сил и слаженной работы всего общества.
В начале рассуждения о крестьянах, мы сделали важное допущение: представили, что крестьяне сами взялись за собственный развитие. Но и такая предпосылка на деле ошибочна: сознание не имеет возможности само из себя рождать мысли и жажды.
Факту воли постоянно предшествует определенный толчок из окружающей среды либо идея, которая кроме этого со своей стороны появилась из какого-либо внешнего события. Условия судьбы крестьян таковы, что для обеспечения богатства и своего выживания помещика, они должны с утра и до самого вечера заниматься тяжелым физическим трудом.
Свободного времени для саморазвития нет. Силы остаются лишь на то, дабы напиться с горя и уснуть в стоге сена.
А учитывая тот факт, что в деревне нет необходимости в особых, отвлеченных от сельского хозяйства, знаниях, самому рвению к саморазвитию взяться неоткуда. И это лишь одна сторона дела – ликвидация неграмотности.
Ясно, что самостоятельно крестьянство это дело с места не переместит.
Занимательный получается вывод: необходимость подавлении меньшинством большинства разъясняется следствием этого подавления – «свинством» большинства, которое появляется лишь при известном публичном устройстве. Ожидать возможно вечно.
И это правильно не только для России. В любую секунду времени любой народ постоянно оказывается «не тем». И он в представлении либералов таким неизменно и будет, потому, что объективно существует экономическое (соответственно и социальное) неравенство.
Преодоление существующих противоречий вероятно лишь через ликвидацию различий между деревней и городом, между людьми физического и людьми умственного труда. Но этим занимались всякие коммунисты.
Остальным возможно расслабиться, заказать себе чашечку кофе и наслаждаться сознанием того, что ты цвет нации – элита. И пускай тот, кто поднёс кофе, еще попытается заслужить особое право именоваться гражданином.
Борис Акунин: \
