В.н. греков: оккупанты относились к мирным жителям как к рабам
С 83-летним ветераном ВОВ Виктором Грековым я встретилась на протяжении собственной маленькой командировки в Норильск. Будущее этого человека меня . Столько всего ему было нужно пережить, что и представить тяжело!
Он был в оккупации, принимал участие в кровопролитных битвах, дошел до Берлина…
— Виктор Николаевич, Вы пережили кровопролитные бои и оккупацию. Что выяснилось ужаснее?
– Оккупация. Это ужасное чувство, в то время, когда ты находишься во власти неприятеля и не можешь оказать сопротивление!
Неприятно чувствовать себя рабом. Мы жили в таком положении полтора года. Город Сычёвку Смоленской области немцы заняли в октябре 41-го.
Тут же установили собственный порядок, прописали полицаев. У обитателей уводили коров, отбирали последние вещи, всю еду.
Оставалось лишь то, что закопали поглубже.
В отечественном доме немцы разместили коробки с лекарствами. Я, еще мальчишка тогда, как-то полюбопытствовал, что в том месте лежит.
Меня застали за рассматриванием, и без того очень сильно избили палками, что я 14 дней не имел возможности на ноги подняться.
В марте 43-го, в то время, когда немцы начали отступать под ударами отечественных армий, всю деревню согнали и начали жечь дома. Сейчас я, оправляясь от перенесенного тифа, дремал на печи за занавеской.
Проснулся, нет никого. Внезапно слышу: на пороге плачет соседский ребенок.
Не знаю, что стало с его матерью, но его держала чужая старуха, сама чуть стоя на ногах. Я кое-как оделся, накинул на себя одеяло и постарался выйти. Дом уже начал гореть.
У дверей находились два немца с прикладами, замахнулись, но я каким-то чудесным образом успел прошмыгнуть. В колонну выстроили около полста семей, и погнали до города. Момент был душераздирающий!
Одна дама везла на саночках пожи- лую мать. Та ей: «Фрося, брось меня!
В противном случае и тебя убьют!» Так и произошло. Немец подошел, ударил Фросю прикладом, а еемать пристрелил. Чтобы не задерживали идущих. Позже убили еще одну старуху, все на моих глазах.
И кого-то в начале колонны: это я лишь слышал…
Немцы кинули всех в километре от города, и мы разбежались,как стадо.
– Возможно, это плохо страшно: внезапно оказываешься на свободе и осознаёшь, что бежать-то некуда!
– Дня три я с семьей пробыл у сычёвских друзей, а позже возвратился на пепелище. Голодный, отыскал в том месте картош- ку полуобгоревшую и ел жадно так, как словно бы это великое лакомство.
Позже мы определили от отечественных солдат, что километрах в пяти имеется несожженная деревня, пришли в том направлении и заняли пустующий дом. А в то время, когда потеплело, опять возвратились к «родным углям» и начали отстраиваться.
Так что, в то время, когда в марте 43-го мне пришла повестка, я был уже человек бывалый. И самолеты нас бомбили, и минометы обстреливали. Все это казалось не ново и не очень сильно пугало.
Мать держалась молодцом: стойко провожала меня и уже позже, по окончании войны, сестра говорила, как она рыдала дома…
– какое количество тогда Вам было лет?
– Семнадцать. Нас учили в Пензе, позже в Житомире и в январе 45-го послали на фронт. Я попал в зенитную ар- тиллерию.
Мы вести войну в составе 5-й ударной армии 1-го Украинского фронта. Сбивали самолеты под Бреслау, Баротом, Цосеном. Так дошли до Берлина!
Но были лишь на окраинах фашистской столицы. В ночь на первое мая мы взяли команду «Отбой поход!» и отбыли в Чехословакию.
не забываю, под Бреслау было большое количество забавных эпизодов. Зенитчики не сталкивались с немцами напрямую. в первых рядах нас закрывали пулеметчики, а сбоку – минометчики. Но воздух свистящих пуль и рвущихся метрах в пятнадцати мин все равно давила.
Одному отечественному пареньку, Ваньке по прозвищу Курский, осколок угодил прямо в карман гимна- стерки, но в тело не вошел. Он паникер был ужасный!
Кричит на всю передовую: «Ой, убило! Ой, братцы, убило!» Ему в ответ: «Какого именно хрена кричишь?!
Раз кричишь, значит, не убило!».
А позже в тех же битвах прямо над нами летел «Юнкерс-52», транспортный. Мы в него бах-бах-бах! Наблюдаем, сбить не получилось, нужно пушку поворачивать. А нет воина! Только что был и провалился сквозь землю.
Так выяснилось, данный Ванька под крестовину пушки залез, испугался.
В том месте же, под Бреслау, как-то приводили в порядок орудия, наблюдаем: «мессершмит»! Я кричу: «Давайте собъем, сержант!» А он мне: «Так чистить же орудие нужно… Ну да хорошо, валяйте!» Мы по нему 3 боеприпаса, самолет завертелся, показались два парашютиста.
Значит, не напрасно!
Под Брокау был мой третий сбитый самолет. Штурмовик Ю-88 летел низко и скрылся за дымовой завесой.
Мыстреляем по нему – боеприпасы улетают в дым. По большому счету ничего не видно! Мин. через пятнадцать начальник батареи: «Ктострелял?
Что ж не докладываете, что сбили самолет?!» Как же приятно было услышать данный добрый упрек!
– Само собой разумеется, поскольку это Ваша победа! А Великую Победу где встречали?
– В Чехословакии, куда нас перебросили из Берлина. 9 Мая мы ликовали в Праге.
Достали бочку пива и местного печеного хлеба. Обед был превосходный!
В то время, когда ели суп, заметили голодного чеха. Я подозвал его, чтобы предложить, а он схватил котелок и бежать!
Парни думали, не видно больше котелка.
А я почему-то был уверен: принесет в обязательном порядке. И вправду, мин. через пятнадцать прибежал с котелком, опустошенным и чистеньким.
На славу тогда отметили!
Анкета
Графа идет в анкете
за графою.
Все учтено
Практически за сорок лет…
Но жаль, что нет графы:
«ПЕРЕЖИТОЕ» –
Так как без нее в анкете
Сути нет.
Б. ДУБРОВИН
О проекте Лица Победы
Разведопрос: Клим Жуков про норманнский вопрос
