У многих детей в интернатах психоневрологического профиля диагнозы просто подогнаны под тип учреждения, утверждают общественники
На прошедшем в пятницу совещании совета при правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере рассматривались результаты проверки детских учреждений социального обслуживания психоневрологического профиля на предмет обоснованности помещения в них детей. Возглавляет данный совет помошник премьер-министра по социальным вопросам Ольга Голодец.
Докладывал заместитель министра труда социального развития Алексей Вовченко.
Основанием для помещения детей в особые учреждения являются следующие заключения: умственная отсталость различных степеней, а также с нарушением поведения либо двигательных функций, эпилепсия, шизофрения, синдром Дауна, заболевания центральной нервной совокупности, аутизм, слепота либо глухота с умственной отсталостью. Около 20% детей в интернатах – лежачие больные.
По словам Вовченко, в 127 учреждениях страны было установлено 20 942 воспитанника с ограниченными умственными и психофизическими возможностями в возрасте от 4 до 18 лет и старше (в так называемых отделениях калек молодого возраста), имеющих противопоказания и соответствующие патологии для нахождения в простых интернатах.
«Установлено, что при поступлении в учреждения заключения клиентов из детей-калек соответствовали показаниям для помещения их в интернаты психоневрологического профиля. Не подтвердились лишь 10 заключений — четыре в Республике Ингушетия и шесть в Республике Коми», — поведал заместитель министра.
Помимо этого, было осмотрено 17 918 детей в возрасте до 17 лет, и у всех подтвердился психиатрический диагноз, поставленный им при поступлении в интернаты местными медико-психолого-педагогическими рабочими группами (МППК), отметил государственный служащий.
По словам Вовченко, не все эти дети имеют свойство к обучению: в целом по программам коррекционных школ занимается не более 15%.
Наряду с этим у многих детей-калек имеется «созданная учреждениями медико-социальной экспертизы личная программа реабилитации». Им прививают навыки самообслуживания, элементарные трудовые навыки, готовят к независимой судьбе.
Но, никакой независимой жизни в будущем у этих детей все равно нет: в силу медицинских заключений у них одна дорога – в психиатрический интернат для взрослых.
Параллельно с официальными органами личные испытания проводили специалисты публичных организаций, занимающихся проблемами молодых людей и детей, живущих в психоневрологических интернатах. И не смотря на то, что число проверенных ими учреждений многократно уступает тому, о котором докладывал заместитель министра, количество найденных нарушений зашкаливает.
«У большинства детей заключения легко подогнаны под тип учреждения.
Минтруд распознал по всей стране лишь 10 неправильных заключений, но я могу назвать 10 таких примеров лишь в одном учреждении. И подтвердить это документально: на заснятых нами видеороликах все видно невооруженным глазом.
Как и ужасная педагогическая запущенность обычных в интеллектуальном замысле детей. В одном из интернатов мы видели семь детей нормы, не имеющих ни одного класса образования.
И эти дети будут на всю оставшуюся судьбу привязаны к этому учреждению, по причине того, что им в начале обрубили все возможности», — заявила президент фонда социальной помощи «Добровольцы в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская, участвовавшая в инспекции нескольких учреждений в Тульской и Владимирской области.
По словам директора региональной благотворительной публичной организации «Центр лечебной педагогики» Анны Битовой, ей, логопеду, проработавшему 10 лет в психбольнице, неясно, как возможно было за столь маленькое время перепроверить все эти заключения.
«Дабы делать обоснованные выводы, нужно не просто смотреть документы, а проводить углубленную диагностику, — вычисляет участвовавшая в поверках столичных интернатов Битова. – И делать это грамотно.
Таковой пример: отечественный нейропсихолог наблюдает объективные показатели мозга 14-летнего мальчика совершает заключение, что он в полной мере имел возможность бы как минимум просматривать и писать, но его этому не обучили. Но сейчас делают выводы, апеллируя к отсутствию знаний, навыков и умений, каковые ему не дали».
Но, не считая педагогической запущенности имеется еще и объективные психиатрические заключения, отмечали должностные лица. Так, по словам заместитель руководителя столичного департамента соцзащиты Татьяны Потяевой, пару дней назад она посетила концерт в честь 15-летия одного из муниципальных интернатов.
«На этом концерте один мальчик спел четыре песни, а я задавала вопросы себя, какая у него должна быть память и из-за чего он тут находится, — поведал Потяева. – Да, мальчик прекрасный, дал согласие со мной директор интерната, но у него бывают ухудшения психологического заболевания. Запрещено отклоняться от медпоказаний.
Но это, само собой разумеется, не означает, что с каждым ребенком нельзя работать лично».
Упоминание об личной работе подействовало на общественников, как красная тряпка на быка.
«ИПР (личный замысел реабилитации) имеется у каждого ребенка, и написать в том месте возможно что угодно, — заявила Битова. — Но бюро медико-социальной экспертизы не осуществляет контроль основное – исполнение этих замыслов. На бумаге для ребенка с ДЦП прописывают лечебную физкультуру, а на деле в интернате нет ни эксперта по ЛФК, ни технических средств реабилитации, ни помещения для них.
К примеру, в расположенном в строении детсада интернате живет 98 детей, на каждого приходится три метра неспециализированной площади, включая уборные. Я задаю вопросы у директора, где у вас вертикализаторы (приспособления, разрешающие находиться детям с ДЦП), и слышу в ответ: «А куда мы их поставим?»
Еще один пример касался слабовидящих детей. По словам Битовой, такие дети должны всегда носить очки, но в интернате ей ответили, что это небезопасно. «Они кроме того не знают, что в далеком прошлом уже существуют надёжные пластиковые очки», — возмущалась Битова.
Участвовавший в той же проверке соруководитель фонда социальной помощи помощи детей с изюминками развития «Я имеется!» актер Егор Бероев сказал, что в одном из интернатов ни у одного из детей по большому счету не было официальных показаний для очков.
«По окончании отечественной проверки 57 детей стали ходить в очках и еще 15 поставили на учет к офтальмологу, — поведал он.
— Но нам растолковывали, что эти дети умственно отсталые, по причине того, что не смогут имеется ложкой. Да они эту ложку просто не видели!»
«В Ульяновской области слабовидящей девочке вместо того, дабы приобрести очки по выписанному уже давно рецепту, поставили диагноз «необучаема», — продолжала Битова. — Слабослышащие дети должны всегда носить слуховые аппараты, но они их приобретали на 15 мин. в сутки в кабинете у логопеда».
После этого члены совета перешли к условиям проживания детей в интернатах, где 15–20 кроватей в палате считается нормой, а из-за недостатка персонала гулять детей выводят раз-два в неделю. У детей в интернатах нет не только личного пространства (тумбочки либо хотя бы полочки для вещей), но кроме того личной игрушки, возмущались общественники.
«Все упирается в то, что детей тут принимают не как детей, а как диагноз, — вычисляет соруководитель фонда «Я имеется!», актриса Ксения Гюрова (Алферова). — В одном из интернатов, куда мы привезли каждому ребенку собственную игрушку, директор сообщила: нет, они будут с ними играться, а не дремать».
Все интернаты имеют образовательную лицензию, напомнила Битова. Наряду с этим детей ничему не обучают, а в штате учреждений трудится не более 20% педагогов.
Но, взяться им в том месте неоткуда, в особенности по окончании того, как подобные учреждения передали из совокупности образования в социальную защиту и сотрудники утратили педстаж, более льготы учительскую и приличную зарплату.
Поболтали и о личном опыте волонтерской работы в интернатах.
Так, Бероев припомнил, как, посетив собственных подопечных в одном из интернатов, он нежданно возвратился забрать забытую в том месте вещь. К этому времени четверо мальчишек с синдромом Дауна уже были в смирительных рубахах и с заклеенными ртами. «Да балуются», — растолковала нянечка.
«Все эти неприятности нам прекрасно известны, да и то, что это не частные случаи – также, — подвела результат дискуссии Голодец. — Мы будем детально разглядывать результаты всех испытаний, пока не возьмём по-настоящему правдивую данные. Но нужно искать решение проблемы».
Для начала она внесла предложение устроить «некую публичную аккредитацию учреждений». И отобрать 10 лучших интернатов и начать тиражировать их опыт. «Нужно выбирать лучшие практики, в то время, когда люди слышат лишь о нехороших – это демотивация», — растолковала она.
многий
