Самый средний самый яркий
В последнее двадцатилетие средний класс многие политологи, аналитики, публицисты разглядывали как единственную панацею для предстоящего стабильного и успешного развития общества. Его появление либеральные реформаторы ожидали с не меньшим энтузиазмом, чем древние славяне в пьесе А.Н.
Островского «Снегурочка» выкликали весну. на данный момент официально считается, что средний класс в Российской Федерации образовывает около 20%.
Но что такое средний класс по-российски? Каковы его главные типологические черты и признаки?
Средний класс как социальная страта и явление уже сущее в русском действительности либо всё ещё должное? С этих вопросов началась беседа отечественного обозревателя Ирины Богдановой с аналитиком и петербургским писателем Андреем СТОЛЯРОВЫМ.
— Средний класс в современном русском обществе выделить весьма тяжело. Не существует критерия, что имел возможность бы сократить его со всех сторон. В случае если в качестве такового мы заберём экономические показатели, доход к примеру, мы возьмём одну группу людей.
Причём в зависимости от выбранного дохода цифры также будут разниться. Может оказаться и 10, и 40%.
В случае если мы в качестве критерия заберём идентификацию (как россияне сами определяют себя), то возьмём совсем другую группу людей. Кстати, в соответствии с опросам, к среднему классу относят себя практически 80% россиян.
– Ну это именно ясно. Никто не желает согласиться, что он неуспешный и посему, следуя неумолимой современной логике, бедный.
– В случае если же мы взглянуть на социальный состав, то заметим, что к среднему классу относятся и госслужащие, у которых одни интересы, и представители бизнеса, у которых интересы полностью иные, и люди «культурных профессий»: доктора, учёные, инженеры, учителя, деятели культуры в классическом понимании со собственными третьими заинтересованностями. А сравнительно не так давно ко мне же начали причислять военных, по большому счету – представителей силовых структур.
И всё это именуется «средний класс».
– Но в западных государствах с уверенностью – и в далеком прошлом – говорят о собственном среднем классе. Более того, именно он есть базой дальнейшего развития и стабильности. Мы что, как постоянно отстаём?
Либо и тут проявляется сугубо национальная специфика?
– На Западе эта общность значительно более целостна. Ну, к примеру, западный средний класс, в большинстве случаев, обладает распределённой собственностью – акциями разных компаний.
А это порождает общность политических и экономических заинтересованностей, в первую очередь – стабильность, которая гарантирует ощутимый ежегодный доход. У нас, как мы знаем, таковой формы собственности нет, и потому интересы разных групп, входящих в среднюю страту, смогут быть диаметрально противоположными.
– Так чего же желает российский средний класс?
– Возможно отыскать в памяти высказывание не через чур популярных на данный момент Энгельса и Маркса о том, что буржуазия сыграла в истории очень революционную роль. «Буржуазия» – тогдашнее наименование среднего класса. И это вправду так.
Драйвером всех революций Нового времени был как раз средний класс. Причём он боролся не только за политические права, но и за то, дабы был отменён обременительный для ведения бизнеса сословный налог.
Это в то время, когда предприниматель либо банкир был должен брать в правление компании аристократа с долгой фамилией, без чего деятельностная активность была неосуществима. Когда сословный налог провалился сквозь землю, революционный потенциал среднего класса был исчерпанным.
Сейчас на Западе он вправду есть поручителем стабильности.
– А в Российской Федерации, очевидно, всё совсем в противном случае
– Политические права у русского среднего класса помой-му имеется – они во многом декоративны и однако зафиксированы законом, а вот сословный налог отечественный бизнес (другими словами активное ядро среднего класса) выплачивает до сих пор. В Российской Федерации фактически любой предприниматель должен быть аффилирован с местной властью, с государственный служащими, с представителями страны в социальной среде.
В противном случае его . И ничего не изменяется от того, что данный сословный налог на данный момент квалифицируется как коррупция. Он всё равняется существует, и современный российский бизнес должен влачить это ярмо. А это, со своей стороны, говорит о том, что для русского среднего класса обычный революционный процесс не завершён, экономическая свобода не получена, продолжение направляться
– Да, неслучайно, по всей видимости, и в протестную зиму 2011–2012 годов на демонстрации и митинги выходил по большей части средний класс. По крайней мере, его креативная часть.
– В Российской Федерации сложилась парадоксальная обстановка. Опорой власти, опорой стабильности тут есть вовсе не средний класс, а, как ни необычно это звучит, класс бедных. Как раз бедные в большинстве собственном настойчиво голосуют за власть. Это, но, ясно.
Бедные через чур близко стоят к линии нищеты а также не будучи склонны к социальной рефлексии интуитивно поймут, что при каких-либо пертурбаций смогут весьма скоро появляться за данной чертой. Понимаете, я сравнительно не так давно просматривал монографию по макропсихологии русского общества, так вот, авторы её на базе собственных изучений утверждают, что в случае если сформулировать народное вывод одной фразой, то смотреться оно будет так: в стране всё не хорошо, а президент у нас хороший.
– Неужто снова отыщем в памяти народные бунты, тщетные и безжалостные, которыми с покон веков славится история России?
– Нет, это совсем не то. Народные бунты вспыхивают тогда, в то время, когда происходит резкое обнищание бедноты. Кстати, не факт, что нам удастся разрешённой ситуации избежать.
Но бунты – это вовсе не революции. Народные бунты не требуют социальных и политических изменений. Они просто хотят заменить нехорошего царя на хорошего.
Носителем же действительно революционных преобразований есть средний класс. Он лишь так в книжках социологии именуется – «средним». В конечном итоге это самый деятельный, самый броский, самый пассионарный класс и в новой, и в современной истории.
На Западе его роль, возможно, закончена, а вот в Российской Федерации партитура среднего класса ещё не сыграна до конца. Нам, "Наверное," ещё нужно будет услышать его весьма эмоциональное политическое крещендо.
– А каков ваш прогноз?
– Прогноза у меня, очевидно, нет, имеется лишь, скажем так, определённое прогностическое пожелание. Мне думается, что России направляться завершить европейский революционный процесс: дать полностью настоящую, а не мнимую экономическую свободу среднему классу.
Кстати, для этого вовсе не обязательно выполнять революцию. Достаточно совершить пара стремительных и не через чур масштабных реформ. Нынешней власти это в полной мере по силам. Тогда энергия среднего класса будет направлена не на разрушение, а на созидание и развитие.
Вектор судьбы будет позитивирован. У России покажется хороший исторический шанс.
– А какие конкретно, на ваш взор, требуются срочные преобразования?
– Понимаете, чтобы не вдаваться в тягучие законодательные подробности, я вам отвечу так. Существует несложной метод мощения газона, в то время, когда его нужно пересекать. Газон засеивается сплошняком, но людям не запрещаеться по нему ходить.
Через некое время появляются тропки – вот их и направляться замостить.
– Да, ходят в том месте, где комфортно.
– Совершенно верно так же со средним классом у нас. По крайней мере, с его деятельностным ядром – небольшим и средним бизнесом.
Нужно отменить все ограничения, накладываемые на данный момент на него – все нелепые правила, все запреты, всё громоздкое бюрократическое обременение. Подчёркиваю: не для монополий, не для олигархов, не для огромных интернациональных компаний, лишь для тех, кто ведёт маленькое дело на риск и свой страх.
Не нужно опасаться. Пускай трудятся как желают.
А в то время, когда бизнес – весьма скоро, увижу, – утрясёт правила судьбы в себя, в то время, когда он проложит оптимальные «тропки» в изменчивой рабочий среде, эти «тропки» направляться законодательно замостить.
И тогда всем будет комфортно ходить
Ручной фонарик на 90,000 люмен
