Шесть самых необычных «цветущих» домов москвы
Церковь Григория Неокесарийского
Узорчатые стенки храма на Громадной Полянке заметны издали. Изразцы с рисунком «павлинье око» напоминают о распустившихся кувшинках, ветвях и ромашках экзотических деревьев.
Церковь была возведена на месте старого древесного храма, выстроенного еще прадедом Ивана Грозного, Василием Чёрным. По преданию, пока князь был в татарском плену, он дал обет: в случае если возвратится в Москву, то выстроит храм на том месте, откуда заметит город, и посвятит тому святому, которого будут чествовать в данный сутки.
Москву он заметил неподалеку от дворов стрельцов, в полях за чертой города (позднее эти поля стали Громадной Полянкой).
Древесная церковь сгорела, и в семнадцатом веке началось строительство нового храма, причем камень для него привезли оттуда же, откуда брали материал для постройки стен Кремля при Дмитрии Донском либо для первого храма Христа Спасителя.
Царь Алексей Михайлович приказал стенки храма «прописать суриком в кирпич», «стрелки у шатра перевить» «и расписать белилами и бирюзой». Изготовление девяти тысяч изразцов было поручено мастеру Степану Иванову по прозвищу Полубес, что считается белорусским мастером, но в те времена белорусами именовали православных уроженцев Великого княжества Литовского.
Изразцы его работы, например, кроме этого украшают Ново-Иерусалимский монастырь.
За роспись и создание лишь первой партии изразцов мастерам надеялось немаленькое вознаграждение из царской казны: «1668 года октября в 24 сутки, по указу великого правителя подряжены ценинных дел мастера Степашко Иванов с товарищи к церковному строению церкви Григория Неокессарийского сделать две тысячи образцов различных поясовых ценинных в длину осми вершков и больше и меньше, а поперек семи вершков… А дать им от ста образцов по десяти рублев и наперед сто рублев».
В 1812 году, как свидетельствуют исторические хроники,
Наполеон, очарованный красотой церкви, сокрушался, что не имеет возможности «поставить ее на ладонь и перенести в Париж».
По его приказу на протяжении бушевавшего пожара французские воины ведрами носили воду и поливали церковь, дабы предохранить ее от огня.
Ох уж эти сказочники
В Москве на Болотной площади открылся парк «Урбантино», где возможно взглянуть драйв-шоу «Буратино» в постановке Ильи Авербуха. Представление поставлено…
Храм Григория Неокесарийского был закрыт в конце 1935 года. Иконы оттуда передали в Третьяковскую галерею. Пятью годами ранее Моссовет планировал снести древнюю шатровую колокольню церкви, дабы увеличить тротуар.
Не обращая внимания на, мягко говоря, не самые простые для религиозных сооружений времена, колокольню удалось отстоять, лишь в нижнем ярусе пробили сквозной проход. Потом как раз таковой компромиссный метод расширения площади для пешеходов был включен в Генеральный план Москвы 1935 года.
Церковь Николая Чудотворца в Хамовниках
Данный храм находится на улице Льва Толстого, неподалеку от метро «Парк культуры». Выстроена церковь была в семнадцатом веке в слободе царских ткачей, которых кроме этого именовали хамовниками.
Но не вследствие того что они отличались особенной грубостью в общении, а вследствие того что создавали недорогую шелковую ткань «хамьян». Из данной ткани делали столовое белье для царёва семейства, а, к примеру, ткань для нательного белья монархов изготавливалась в другом столичном районе, Кадашах.
Ткачи-хамовники приобретали наделы земли при условии, что любой двор выполнит собственный норматив для царских потребностей. От служб и других повинностей обитатели Хамовнической слободы были высвобождены, а за собственный труд они приобретали финансовое и хлебное жалованье.
Каменному храму предшествовал древесный, первое упоминание о котором датируется 1625 годом. Как это довольно часто бывало в Москве тех лет, он сгорел.
Во второй половине 70-ых годов XVII века уже каменная церковь, выстроенная на индивидуальные средства ткачей, была названа полным именем — «Николая Чудотворца у митрополичьих конюшен». В честь Николая Чудотворца — по причине того, что ткачи вычисляли святителя Николая, епископа Мир Ликийского, своим покровителем.
А конюшни тут при том, что до начала XVI века Хамовники считались загородной территорией и представляли собой широкие луга для выпаса лошадей.
Архитектура комплекса напоминает корабль, эта схема строительства была обычна для православных храмов второй половины XVII века. Шатровая колокольня считается одной из самых высоких в столице.
Туристы именуют ее «столичной Пизанской башней», потому, что она имеет маленькой наклон.
Одним из известных прихожан данной церкви был Лев Толстой.
Кирпичный храм отделан белым различными изразцами и камнем. Так, колокольню украшают плиточки с лилиями и колокольчиками, на каковые взирают миниатюрные херувимы.
На закомарах (сводах) церкви укреплены изразцы с невиданными цветами в вазах, птицами в окружении маргариток да и то ли кистями винограда, то ли ягодами малины-переростка. Богато украшена чугунными цветами решетка на северном крыльце.
А также древние закладные доски, вмонтированные в стенке, обрамлены вьющимися резными растениями.
В 1812 году внутреннее убранство церкви без шуток пострадало, но к 1849 году его вернули. Все время, включая эру советской власти, храм не закрывался и работал . Перепланировки его кроме этого не коснулись: лишь при создании Комсомольского проспекта и расширении соседней улицы ограду церкви передвинули поближе к храму.
В первой половине 90-ых годов двадцатого века на колокольню был возвращен 108-пудовый колокол — единственный сохранившийся из начального колокольного комплекта 1686 года, второй по весу. Остальные колокола (включая основной 300-пудовый) были утеряны в 30-е годы ХХ века.
Дом Рябушинского
Немыслимой красоты строение на Малой Никитской было заказано фабрикантом и банкиром Степаном Рябушинским, что, кстати, потом стал создателем и инициатором первого в Российской Федерации автомобильного завода АМО (потом известного как ЗИЛ). Выстроить дом он поручил архитектору Федору Шехтелю, на чьем счету среди них и строение Ярославского вокзала, и с дюжина домов модерновом стиле в Москве.
Дом был сдан уже к 1902 году и сразу же стал местной достопримечательностью. Достаточно заявить, что как минимум три издательские компании в 1903–1905 годах создавали открытки с изображением усадьбы Рябушинских.
Но, оригинальность дома оценили не все. «Самый противный пример декадентского стиля.
Нет ни одной честной линии, ни одного прямого угла. Все испакощено похабными загогулинами, посредственными наглыми кривулями.
Лестница, потолки, окна — везде эта мерзкая пошлятина. Сейчас покрашена, залакирована и оттого еще бесстыжее», — писал Корней Чуковский в собственном ежедневнике об этом строении.
Снаружи дом украшен мозаичным фризом с ирисами и сиреневыми орхидеями на голубом фоне. На витражах, выполненных по картинкам Шехтеля, возможно заметить сосны и уходящие вдаль поля. Внутреннее убранство кроме этого повторяет природные мотивы.
К примеру, одна из колонн украшена лилиями, между которыми снуют саламандры. Но основной темой интерьера есть подводный мир: чего сооружает лишь основная лестница, перила которой напоминают мраморные волны и над которой возвышается светильник-медуза (в случае если наблюдать на медузу сверху, то она уже больше похожа на черепаху).
Столичные штучки
Практически двести лет назад Гоголь писал: «Москва — женского рода, Санкт-Петербург — мужского». И это куда больше, чем грамматический каламбур.
В…
По окончании 1917 года дом был национализирован. В его стенках в различное время размешались Народный комиссариат по зарубежным делам, Госиздат, Всесоюзное Общество культурных связей с за рубежом, Психоаналитический университет, пока в первой половине 30-ых годов двадцатого века дом не передали Максиму Неприятному в качестве необычного подарка от Сталина. Еще перед тем, как автор возвратился из Италии, до него стали доходить слухи, что «для Неприятного готовят то ли дворец, то ли храм Христа на берегу Москвы-реки», и
он писал в Россию гневные письма с требованием: «Вопрос о вселении моем во дворцы не решать до моего приезда!»
Изысканные интерьеры не оказались по вкусу писателю из народа, Неприятный неоднократно сказал о собственном доме: «Величаво, грандиозно, улыбнуться не на что». на данный момент в доме находится музей писателя.
Прибыльный дом Кекушевой
Зеленый дом на Остоженке был выстроен архитектором Львом Кекушевым в 1901–1903 годах, по соседству с еще одним его домом. Оба строения были записаны на его жену — Анну Кекушеву.
На урожденной Болотовой, дочери провинциального аристократа из Кременчуга, он женился во второй половине 90-ых годов XIX века, будучи уже заслуженным и состоятельным мастером. Первый этаж этого дома снял в аренду торговец Грязнов для чайного магазина, два верхних этажа сдавались внаем, а Кекушевы жили в соседнем строении.
По сравнению со многими вторыми строениями модерновом стиле, данный дом думается достаточно скромным. Он украшен лепными вставками в виде листьев и плодов каштана — знака целомудрия.
Каштаны обрамляют вензель обладателей дома — две монограммы в виде литер «А» и «С». «А» свидетельствует «Анна» — имя жены Кекушева, которой дом достался по окончании развода, а «С», предположительно, соответствует имени Сергея Астахова, следующего хозяина дома.
В 1913 году часть дома снял в аренду врач Бакунин для собственной клиники. В том месте, например, скончался патриарх Тихон, что в свое время предал коммунистов анафеме.
В советское время в строении размещалось учреждение для лечения кожных заболеваний и коммунальные квартиры. В те времена арку, сделанную при Кекушеве, заложили и сделали вход в строение, но на протяжении реставрации в 2000-х годах ее раскрыли обратно.
«Родовые гнезда не продаются»
В городе, где коренным обитателем может именовать себя каждый четвертый, где только каждый третий живет на одном месте больше тридцати лет, словосочетание…
6
Будущее самого Кекушева по окончании разрыва с любимой женой была печальна. Историк архитектуры Мария Нащокина писала, что с середины 1900-х годов в творчестве архитектора наступил глубочайший кризис.
Приблизительно с 1907 года складывается чувство, что он прекратил принимать какие-либо заказы, только иногда помещая в изданиях фотографии собственных ветхих работ.
«По окончании 1912 года будущее мастера получила таинственный и, быть может, ужасный оттенок. Его последние знакомые нам проекты датированы 1912 годом, — пишет Нащокина. — Представлялось, что
объяснение этому могло быть лишь одно: архитектор заболел, быть может, заболел психически, о чем не принято информировать в печати по этическим соображениям.
Попытки наладить домашние отношения остались бесплодными. Финиш был достаточно очевидным: не сладив с данной внутренней трагедией, архитектор прибегнул к классическому русскому методу забыться, что погубил столько отечественных талантов».
Типография Левенсона
Одна из лучших типографий (как их тогда именовали — «скоропечатен») России раньше трудилась в доме Коровина на Петровке. Но кроме того перестроенные по окончании пожара помещения прекратили вмещать всех рабочих. «Решено было купить в центре Москвы место и на нем выстроить особое строение для ее мастерских и типографии.
Такое место и было куплено в Трехпрудном переулке, против Мамоновского переулка, выводящего к Тверской улице», — говорится в историческом очерке о типографии, выпущенном в 1903 году.
Главным требованием к новому строению была его большая функциональность, но наряду с этим эстетический нюанс кроме этого должен был быть учтен:
«Запрещено потребовать от рабочего и мастера идеального выполнения репродукции, в случае если им приходится действующий при отсутствии чистого воздуха,
достаточного света и т.п. элементарных условий всякого успешного труда». Товарищество остановилось на проекте архитектора Федора Шехтеля, что сотрудничал с типографией еще во времена собственной работы иллюстратором книг и театральным художником.
Уже по окончании того, как строительство строения было начато, Шехтель побывал в Париже, на Глобальной выставке, где проникся идеями ар-нуво и постарался добавить элементы этого стиля хотя бы в интерьеры.
Как отмечали сами сотрудники типографии, «все постройки, оборудование и отделка здания других помещений и всех мастерских были закончены с поразительной быстротой, в течение всего нескольких месяцев». «Строение не смотря на то, что и выстроено во вкусе средневековых сооружений, но в его наружной отделке чувствуется так называемый «Новый стиль». Данный стиль в полной мере соответствует постройке, предназначенной помогать мастерству, созданному средневековым гением.
Он смягчает сумрачность и некоторую строгость средневекового зодчества, и исходя из этого чувство от фасада нового строения скорее радостное, без мельчайшей вычурности, на которую так падок «новый стиль», — писали о типографии Левенсона. — с далека оно [новое здание] красиво выступает собственными легкими линиями, высокой шатровой крышей и остроконечиями собственных башенок». Основание угловой башни было украшено лепным орнаментом чертополоха — растительным мотивом, распространенным в те годы в Лотарингии, в частности в городе Нанси.
В воспоминаниях Анастасии Цветаевой имеется место, где юные девушки морочат голову молодому человеку, показывая в окно типографию и говоря, что в этом доме живет их дедушка, барон, и они ездят к нему в карете с гербами. Но, сам Шехтель к собственному творению относился скептически и с юмором писал Антону Чехову:
«выстроил избушку непотребной архитектуры, которую извозчики принимают то ли за кирку, то ли за синагогу».
В строение в Трехпрудном переулке типография переехала в 1900 году. В том месте же и отметили двадцатилетие типографии.
Как раз в этом строении заметили свет первый сборник рассказов Чехова «Сказки Мельпомены», первые сборники стихов Марины Цветаевой, книги Ивана Бунина. По окончании революции типография была национализирована.
В первой половине 20-ых годов XX века в этом строении был совершён сбор первого пионерского отряда. Типография прекратила собственный существование в первой половине 20-ых годов XX века.
Прибыльный дом церкви Троицы на Грязех
«Дом со животными» — не только одно из немногих строений в Москве, имеющих собственное «имя», но и в принципе самое заметное строение в районе Чистых прудов. Часть помещений в доме предоставляли в безвозмездное пользование нуждающимся прихожанам церкви Святой Троицы на Грязех (храм сохранился до наших дней, он находится на соседней Покровке), а часть квартир сдавали за деньги.
Скромное обоняние столичной буржуазии
На вопрос — чем пахнет Москва — с ходу и не ответишь. Особенно летом, в то время, когда пахнет она решительно всем.
Как у Мандельштама: «Кому запах…
Выстроен данный дом был в 1908–1909 годах и изначально был четырехэтажным. По бокам его украшали шатровые башни, на крыше пребывала прекраснейшая кованая ограда.
Но основная изюминка этого строения — необыкновенные барельефы, выполненные художественной артелью «Мурава» по эскизам Сергея Вашкова. Он считается учеником Васнецова, не смотря на то, что в действительности ни при каких обстоятельствах не обучался у живописца.
А вот практику у Фаберже в 1900 году проходил, и, как возможно делать выводы по предстоящим работам, очень удачно.
При создании барельефов Вашков вдохновлялся узорами Дмитриевского собора во Владимире. Это не осталось незамеченным представителями высшего духовенства.
В 1909 году епископ Антоний сказал: «Господь сжалился над нами, любителями церковного благолепия: старое вдохновенное творчество священных предметов восстановлено новым живописцем С.И. Вашковым, которого имя займет в истории отечественного церковного благолепия одно из почетнейших мест, возможно, наровне с Андреем Рублевым и Симоном Ушаковым».
Стенки столичного строения украсили животные, каковые имели возможность бы стать звездами паблика «Страдающее Средневековье», и невиданные растения.
Но, в их очертаниях все же возможно предугадать тюльпаны, ели, пальмы и плющ. В 1945 году дом был надстроен еще двумя этажами.
Наряду с этим пропал последовательность верхних барельефов над окнами четвертого этажа, дом кроме этого лишился балконов второго этажа и филигранно выполненных ворот. Часть критиков уверены в том, что по окончании надстройки дом стал более тяжеловесным, а кое-какие, наоборот, отмечают, что верхние этажи уравновесили избыточный декор и сделали строение более гармоничным.
В 2000-е годы из одного окна сделали дверь, пристроив к ней громоздкое крыльцо, стилизованное под модерн. Заметить, как «дом со животными» смотрелся до реконструкции, возможно, к примеру, в фильме «Подкидыш» — как раз из подъезда этого дома выходит девочка Наташа.
19 САМЫХ НЕОБЫКНОВЕННЫХ ДОМОВ В МИРЕ
