С лейкой и аймо
«Слова лгут, документальное изображение — ни при каких обстоятельствах», — сообщил Жан-Люк Годар. Один из докладов, представленных на интернациональной научно-практической конференция, организованной в последних месяцах года в музее «Сталинградская битва», был подготовлен сотрудниками Российского госархива кинофотодокументов.
О Великой Отечественной войне сообщены миллионы слов, но ее правильный образ создавался не мемуарами, а сходу на месте — силами командированных на фотокорреспондентов и фронт кинооператоров. В то время, когда мы наблюдаем черно-белую военную хронику либо представить себе ту эру, видим их глазами.
В один момент со сводками Совинформбюро
В случае если забрать неспециализированный хронометраж хранимой в архиве кинопленки, то получается, что операторы запечатлели около полутора часов из каждых дней той войны. Событиям Сталинградской битвы посвящено более 1700 негативов, сделанных такими известными мастерами, как Зельма, Капустянский, Евзерихин, Кнорринг, Липскеров, Ситников, Темин, Рюмкин.
самая значительная часть коллекции — это фотографии сталинградского цикла Эммануила Евзерихина. В течение многих месяцев Евзерихин фиксировал настоящий, голодный и уничтоженный Сталинград.
Панорамы горящего города с «ослепшими» окнами домов, боевые действия бойцов Красной Армии, пугающая пустота вымерших улиц: постройки, от которых остались одни каркасы. Все это напоминает плоские театральные декорации либо разбросанные подробности конструктора.
Снимки военнопленных немцев проникнуты отчаянием и заставляют сопереживать людям, ставшим жертвами войны. Замерзшие, жалкие, закутанные в лохмотья и выстроенные в неровные шеренги воины бредут по белому снегу в никуда.
Их лица и фигуры оставляют только чувство ужасной бессмысленности всякой войны.
Тяжело себе представить, как в условиях зимы где-то в подвале уничтоженного дома Евзерихин умудрялся проявить пленку, высушить ее и не опоздать своевременно послать негативы в Москву самолетом. Сроки постоянно поджимали — снимки должны были показаться в газетах на следующий сутки в один момент со сводками Совинформбюро.
Оперативно информировать, в особенности о победах отечественной армии, было очень принципиально важно. В листовках и газетах, обычно единственных осведомителях армейского времени, было то, что заряжало бойцов на будущие победы.
Армейский фотокорреспондент «Известий» Георгий Зельма был в Сталинграде с самого начала, в то время, когда он стал фронтовым городом, и до окончательного разгрома гитлеровской группировки. Сталинградская битва, продемонстрированная Георгием Зельмой, предстает во всей сложности: с ее невиданным героизмом, грозными опробованиями, эйфорией побед, печалью потерь и переживаний.
Фотокорреспондент пребывал в гуще битвы, в известной 62-й армии генерала В.И.Чуйкова.
«Время от времени мы с фронтовым оператором В. Орлянкиным, — вспоминает Георгий Анатольевич, — проявляли пленку сами. Для этого нужно было под вражеским обстрелом перейти замерзшую Волгу – в село Бурковское. В том месте, в землянке, мы и устроили «лабораторию»: проявляли, сушили пленку, натягивая над ней простыни, — оберегая от почвы, которая сыпалась с потолка от родных разрывов»
Плененный Паулюс отворачивался
В архиве хранится не так много снимков, сделанных армейским фотокорреспондентом Георгием Лепскеровым в Сталинграде. Неповторимый снимок «Взятый в плен фельдмаршал Паулюс» вошел в историю.
Вот как говорит об этом сам Георгий Абрамович: «Утром 31 января меня безотлагательно позвали в штаб 64-й армии, где я являлся фотокорреспондентом. Прибыв в Бекетовку, я заметил среди собравшихся командующего армией М. Шумилова, председателя ГКО А.Чуянова и выяснил, что скоро привезут пленного Паулюса.
Необходимо ли сказать, в каком я был напряжении. Скоро его привезли. Около дома, где был штаб Шумилова, Паулюсу, главе его штаба и адъютанту, было нужно подождать. Когда Паулюс ощущал наведенный на него фотоаппарат, он отворачивался либо высоко вскидывал голову.
И вот пора идти. Сейчас Паулюсу было не до осанки. Это видно на фотографии».
Яков Рюмкин спустя четыре десятилетия по окончании войны вспоминал о собственной 200-дневной съемке Сталинградской битвы, в то время, когда он в качестве фотокорреспондента «Правды» был прикомандирован к 62-й армии: «Ситуация была тяжёлая, иногда критическая, но мы осознавали значение отечественной журналистской работы. Время разрешает лучше оценить то, что ты сделал.
Информация, которую мы тогда отправляли в собственные редакции, была весьма нужна людям — они желали видеть, что происходит на этом тяжелом участке фронта… Мы снимали битвы, разные эпизоды боевых действий, но больше всего — людей, по причине того, что любой боец заслуживал, дабы его знала вся страна».
Николай Ситников был отправлен высвобожденный Сталинград в качестве обозревателя ТАСС. Тут, снимая храбрецов – участников битвы за Сталинград, он старался шире и подробнее продемонстрировать возвращение в город мирной судьбе: разборы завалов, возвращение беженцев, первый рабочий поезд, пришедший в Сталинград по окончании освобождения, рабочие в цехах восстанавливаемых фабрик, заботы мирных обитателей.
Съемка из окопа на передовой
Шесть месяцев, начиная с первого налета на Сталинград вражеской авиации до последнего залпа по окруженной группировке неприятеля, вместе с защитниками города были операторы. Константин Симонов, сам прошедший всю войну, писал: «Глядя в тылу кадры фронтовых кинохроник, люди не всегда светло воображают себе, что означает трудиться с киноаппаратом в условиях современной войны, что стоит тот либо другой, казалось бы, не особенно снаружи эффектный кадр киноленты.
Он практически в любое время стоит неимоверных упрочнений». Война, снятая отечественными операторами, — это война солдатская, из окопа на переднем крае.
Историческую битву на Волге запечатлели армейские операторы Борис Вакар, Николай Вихирев, Соломон Гольбрих, Израиль Гольдштейн, Давид Ибрагимов, Роман Кармен, Исаак Кацман, Абрам Козаков, Абрам Кричевский, Иван Малов, Евгений Мухин, Валентин Орлянкин, Григорий Островский, Михаил Посельский, Авенир Софьин, Борис Щадров. Материалы, отснятые ими, вошли в выпуски «Союзкиножурналов» и документальный фильм «Сталинград».
специфика работы и Основная трудность фронтового кинооператора заключалась в том, что «Союзкиножурнал» потребовал, дабы материал воображал из себя законченный рассказ о событии. Для этого нужно снять не только неспециализированные замыслы, но и большие замыслы людей, подробностей, нужные для построения связного кинорассказа.
К тому же снятый с одной точки материал не дает представления ни о масштабах события, ни о людях. Для съемок наступательной операции оператору необходимо совершить пара дней в войсковой части в момент самых активных военных действий, снять все их элементы, начиная с бомбардировки, атак до преодоления упрочнений неприятеля, взятия военнопленных, трофеев и т.д.
Лишь в этом случае материал будет признан полноценным и попадет на экран.
Математика тридцати метров
Точка съемки, ракурс, момент включения камеры и другие серьёзные моменты творческого ответа кадра выбирались в скоростном режиме. На войне это именовалось «математикой».
Непростой «математики» потребовала камера «Аймо», которая стала основной героиней всех операторских мемуаров. Кассета вмещала всего тридцать метров — одну 60 секунд экранного времени.
Сверхсложной была нередкая перезарядка в боевых условиях, сложным был, к примеру, расчет времени ее взрыва и полёта бомбы на земле — заснять все на одной кассете не всегда удавалось. направляться напомнить, что три с половиной миллиона метров кинолетописи складывались преимущественно из тридцатиметровых кусков пленки. Количество положенного труда возможно лишь вообразить.
Во время Сталинградской эпопеи фронтовые операторы в первый раз столкнулись со съемкой уличных боев. Умозрительно они воображали себе, что означает бой за улицу, за перекресток, за дом, но нужно было обучиться его снимать и не стать случайной жертвой германского снайпера либо шальной мины.
Вместе с тем нужно было продемонстрировать на экране, что перенес коммунистический солдат, остановивший фашистскую армию на берегах Волги. «Целая армия, уцепившись за берег Волги, вросла в узкую полосу почвы, — вспоминает оператор Кричевский. — Действительно, дивизии, батальоны и полки в далеком прошлом уже прекратили быть таковыми по количеству людей и сохранили лишь собственные заглавия. От КП армии до КП полка было меньше двухсот метров.
И все же это была металлическая линия обороны. Города, по существу, нет.
Стоят уничтоженные коробки домов. Все, что имело возможность гореть, сгорело».
Валентин Орлянкин первым снимал в упор уличные битвы в Сталинграде. Альпинист-любитель, он лазил по разбитым зданиям.
Он же первым снял лобовой танковый таран, в то время, когда танк давил дот. Орлянкин тогда пребывал в танке и очень сильно пострадал.
Как словно бы знали, что наступит миг победы
Переползая по ходам сообщений, каковые тут назывались «улицами», перебегая в местах, где висели таблички с надписью: «Тут не переходи, а перебегай! Стреляет германский снайпер!», маскируясь за стенками домов, живя вместе с воинами в землянках, вырытых в откосах волжских берегов, операторы вели кинолетопись великой битвы.
Фронтовые операторы, снимая последние кадры Сталинградской битвы, покрытые снежным саваном трупы германских солдат, разбитую бронетехнику, машины, бесчисленные колонны военнопленных, идущих на восток, думали о том, что не так долго осталось ждать, весьма не так долго осталось ждать в этом мертвом городе начнется активная судьба.
Сталинградские операторы с честью выполнили собственный долг. Об их работе написал в газете «искусство и Литература» в марте 1943 года автор С.Нагорный: «Они снимали все перипетии великой борьбы, как словно бы знали, что сгорят эти дома и разрушатся эти цехи, но придут из-за Волги подкрепления, и наступит блистательный миг победы, и на площади города, среди домов, полностью пронизанных солнцем, соберутся на демонстрацию горожане и бойцы великого Сталинграда.
А возможно, вправду знали они все наперед? Да знали, по причине того, что были вместе с защитниками Сталинграда и дробили с ними их труд, бедствия и веру.
Уверенность в будущем и взволнованность солдата – вот что необходимо для для того чтобы эпоса».
Максим Леонидов \
