Музыка во плоти
Валерий СЮТКИН пел и придумывал в группе «Браво» только пара лет – с 1990-го по 1995 год, но с того времени их нереально вспоминать раздельно друг от друга. Совместная деятельность была их звёздным часом.
Сейчас Сюткину звёздный час не нужно: свобода дороже.
Как влюблённость
— Не забывайте тот момент, в то время, когда вы в первый раз услышали рок-н-ролл?
— Замечательно не забываю. Мне было лет 12. Я наблюдал телевизор, и в том месте промелькнула песня (я тогда ещё не знал, что это «Битлз»).
Лишь услышал аккорд – почувствовал, как по мне пробежала мурашка. Шок от наслаждения. От того, как звук попадает в тело.
Это чувство я и назвал рок-н-роллом.
Сравнительно не так давно Боб Дилан сообщил: «Красивая несколько – «Битлз». Но к рок-н-роллу не имеет никакого отношения. Рок-н-ролл в действительности – это подростковый заменитель секса».
Частично правильно. В то время, когда у меня началось половое созревание и появилась необходимость нравиться девушкам, самым актуальным в то время было играться рок-н-ролл (подобно тому, как на данный момент – владеть гаджетами).
Мы очень многое делали для этого. Сами выпиливали гитары. Но прежде всего рок-н-ролл для меня – это чувство растущих крыльев.
Похоже на влюблённость. Тебе хочется функционировать, ты всех обожаешь, и всё у тебя прекрасно. И по большому счету, ты не сосредоточен на себе.
Но я соглашусь с Диланом, что это удел весьма молодых. Мы становимся старше, и нас убирают подальше, дабы мы не мешались, не брюзжали.
Дабы у молодых была возможность наступать на новые грабли.
— Какой период рок-н-ролла вам ближе всего?
— Я представитель хорошего рок-н-ролла, что в 54-м году поменял мир. Это началось с песни Била Хейли (будем в следующем году отмечать шестидесятилетие отечественной музыки).
Самые красивые годы в жизни человечества – 60-е. Всю землю жил с надеждой на лучшее, кроме того мусульманские государства, потому, что арабы навели мосты в Европу.
Позже, к концу 60-х, молодым этого подъёма стало мало, и тогда они подсели на вещества. В 70-х это усугубилось. А позже пришёл его величество шоу-бизнес, начались продукты и проекты.
Возможно сказать, что проекты с участием продюсеров создавались и раньше, но квалификация была несоизмеримо выше, вот в чём дело. Как говорится, если бы спорт приносил солидные деньги, то в каждой иудейской семье было бы по турнику.
Так и с рок-н-роллом оказалось. Упростилось добывание хлеба.
Музыка начала основываться на заимствованиях, превратилась в конструктор Так, стоп. Вот я и начал брюзжать в адрес молодёжи.
Видите, рок-н-ролл всё-таки – удел молодых (смеётся).
И нет ничего более нелепого, чем 60-летние дядьки, играющие тяжёлый рок. Сходу кидается в глаза, что яйца, простите меня, требуются юные. Играться такую музыку в старости возможно лишь с самоиронией, как АС/DC.
А в то время, когда я вижу современных Scorpions, то принимаю это как германский эротический фильм для геронтофилов. Пожилые мужчины в обтянутых трико.
Они верят, что юные девчонки до сих пор их хотят.
— Кто вы больше – Леннон либо Маккартни?
— Это вправду два различных типа музыкантов. Я бы заявил, что все музыканты делятся на леннонов и маккартни. Имеется тяготение к хорошему вкусу, классике, трудолюбию – это Маккартни.
И имеется снос башни – это Леннон. Мне ближе Леннон, я желал бы им быть, но мне не дано. Я не мятежник, что имел возможность бы повести за собой людей, как Цой, Кинчев, Шевчук, отражающие социальный протест.
Я простой юноша, что обожает, в то время, когда всем радостно, в то время, когда все танцуют.
— Вам правда хотелось бы быть социальным автором?
— Само собой разумеется. Каждому хочется быть таинственным, нехорошим и одновременно с этим обаятельным. Но это нереально развить в себе. Это заложено в нас, как почерк футбольной команды. Его нельзя изменить.
Я ни при каких обстоятельствах не умел писать важных текстов. Узкими ниточками сплетаю слова, как бисер.
Мне дана несложная роль – роль рассказчика.
— Неслучайно последние лет восемь вы кроме этого получаете на судьбу рассказыванием историй.
— Да, веду вечера. В то время, когда я заметил, что люди так зарабатывают деньги, то сходу осознал: это моё, я этим всю жизнь занимаюсь. В то время, когда не было видеомагнитофонов, я фильмы пересказывал.
Вот и решил: неужто у меня вести вечера окажется хуже, чем у других? Не обожаю слово «корпоративы», это не мой формат.
Я предпочитаю «ближний бой»: планируют десять человек с весьма изысканным вкусом, каковые не желают слышать шуток из Интернета. Необходимо сделать вечер таким, дабы он им понравился – беседой, смешными рассказами определённого качества, собственными историями.
Ранее мне посчастливилось посещать на вечерах, каковые проводили Герд, Ширвиндт. Это было шедеврально. Я запомнил их энергетические приёмы и стараюсь использовать их.
Энергия – вот что основное, благодарю за неё моей маме. Благодаря энергии я и состоялся.
Развлекатель
— Вы попали в «Браво» по окончании ухода из «Мастеров», так?
— Правильно. «Мастера» написали саркастическую песню про Ленина, и меня это не заинтересовало. Я обожаю неполитичный, радостный, остроумный рок-н-ролл.
Бытовой, в случае если желаете. Не нужно трогать Ленина – имеется люди, каковые за его идеи жизнь отдали.
Я с уважением отношусь к старшим и не планирую над ними ёрничать.
А в «Браво» я был полностью судьбоносно. Имел возможность бы попасть и в другие группы: вариантов хватало. Тогда Макаревич именно поссорился с Кутиковым.
Обсуждалась моя кандидатура на роль басиста в «Машине времени», но, слава Всевышнему, они помирились. Был ещё более забавный момент: Кинчев разошёлся с Задерием и также позвал меня в «Алису» на бас.
Он сказал: «Какой будет контраст: ты таковой лучезарный юноша – и внезапно в «Алисе»!» Я не отказывался, но и не соглашался. И совсем случайно летом 90-го года на концерте «Машины времени» мы пересеклись с Женей Хавтаном, с которым были мало привычны.
Он позвал меня на репетицию, сыграл риф из «Васи». Мы тут же набросали текст. Юмористический, но не с целью рассмешить. Легко иронический текст. И пошло-отправилось.
Мне в первый раз поставили конкретную задачу: стиль – рок-н-ролл 60-х, тексты – подобно, хоть «шуба-дуба», основное – органичный русский язык. Я накупил пластинок и за 14 дней глубочайшим образом изучил данный стиль.
Мы поженили его с советской эстрадной музыкой – и оказалось то, что оказалось.
Вспоминаю, как мы мотались по стране в 90-х. Плацкартные вагоны, тяжесть аппаратуры, один номер гостиницы на восьмерых. По-второму поётся, в случае если через это проходишь.
Исходя из этого, в то время, когда мы стали собирать дворцы спорта, у нас не было сноса башни, что случается на данный момент у выпускников «Фабрики звёзд». Разрешу себе такую аналогию.
Танич и Жжёнов прошли лагеря, лишения войны – и прожили за 80-летний период. У них был хребет, и этого не осознать людям, ищущим от судьбы комфорта.
— «АН» задают музыкантам одинаковый вопрос: из-за чего русский рок-н-ролл непопулярен за границей? Стас Намин заявил, что для зарубежного успеха необходимо петь по-английски.
Николай Носков заявил, что в русском рок-н-ролле не чувствуются национальные корни, в то время как по Rammstein, к примеру, сходу ясно: это немцы.
— Меня изумило первое посещение Лондона. Я заметил, как 13-летние мальчишки играются рок-н-ролл на улице.
Каждого хочется сходу сделать солистом любой отечественной группы. Возможно, это народная британская мелодичность.
Они поют собственную национальную музыку. И мы также. Также поём их национальную музыку.
Это по определению вторично.
— В одном из интервью вы заявили, что ваша цель – доставить людям радость, а ваша задача – получить денег.
— Вопрос был поставлен так: «Ваша цель – получить денег?» Я и ответил, что цель вторая. Если бы задали вопрос: «Ваша задача – получить денег?», то я бы, напротив, сообщил: задача вторая – развлечь людей, а цель – получить денег (смеётся). Это именуется обтекаемый ответ.
Но он честный, по причине того, что я весьма обожаю собственное дело. В случае если надоедает, то делаем паузу.
Хватает семь дней, дабы соскучиться по работе. А вдруг месяц отдыхать, то я готов кроме того в тур отправиться, чего я вообще-то не обожаю. Предпочитаю так: город, два – и к себе, к семье.
В противном случае от усталости впечатления притупляются, юмор уходит.
— И всё-таки ваша музыка – мастерство либо ремесло?
— Я не создаю мастерство. Объективно и без самокритики: я легко развлекатель. Мне кроме того не так принципиально важно чисто спеть каждую ноту – ответственнее энергетика.
Потому-то я не вижу смысла в фонограмме: не обращая внимания на её чистоту, под неё в разы сложнее поднять людей к восхищению. По той же причине в хорошем рок-н-ролле нужен живой ударник.
Казалось бы, из-за чего не играться под метроном, что правильнее любого барабанщика? Да вследствие того что мелкие недостатки в исполнении и делают рок-н-ролл живым.
Мы кроме того не планируем, какую программу будем выполнять на концерте. Можем внезапно сыграть песню, которую не игрались полгода, я кроме того с большим трудом слова вспоминаю.
— Не надоедает петь одно да и то же в течении уже третьего десятилетия?
— Мне – нисколько. Женя Хавтан жаловался: «Я не могу больше играться этого «Васю»!» А я – с наслаждением.
Обожаю импровизационно поменять слова, это весьма смешит публику. По большому счету, я весьма рад, что на данный момент, с распространением музыке в сети, стали пользуются спросом как раз концерты. «Битлз» в своё время прекратили гастролировать.
Для чего, в случае если миллионные тиражи продаются? А мне концерты нравятся больше, чем работа в студии.
— Вы имели возможность бы выполнять другую музыку?
— Я имел возможность бы с наслаждением петь и хард, но это не моё. Принципиально важно отыскать собственное.
Я не обожаю фальшь. не забываю, какие конкретно были видоизменения, в то время, когда стало модно выполнять хард-рок. Множество ребят игрались музыку в стиле «Нежного мая» – и внезапно все переоделись в кожаные куртки с заклёпками.
Но остались в этом жанре лишь «Ария» и «Мастер», по причине того, что у них это по-настоящему.
Утеря сакральности
— Раньше музыка имело большее значение?
— Не то слово. на данный момент её довольно много, и мы стали толстокожими, менее чувствительными. А тогда Ты знал 20 коллективов, обожал 5. И ожидал новую пластинку любимой группы как собственного счастья.
А в то время, когда приходили гости, я ставил им диск, что уже триста раз слушал, и ловил супер-кайф оттого, что видел глаза людей, каковые слышат это в первый раз.
на данный момент музыка стала такая Включил-отключил. Фоном поставил. Она прекратила быть событием. Сейчас в ней меньше стержня необходимости.
Так, одна из множества граней бытия. Была воздухом – стала пищевой добавкой. А тогда музыканты не просто играли – они так жили, это был образ судьбы. Второе измерение, вторая планета.
Человечество в том направлении слетало, что-то познало, возвратилось назад и совместило это с красотами быта. Сейчас – множество гениальных музыкантов.
Но они не горят, не жгут себя так, как в то время.
— А для вас это образ судьбы?
— Весьма близко к тому. Радостно берём брёвнышко, радостно несём. Мы трудимся без саунд-чеков, и не от неуважения к публике, легко нам семь дней-чек не нужно. У нас всё по накатанной.
Все эти ушные мониторы, дабы себя идеально слышать, – нам не необходимы. Музыканты их применяют вследствие того что индустрия их предлагает, как новые мобильники.
Для меня основное – сотрудничество со зрителем, собственного рода диалог, подобный несложному общению между людьми. Лампочки, дым, сценография – нам это неинтересно.
В случае если этим пользоваться, то уж на наибольшем уровне, как в шоу «Стенки» Pink Floyd – у них настоящий театр.
— В случае если музыка потеряла прежнее значение, то что может прийти ей на смену?
— Музыку заменить ничем вторым запрещено. Быть может, покажется ещё какой-то стиль. Современный рок-н-ролл превратится в классику, как джаз.
Моцарт так как также был поп-музыкой собственного времени. Лёгкой музыкой, под которую возможно танцевать.
Точно в его адрес также звучали обвинения: это на потребу, танцевать смогут лишь простолюдины, нужно бы посложнее.
— Вам довольно часто приходится слышать, что рок-н-ролл примитивен в сравнении с классикой?
— Это самая громадная неточность ревнителей хорошей музыки. В то время, когда сложное стали противопоставлять несложному, в то время, когда стали говорить, что любителям низких жанров недоступна классика, — тогда-то хорошая музыка и утратила собственные очки.
Я уверен, что лучшие произведения Стинга никак не диссонируют с Шнитке. Кстати, когда-то мы поигрывали на вечерах с Юрием Абрамовичем Башметом.
Он весьма здорово обладает клавишами и гитарой, обожает битлов.
— Но разве в рок-музыке большое количество людей с консерваторским образованием?
— Полно. У меня в группе имеется. Соглашусь, что редко они являются фронтменами. Я за таковой сплав: имеется фронтмен, не зажатый в рамки хорошего образования (он пишет стихи и мелодию, говорит историю), и имеется состав – музыканты-специалисты, каковые придают его произведениям должное звучание.
Дела мирские
— Как вам в целом сегодняшняя русский эстрада? Нет ничего, что злит?
— Антагонизма у меня нет. В Российской Федерации таков массовый слушатель – ничего не сделаешь.
Мне нравится изречение: блюз – это в то время, когда хорошему человеку не хорошо, а шансон – это в то время, когда нехорошему человеку прекрасно. Видятся и в шансоне успешные мелодии и трогающие тексты, но по большей части эта культура ассоциируется у меня с уличной какофонией, в то время, когда из различных шашлычных звучат различные песни и совместно образуют что-то общее.
За что я, кстати, обожаю европейские пляжи: в том месте музыка запрещена.
— Для чего вы принимали участие в проекте «Ветхие песни о главном – 2»?
— Прекрасный поп-проект. Тогда для артиста это был громадной прорыв, подтверждение статуса. на данный момент я в «огоньках» не снимаюсь – меня практически не кличут, а вдруг кличут, то ссылаюсь на занятость.
Я лично их не наблюдаю последние лет шесть-семь, я по большому счету редко включаю телевизор, а уж в новогоднюю ночь – тем паче (беседы, музыка, танцы – лишь не телевизор). Проекты меня напрягают: ощущаешь себя как подчинённый.
Я предпочитаю быть сам по себе, ни в какие конкретно кланы не вхожу, не смотря на то, что на данный момент в шоу-бизнесе тяжело не примкнуть к кому-то.
— А «Танцы на льду» — это что было?
— Это был кошмар. Я, что именуется, попал.
Мы познакомились на Олимпиаде с Илюхой Авербухом. Было соответствующее настроение, подъём. Илюха говорит: «Будем делать проект – поможешь?» Таковой, понимаете, пацанский разговор. Я сообщил: «Помогу!» Думал, нужно петь, дабы другие катались.
А позже оказалось, что нужно самому падать на лёд. Несколько раз было весьма не очень приятно. Плюс к тому – весьма твёрдый график, в результате которого было нужно прервать концерты.
Наслаждение, само собой разумеется, также взял: познакомился с новыми людьми из артистического цеха, поюморил с товарищами.
— Но вам же заплатили?
— Нет, платили спортсменам, а не звёздам. Позже меня на шоу бокса кликали – сходу отказался, не долго думая.
Я по большому счету не стремлюсь светиться в телевизоре. Кличут обсудить чью-то якобы занимательную судьбу либо выступить специалистом по актуальной одежде.
Какое я к этому отношение имею? Искать фальшивые слова, изображать эмоции
— Вы и политику не обсуждаете.
— К сожалению, для многих власть без злоупотреблений теряет всякую привлекательность. Бывает и по-второму: время от времени во власть идут люди состоявшиеся, и я верю в их альтруизм. Они желают, дабы их запомнили как людей, каковые улучшили жизнь народа.
Но, попав в том направлении, они ломаются. Я знаю, что могу что-то поменять, в то время, когда голосую на выборах.
А сказать, рассуждать – смысла не вижу. Большая часть этим от невостребованности занимается, у них большое количество свободного времени.
Я осознаю Говорухина: он отправился в политику чтобы улучшить обстановку в кинематографе. А для чего это Шевчуку? По всей видимости, душа болит.
У меня такая позиция: нужно делать собственное дело. В то время, когда начинаешь делать чужое дело, кто-то начинает делать твоё.
— В 93-м году вышел «Столичный бит», известный альбом «Браво». На дворе путчи, страна трещит по швам. И наперекор данной безысходности – таковой праздник души.
Равнодушие к социальным проблемам именно и было для вас яркой социальной позицией?
— Это было отечественной судьбой. Нас тогда также колошматило: мы всегда попадали на деньги. Собственные накопления за два-три года мы с Хавтаном отдали отечественному товарищу в денежную пирамиду – всё сгорело.
Но жизнь длилась, музыка длилась. Мы писали жизнеустойчивые песни, каковые со временем не теряют актуальности. «Вася» сейчас нормально звучит, не требует поправок на эру и на возраст.
А «разум и Воля» группы «Ария» (об угрозе ядерной войны – прим. ред.) сейчас воспринимается забавно в исполнении пятидесятилетнего мужчины – и по тексту, и по подаче. По большому счету говоря, большое количество на себя взвалить, а позже растерять прежнюю энергию – значительная неприятность для артиста.
Думаю, частично исходя из этого и ушли добровольно из судьбы Джим Моррисон, Майкл Хатченс. А я в будущее наблюдаю нормально: мой репертуар – вечнозелёный. Нас довольно часто задают вопросы, как оказался альбом «Столичный бит».
Не знаю, как. Была лёгкость, нас как будто бы подключили к сети – и всё пошло само. В случае если нет для того чтобы состояния, то я и не пишу.
Исходя из этого на данный момент пишу реже.
— Вы говорили, что не желаете самоповторов и потому не станете больше писать про стиляг и про пилотов. Но на вашем прошлогоднем альбоме показалась песня про пилота – «Иду на грозу».
— Да, повтор. Но данной песни и нет – я её не пою.
Она не выдерживает борьбе с прошлыми песнями на данную тему. А вот «Москва-Нева» удалась. Она написана не мной, а Ромарио, но я выступил автором сценария: детально поведал ему, какой она должна быть.
Мы очень сильно удивились её успеху при полном отсутствии промоутерской работы. На радио мои новые песни берут за выслугу лет, из уважения.
Казалось, я физически не могу собрать очки в смс-голосовании. Как мне соперничать с Димой Стасом и Биланом Пьехой, с их информационной помощью, с их фан-клубами?
У меня нет армии, которую я могу призвать: «Голосуйте!» Деньги за эфиры я по большому счету ни при каких обстоятельствах в жизни не платил. И внезапно – обвал голосов. Мне позвонил директор «Авторадио» и сообщил: «Это огромная победа твоего поколения».
Поклонники позже задавали вопросы: «Вам не стыдно приобретать «Золотой граммофон», находиться рядом с этими?..» А вот такая музыка в стране, я-то тут причём? Я несу ответственность за себя, а не за тех, кто рядом стоит.
— Вам дорого звание заслуженый артиста?
— У нас какая-то бредовая обстановка: необходимо попросить это звание, написать заявление. Не власть тебя выделяет, а ты обязан бегать за ней.
Полтинник моих друзей сделал за меня эту работу. Они убеждали государственныхы служащих, показывали статьи в прессе обо мне, как словно бы неизвестно, кто таковой Сюткин.
— Так вам дорого звание либо нет?
— Мне ответственнее, что люди меня благодарят за музыку, на которой они выросли. А звание больше своих родителей взбодрило, подарило им дополнительные годы судьбы.
Это было тем более принципиально важно для них, что в мой подростковый период мы не обнаружили понимания по поводу рок-н-ролла. Отец кричал: «Отключи, это нереально слушать!» Наушников-то не было. Я врубал советскую «Ноту», и музыка гремела на всю квартиру.
Неспешно я осознал, как нужно функционировать: вначале включал Led Zeppelin, а позже битлов – на контрасте битлы звучали весьма нормально. Но, ругались мы с папой недолго: не так долго осталось ждать родители развелись.
А позже мама почувствовала в рок-н-ролле некое спасение для меня.
— Спасение?
— Я так как рос на Хитровке. У нас во дворе сидели уголовники, игрались в карты.
Я также с ними время от времени садился, ставил рубль. В случае если победил, то нужно бежать, в противном случае смогут ножом в пояснице Я играл на танцах. Ежедневно у клуба случались драки, людей лупили безбожно.
А меня никто не трогал, по причине того, что все знали: чувак поёт. Посредством этого я и друзей собственных закрывал.
— Вы заявили, что рок-н-ролл поменял мир. В какую сторону?
— Не знаю, в какую сторону, потому, что не знаю, что было бы без рок-н-ролла. Быть может, он просто не мог не показаться.
Назрело. Был причёсанный джаз, чёткая структура общества, тёмные и белые, богатые и те, кому не светит ничего. И внезапно – такое смешение. И всё таким понятным языком.
Выяснилось, всё возможно поменять. Раньше приходилось делать революции, а сейчас оказалось, что и музыки достаточно. Прошло более полувека, как мы живём с рок-н-роллом.
Мне думается, живём весьма радостно.
IN THE FLESH — Dark Days\\\ ВО ПЛОТИ
