Между пошлым и будущим
Вид русских городов быстро изменяется. О новых архитектурных проектах читателям «Доводов неделi» говорит Александр КУДРЯВЦЕВ, президент Русском академии строительных наук и архитектуры (РААСН), президент Столичного архитектурного университета (МАРХИ), народный архитектор РФ.
— Александр Петрович, у большинства городов мира собственный неповторимый вид. Имеется ли он у российских городов?
— Непременно, имеется! Носителями русского характера являются средние и малые провинциальные города.
Отечественные архитектурные жемчужины — это Владимир, Суздаль, Муром, Галич, Мышкин, Тобольск… Прежде всего интерес воображает исторически сложившийся муниципальный центр.
В том месте вы точно отыщете церковь, рынок (сейчас — торговый центр), присутственное место (сейчас строение местной администрации), дворянское собрание («переименованное» в муниципальный клуб либо ДК). От центра отходит основная улица, на которой раньше находились магазины и купеческие особняки.
Сейчас ее часто превращают в пешеходную туристическую территорию.
У русского города собственный силуэт: большое количество зелени, обилие «воздуха» между строениями, стремящиеся ввысь колокольни, каланчи. К сожалению, кое-какие прекрасные малые города России медлено умирают по экономическим обстоятельствам.
Закрывается градообразующее предприятие, и люди разъезжаются в отыскивании работы. Но имеется провинциальные русские города, сохраняющие динамику собственного развития.
Среди них Белгород, Воронеж, Курск — по большей части столицы регионов.
— В 2012 году Сочи принимает зимнюю Олимпиаду. Как вы с архитектурной точки зрения оцениваете развернутое в том месте строительство?
— Меня тревожит то, что сочинские строители фактически не прислушиваются к свободным экологам, каковые говорят о негативных последствиях возведения некоторых олимпийской деревни. В это же время строительство и архитектура должны быть подчинены природным данным каждой территории.
В случае если это правило не выполнять, возможно нарушен хрупкий баланс между окружающей средой и человеком. Главный приоритет при постройке в этом городе я бы обозначил так: Сочи обязан оставаться городом-курортом.
В случае если некая задумка выбивается из данной концепции, от нее направляться отказаться.
— Лицо столицы, привычное всем обитателям бывшего СССР хотя бы по ветхим фильмам, в последние 15-20 лет значительно изменилось. Как вы оцениваете период работы главу госадминистрации города Москвы Юрия Лужкова с данной точки зрения?
— Фильмы о Москве различных времен весьма показательны. Они фиксируют трансформации вида города. Заберите хотя бы «Подкидыш» либо «Яркий путь», снятые в 30-40-е годы, и сравните их с «Москва слезам не верит» 80-х годов.
В этом фильме Москва растет и динамично начинается. Данный процесс очевиден и при Лужкове.
Не смотря на то, что в столице еще в 80-е годы начался процесс так называемой ситизации, которая сейчас усиливается . Речь заходит о создании денежно-деловых офисных районов, пустующих в нерабочее время, — как в английском Сити. Это вредит воздухе города, по причине того, что вечером пребывать в том месте весьма не очень приятно.
— Обитатели Варшавы не жалуют Маршалковскую улицу — некогда центральный проспект польской столицы, изу-
родованный, согласно их точке зрения, советской массовой застройкой. Москвичи так же относятся к Новому Арбату, кроме того именуют его «вставной челюстью» города…
— Примечательно, что улицу в центре Москвы замышляли застроить помпезными новыми зданиями еще в 30-х годах. Ее желали назвать проспектом Конституции. Но проект стали воплощать лишь при Хрущеве.
Новый Арбат, по мысли правительства, должен был стать знаком эры хрущевских изменений — изменений а также в архитектуре. Новый Арбат демонстрировал отказ от классического сталинского ампира. Он как бы отстранялся от исторической Москвы.
Так что «вставная челюсть» — не столько унизительное прозвище, сколько наименование, отражающее план проекта. Недаром это определение, появившееся во второй половине 60-ых годов XX века сразу после перестройки улицы, быстро до сих пор.
Выше высоток
— Вы много раз говорили о том, что в Российской Федерации распространена «архитектура плохого вкуса». Что вы осознаёте под дурновкусием?
— Грань между настоящим китчем и искусством тонкая. Дурновкусием я именую воспроизведение неталантливыми людьми общепризнанных образцов архитектуры.
Подражая сталинским высоткам, в Москве выстроили жилой комплекс «Успех Палас» на Соколе. Отличие видно сходу! Сталинские высотки — произведения искусства, сотворенные руками мастеров. «Успех Палас» — коммерческая недвижимость, созданная архитекторами-ремесленниками.
Сверкающее, блестящее и крикливое дурновкусие постоянно привлекает к себе внимание. Но не рождает высокие мысли.
— Необходимо ли по большому счету «разбавлять» историческую застройку современной архитектурой? Отыщем в памяти, к примеру, крупный скандал около строительства «газпромовской» высотки в центре Санкт-Петербурга.
Не обращая внимания на противодействие общественности, власти Северной столицы склоняются к тому, дабы ее возвести.
— Само собой разумеется, за десятки лет очень полезные панорамы не смогут не изменяться. Но их смысловой центр обязан оставаться незыблемым. К примеру, недопустимо строить другие высотные строения рядом со сталинскими высотками либо с колокольней Ивана Великого.
Это нарушит ландшафт, перебьет высотную доминанту.
А у Санкт-Петербурга по большому счету особенный, интернациональный, статус. В конце 80-х его центр включили в Перечень глобального наследия ЮНЕСКО.
Изменять высотные ограничения, каковые в городе на Неве кроме того сейчас не превышают 100 метров вне центра (в центре — 40 метров), для строительства 400-метровой башни легко кощунственно. Но власти Петербурга на это пошли.
— Каким вы видите будущее архитектуры?
— Ее будущее — в соблюдении общества и гармонии природы. Уверен, что все новые успехи архитектуры будут в данной сфере.
Чтобы заявить о себе, сейчас архитектору необходимо не только создать уникальное произведение, но и органично включить его в природную среду.
— До тех пор пока мы замечаем примеры обратного…
— Согласен. В Черном море желают создать неестественный Остров Федерации, очертаниями повторяющий карту России.
Я считаю, что этого запрещено. Неслучайно на побережье Черного моря нет природных островов! Подобное строительство может привести к заболачиванию территорий, нарушению берегового контура и вторым негативным последствиям. А какое количество средств потребуется!
Сперва — на постройку, а позже — на восстановление экологического баланса.
Тендер против конкурса
— Как вы имели возможность бы охарактеризовать современный российский архитектурный стиль?
— самые модными направлениями в отечественной архитектуре являются хай-тек, неонеорусский стиль и постмодерн. Хай-тек, на мой взор, через чур однообразен.
Это стиль больших публичных и торговых центров, спортивных сооружений. Неонеорусский стиль характерен для церковного строительства, которое по окончании восстановления храма Христа Спасителя начинается по всей стране.
Его «визитка» — возвращение к древнерусским истокам. В стиле постмодерн возводят сейчас элитное жилье, таунхаусы.
— Под Петербургом и Москвой развелось большое количество коттеджных поселков, огороженных поразительно высокими заборами. В чем корни «берложьей» психологии?
— Думаю, ими командует в первую очередь желание сохранить собственную собственность. Создание личного пространства — часть самоидентификации человека. В Соединенных Штатах большая часть граждан не страдают от неопределенности, не испытывают эмоции опасности.
Исходя из этого около их домов не пятиметровые заборы, а ухоженные зеленые насаждения, символически отделяющие одно землевладение от другого.
— Как сейчас юные таланты смогут заявить о себе на архитектурном поприще?
— Через творческие конкурсы. Так стали известными многие столпы всемирный архитектуры.
Это и Йорн Утцон (создатель проекта Оперы в Сиднее), и Ренцо Пьяно с Ричардом Роджерсом (создатели Центра Помпиду в Париже). Сравнительно не так давно отечественный юный архитектор Борис Бернаскони победил интернациональный архитектурный конкурс на создание музея в Перми.
Он опередил таких заслуженных мэтров, как Вито Аккончи (создатель композиции остров-стенки в австрийском городе Грац. — Прим. ред.) и Заха Хадид (создатель пожарной станции в германском городе Витра. — Прим. ред.).
— Но конкурсную совокупность у нас бессердечно вытесняет совокупность тендеров…
— В конкурсах соревнуются проекты. В аукционах и тендерах на проекты никто не наблюдает.
Побеждает тот, кто предлагает самый недорогой вариант. Не смотря на то, что конкурсы — база всемирный архитектурной практики, в современной России они чрезвычайная уникальность.
По сути, самое основное звено в цепи «конкурс — тендер — реализация проекта» у нас . Так, сравнительно не так давно совершили аукцион на крышу и фасад второй сцены Мариинского театра. Не смотря на то, что на фасады таких строений испокон столетий проводятся конкурсы: к примеру, на фасад собора Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции и собора Св.
Петрония в Болонье.
Отечественная академия совместно с Альянсом архитекторов России в прошедшем сезоне направила письмо президенту с предложением вернуть творческие конкурсы в архитектуру. Мы взяли обнадеживающий ответ, документы пошли в правительство — но в том месте они и «погибли».
Мы продолжаем борьбу. Сравнительно не так давно внесли предложение законодателям собственный вариант закона о проведении публичных конкурсов для произведений искусств (включая архитектурные произведения).
Положение об архитектурных конкурсах принято ЮНЕСКО и есть необходимым для всех ее участников. Лишь госслужащие в Российской Федерации об этом почему-то забыли.
Между похабным и будущим
