Юрий заруцкий рассказал суду, как плеснул кислотой в худрука балетной труппы большого театра
В среду Мещанский суд Москвы до поздней ночи разглядывал дело о нападении на худрука балета Громадного театра Сергея Филина. В этом случае совещание планировалось начать с допроса 35-летнего Юрия Заруцкого, 17 января плеснувшего кислотой в лицо Филину.
Но перед слушанием поступила информация, что не считая допроса Заруцкого с показаниями выступят свидетели со стороны Филина, возмущенные речью, допрошенного в прошедший раз бывшего премьера театра Николая Цискаридзе в отношении художественного руководителя.
Мать другого обвиняемого, Андрея Липатова, что, предположительно, доставил Заруцкого на место правонарушения, возразила:
«Да какое количество возможно нас мучить, при чем тут Цискаридзе — это их разборки, их спектакль, это уже другое дело!
В то время, когда уже наконец будет ясно, что с Андреем?»
«У нас поселок мелкий, все друг друга знают, отказаться подвезти привычного запрещено — не забудут обиду, да и деньги необходимы», — через слезы растолковывала дама, обращаясь ко всем присутствующим в коридоре.
«Я никого не прощаю за то, что со мной случилось»
Худрук балета Громадного театра Сергей Филин опроверг в суде заявления, словно бы он имел интимные связи с подчиненными балеринами. Он…
Совещание, как в большинстве случаев, началось с опозданием на полчаса. Приставы разрешили войти в родственников участников и зал адвокатов процесса, а журналистов покинули ожидать за импровизированной баррикадой из лавок и шутить по поводу дефицита контрамарок на очередное шоу.
И вправду, началось все не с до допроса Заруцкого, как ожидалось, а с показаний десяти свидетелей со стороны обвинения, работников Громадного театра, среди которых примы, премьеры, педагоги и артисты ГАБТа, и инспектор балета, важный за распределение грантов и зарплат среди танцоров.
«Я 60 лет тружусь в Громадном театре, пережила столько худруков, эмоции в театре были неизменно, но на данный момент все это переросло в такую грязь, в таковой ужасный спектакль, что мне больно за театр»,
— возмущалась педагог-репетитор ГАБТа Марина Кондратьева 1934 года рождения.
Она утвержает, что не Филин, а Цискаридзе был провокатором и вел себя неприемлемо по отношению к сотрудникам театра.
«Цискаридзе по большому счету ни при каких обстоятельствах не находился ни на одном собрании, он считал это ниже собственного преимущества. Все отечественные артисты — заслуженные танцор .
В одной из передач он (Цискаридзе) назвал всех педагогов шавками, затем мы все пришли с Сергею Юрьевичу, желали "настойчиво попросить", дабы Цискаридзе публично попросил у всех прощения, но этого так и не случилось», — вспоминала Кондратьева.
«Весьма хочется, дабы все это закончилось и нас оставили в покое. Труппа жадно истощена, все перешло в какой-то криминал, все опасаются, уже и только бог ведает, чем все это закончится», — с беспокойством говорила суду солистка балета ГАБТа Анна Рябецкая.
В этом случае все приглашенные свидетели отзывались о пострадавшем положительно, опровергали слухи по поводу его связей с балеринами, обращения и несправедливого распределения грантов с артистами кордебалета, о котором до этого говорили Цискаридзе и Дмитриченко.
В итоге, в то время, когда журналистка на первом ряду задремала, допрос свидетелей закончился и суд перешел к допросу Юрия Заруцкого, делаемого выводы в 2002 году по ч. 4 ст. 111 УК (умышленное причинение тяжёлого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего) и отсидевшего семь лет, а 17 января 2013 года, по мнению следователей, плеснувшего кислотой Сергею Филину в лицо.
Заруцкий сказал путано и как словно бы куда-то торопился.
«Юрист вам дал какой-то лимит по времени что ли?» — улыбнулась судья Елена Максимова.
«И ударит разок для лучшего понимания»
Занимавший ранее пост премьер-министра балета Громадного театра Николай Цискаридзе и балерина Ангелина Воронцова свидетельствовали в Мещанском суде Москвы, где слушается дело о…
Заруцкий, как и раньше, заявил, что задумал и совершил правонарушение сам, и попросил прощения у Дмитриченко и Липатова за то, что они вместе с ним были на скамье подсудимых.
«Я стоял спиной к Сергею Юрьевичу, в то время, когда он подошел.
Я не был уверен совершенно верно, что это он, у меня ломались мысли о совершении правонарушения. Развернувшись, я открыл банку с кислотой и наотмашь Сергей Юрьевич вскрикнул нецензурно, схватил меня за рукав, и я опять наотмашь припечатал его банкой,
— заикаясь, говорил обвиняемый. — Из-за чего я применял электролит? Если бы я его ударил раз, было нужно бы ударить второй, а в том месте где второй — в том месте и третий, челюсть бы сломал Осознаёте, к каждому делу собственный подход я сидел, такие вещи осознаю.
Если бы я желал нанести тяжёлый вред, я бы применил силу, не стал бы плескать».
Заруцкий, сбиваясь, подтвердил слова Дмитриченко о том, что никакого сговора у них не было, действовал он в одиночку и по «собственному коварному умыслу»: «Где Павел — и где я, это различные миры, различные уровни…
Я не сообщу, что я великая криминальная личность, но живу собственной судьбой У меня были собственные интересы, Филин, Цискаридзе — все это меня не интересует».
Он признал, что желал «применять наивность Павла, кроме того шагая по головам, костям, судьбам». По словам Заруцкого, Дмитриченко планировал проводить в дачный кооператив, находящийся в собствености ГАБТу, электричество и газ, и Заруцкий планировал «получить доступ к газификации, электрофикации, пробраться в балетный бизнес, возможно, добывать контрамарки».
«Была еще идея — дочь дать в балет, — добавил он и запнулся.
«Я с себя ответственность не снимаю. Пускай мне Сергей Юрьевич по окончании освобождения позвонит — я за него заступлюсь.
Честно: пускай он поправляется, несет творчество в народ, радует», — завершил собственную обращение обвиняемый.
По окончании чего смущенно добавил: «Вы, само собой разумеется, не обессудьте, ваша честь, 51-я статья Конституции» — и отказался отвечать на вопросы обвинения.
За сутки до допроса Заруцкого на вопросы сторон, судьи и прокурора отвечал предполагаемый клиент правонарушения — 29-летний ведущий солист балета ГАБТа Павел Дмитриченко. На допросе он напомнил о несправедливом, на его взор, поведении Филина в отношении танцор , по окончании чего повторил, что не признает собственную вину полностью, хоть и «не снимает с себя моральную ответственность» за то, что случилось.
По словам Дмитриченко, с Юрием Заруцким они ни при каких обстоятельствах не были приятелями и виделись в общем итоге не более 15 раз.
Павел согласился, что жаловался Заруцкому на художественного руководителя, был в курсе замыслов Юрия поболтать с Филиным а также «ударить разок для лучшего понимания», сам продемонстрировал дом Филина и приобрел для общения с Заруцким SIM-карты, но о кислоте ничего не знал впредь до нападения.
«Он сам предлагал собственную помощь, я не стал отказываться — считал, что дальше бесед это не отправится, — растолковывал Дмитриченко в суде. — У нас в театре также большое количество чего говорят, и такое также, но дальше слов ни при каких обстоятельствах не идет. Дабы дам не оскорблял и артистов не трогал.
То, что это преследуется по закону, я не осознавал».
Лишь по окончании инцидента с кислотой артист осознал, с кем имеет дело, и испугался. Он сказал — Заруцкий угрожал «сделать то же самое с его его семьёй и девушкой», в случае если тот обратится в полицию.
Тогда же Дмитриченко сообщил Юрию, что больше не желает иметь с ним ничего общего а также не требует назад 50 тыс. руб., каковые одолжил Заруцкому до правонарушения.
За Дмитриченко в понедельник с показаниями выступили четыре свидетеля его защиты, среди которых были занимавший ранее пост премьер-министра балета Громадного театра Николай Цискаридзе и гражданская супруга Павла балерина Ангелина Воронцова. Цискаридзе назвал Филина «истериком и провокатором», заявил, что тот «занимался кумовством» и много раз пробовал вынудить учеников Цискаридзе отказаться от него и «подписать против него бумаги».
Воронцова отзывалась о художественном начальник более сдержанно, но в целом подтвердила слова Цискаридзе. Оба охарактеризовали Дмитриченко как неравнодушного человека и талантливого танцора и заявили, что не верят в его виновность.
Наступление на Филина было совершено 17 января 2013 года. В лицо худруку плеснули кислотой, он попал в поликлинику с ожогами лица третьей степени и ожогом глаз.
Филин перенес более 20 операций, по окончании чего в сентябре возвратился из Германии в Москву. Выступая в суде, Филин заявил, что никого не прощает за причиненный вред, но определение меры наказания оставил на усмотрение суда.
Плеснувший кислотой в Филина плакал в зале суда
