Заграничные истории: россия — «наука»
Это Российская Федерация: жизнь в КХЛ – деньги
ESPN27.12.2013КХЛ: как тут с качеством игры?
LaPresse.ca01.11.2012КХЛ: мелкие стадионы, большое количество чувств
LaPresse.ca31.10.2012
У меня была прическа «афро». Настоящая, полноразмерная «афро» из 1977 года.
Кучерявая. Огромная. Непокорная.
Я не стригся полгода и смотрелся как поседевший ветеран войны.
И вот сейчас сижу в кресле в парикмахерской, наблюдаю на себя в зеркало и вижу, как мое лицо расплывается в огромной и тупой ухмылке.
Парикмахер надевает на меня фартук, заговаривает со мной о спорте либо о чем-то еще, а я готов расхохотаться от наслаждения. Я так радостен, так радостен.
Парикмахер говорит что-то типа: «Юноша, что, линия забери, с тобой произошло?»
А я в ответ могу сообщить лишь одно: «… Российская Федерация».
***
В 2013 году я осознал, что голеностопный сустав у меня ни к линии. Моя карьера в НХЛ подошла к концу. Мне повезло, по причине того, что за время игры в лиге я получил большое количество денег и сейчас имел возможность нормально уйти из спорта. Но мне было всего 30 лет.
И не смотря на то, что я уже не имел возможности достаточно прекрасно кататься на льду, дабы играться в НХЛ, хоккей мне нравился так же, как и прежде, и я знал, что смогу играться в Европе. Представьте себе, что вы бухгалтер, IT-менеджер либо кто-то в том месте еще, и ваша карьера заканчивается в 30 лет.
У многих моих друзей не из хоккейного мира жизнь в этом возрасте лишь начинается.
У парней, появлявшихся в моей ситуации (а таких парней огромное множество), имеется два варианта.
1. Согласиться с очевидным, пойти обучаться и/либо начать настоящую работу. Со спортом при таких условиях нужно будет распрощаться.
2. Собрать чемодан и отправиться на пара лет поиграть за границу.
В случае если у тебя нет детей, то второй вариант думается предпочтительным. Так что я сел за компьютер и начал грезить о тех славных местах, куда смогу отправиться.
Швеция. Чехия. Швейцария. Альпы, боже мой! Было бы здорово. Нужно попытаться.
Но вот как-то раз мне позвонил мой агент.
— Эй, у нас тут показалось красивое предложение из Сочи.
— Сочи… Типа, в том месте Олимпиада?
— Да. Российская Федерация, КХЛ.
(Долгая пауза.)
— Российская Федерация?
— Российская Федерация.
— Они в том месте хоть могут играться?
— Нет, не весьма. Не верховный класс.
(Долгая пауза.)
— Российская Федерация?
— Российская Федерация.
Перед тем как я поведаю вам другую историю, разрешите заявить, что я вырос в Бостоне. И вот сейчас меня желают усадить в самолет и зашвырнуть на противоположную сторону земного шара в незнакомую мне страну.
Я знаю, в том месте ругаются. Детям до 16 и все такое.
Самолет сел в четыре часа утра. Мне было нужно лететь из Бостона в Турцию, а уже позже в Сочи. Голова у меня шла кругом. Глаза покраснели. На выдаче багажа меня ожидал юноша с табличкой.
Совсем как в кино. По-английски он практически не сказал.
Понимаете, я не простой человек, и за рубежом бывал много раз. Но моя первая идея в аэропорту была таковой: дерьмо собачье. Из-за чего буква N напротив?
Все на русском. Да, все.
Юноша отвез меня в мою новую квартиру. Нет более возбуждающего и тревожного эмоции, чем то, которое появляется в момент, в то время, когда ты приезжаешь в новый город, и тебя везут в твой новый дом. Я заметил, что в том месте везде висят олимпийские кольца.
Мы приехали в данный большой жилой комплекс, где было пара сотен новых как с иголочки квартир. Улицы бережно вымощены.
Последовательности фонарных столбов.
И ни одной живой души около. Ни одной автомобили. Ничего.
Я говорю, типа: «Погоди, это что, Олимпийская деревня?» Легко класс, за исключением того, что Олимпиада уже закончилась.
Юноша останавливает машину около одного из домов. Показывает пальцем: «ОК. Квартира». Позже разворачивается, дабы уйти, и говорит: «10 часов. Поликлиника.
Тест на допинг. Я возвращусь. 10 часов».
Я лег в постель, уставился в потолок и начал повторять: «Что, линия побери, я наделал? Что, линия побери, я наделал?»
Мой шофер приехал утром ровно в десять и повез меня в ближайшую поликлинику. Дорога заняла 45 мин..
Я мало успокоился. Вздремнул. Я повторял про себя: «Ты — хороший игрок, все будет здорово, это новый опыт.
Легко расслабься. Ты отыщешь в команде новых друзей».
И вот мы входим в поликлинику, и нас в том месте встречает таковой вот звук:
АААААААРРРРРРРРРРРРГГГГГГХХХХХХХХ!
В приемном отделении практически в агонии лежит какой-то чувак. Отдельного кабинета неотложной помощи нет.
Все в одном помещении. Я без шуток говорю, данный юноша истекал кровью. Легко сидел в кресле, а из руки у него шла кровь.
Он обвязал руку полотенцем, но оно было таким же чистым, как да и то, которым Слава Фетисов вытирал собственный лицо на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде.
Я подхожу к сестре и задаю вопросы: что это такое, я в том направлении попал? В ответ — ничего. Отсутствующий взор. Британского она не знает.
Я сажусь. А что еще возможно сделать? Нужно ожидать.
Я начинаю паниковать.
Проходит час, и сестра вызывает меня: «Уит-ни».
А данный окровавленный юноша так и сидит в том месте. Возможно, это не здорово, но что я могу сделать?
Я вхожу в кабинет.
Не обращая внимания на языковой барьер, мы договариваемся. Я делаю простые вещи. Мочусь в чашку.
Глубоко вдыхаю. Кашляю. Делаю что-то еще.
После этого сестра надевает мне на руку резиновую ленту, дабы измерить давление. Она начинает качать грушу, я наблюдаю на нее… Сестра курит.
Ни слова. Каменное выражение лица. Качает и качает. Наблюдает мне прямо в глаза.
И курит.
Это было мое первое погружение в культуру деятельно курящего общества. В молодости, в то время, когда я пришел в НХЛ, нам довольно часто говорили истории о том, как юноши в 70-е и 80-е годы устраивали ели и перекуры чизбургеры в перерывах между периодами.
Но на данный момент юные салаги приезжают на тренировочные сборы со собственными гребаными соковыжималками. А в Российской Федерации эра курения в самом разгаре.
Как-то раз мы летели в самолете, и на всем протяжении полета все до единого тренеры дымили как паровозы.
Ну хорошо, тайм-аут. Вы возможно поразмыслили, что я культурно черствый человек, либо что я не обожаю Россию.
Но погодите.
Видите ли, вам нужно осознать, что игра в НХЛ — это фантастический мир. Это сбывшаяся мечта.
Но к сожалению, ты в том месте привыкаешь к комфорту и принимаешь его как данность. Не знаю, может, другие относятся к этому в противном случае, но я принимал его как раз так.
Я постоянно буду сожалеть об этом.
Ты влюбляешься в данный мир и ненавидишь его. Тяжёлый труд притупляет эмоции. Все скулят и жалуются.
Кроме того звезды. Кроме того те юноши, каковые, как тебе думается, живут и дышат хоккеем — и они также ворчат и ноют.
Часто бывает так, что ты сидишь в раздевалке и жалуешься вместе с остальными.
Из-за чего? Это как стокгольмский синдром. Ну, типа, ты начинаешь проникаться к тем, кто сидит вместе с тобой в окопах. Но в один не самый прекрасный день ты просыпаешься постаревшим, и для тебя все кончено.
Остается выпивать по утрам кофе, сидеть в Твиттере и бездельничать.
Это жестоко.
Вот из-за чего я не променяю собственный российский опыт ни на что на свете. По причине того, что, в то время, когда я в первый раз зашел в раздевалку, то заметил в том месте вот что.
Шесть заезжих новичков из-за предела сидят плечом к плечу. Два финна. Швед. Вратарь из Чехии.
Центральный из Канады. И еще один защитник из Америки.
Сходу вспоминаешь сцену из фильма «боевой Товарищи », в то время, когда парней практически детского возраста в первый раз отправляют на передовую, а заскорузлые ветераны возвращаются обратно, два месяца просидев в окопном дерьме. Как раз так смотрелись эти юноши.
Полный шок. Как удар по лицу. Ты удивлен. Отстраненные взоры.
В этот самый момент я прихожу в середине сезона и заявляю: Ну что, мальчики, как дела?
В другом финише раздевалки шизанутые русские юноши слушают что-то типа ремикса из Барбары Стрейзанд.
В этот самый момент я осознаю. Боже, мне это знакомо.
Мне известны мучения и эти невзгоды. Вот я и возвратился!
Мы выходим на лед, и это сущий преисподняя. Тем юношам из НХЛ, каковые прочтут это, я сообщу вот что: вы просто не осознаёте, как вам повезло. Простая тренировка в Сочи была намного тяжелее любого дня на тренировочной базе в НХЛ.
В Российской Федерации они катаются на коньках. Позже еще катаются. И еще. Ты . Ты вот-вот упадешь.
Тренер кричит. Ты наблюдаешь на русских товарищей по команде и задаёшь вопросы: «Что он сообщил?»
А он сообщил: «Это разминка».
Устал? Батоны болят? Забудь про боль. Тебя отпустят с тренировки лишь в том случае, если у тебя нога оторвется.
В то время, когда кому-то удается покинуть тренировку из-за травмы, остальные наблюдают на них с огромной завистью.
У нас был ассистент тренера, как словно бы вышедший из фильма 80-х годов. Таковой сумасшедший крутой юноша как из времен Красной Армии. Фамилия у него была Кравиц.
Его имя я выговорить не имел возможности, и исходя из этого именовал его легко Ленни.
— Эй, в чем дело, Ленни?
Я думал, он не осознает.
И вот я как-то раз выхожу на лед на тренировке, а он начинает именовать меня Обамой.
— Катайся! Катайся, Обама! Катайся!
Я что-то путаю, и он начинает кричать: «Какого именно хрена ты делаешь, Обама?»
В половине случаев я легко понятия не имел, что мы должны делать на тренировке. Я то же самое, что и остальные.
Я скоро осознал, что в Российской Федерации нельзя произносить слово «для чего». В то время, когда задаёшь вопросы русских парней, каковые говорят по-английски, для чего мы делаем то либо это, в то время, когда говоришь, что это бессмыслица, реакция неизменно одинаковая.
Они пожимают плечами и говорят: «Это Российская Федерация».
Из-за языкового барьера довольно часто по случайности появлялись прикольные и уморительные вещи. В простой раздевалке все орут друг на друга, все общаются.
В Российской Федерации из-за языкового барьера намного тяжелее, но ты все равно стараешься. Перед игрой все, что ты можешь сообщить, это «Давай, давай».
Это указывает что-то наподобие «вперед, юноши».
Кравиц был переводчиком у чужестранцев, в то время, когда тренер говорил с командой. Частенько тренер зверел и начинал кричать на русском — мин.
10, в противном случае и больше. Каждые 30 секунд Кравиц поворачивался к нам и заявлял: «Какого именно хрена, вы, юноши, играетесь плохо».
Любой раз я прикусывал язык, дабы не засмеяться. Частенько я сказал себе: «Как же мне хочется, дабы мои приятели дома заметили это.
Они же не поверят, в то время, когда я начну говорить им об этом».
Думаете, я преувеличиваю? Я намерено снял видео.
Как-то раз я сидел на балконе и заметил следующую сцену. Над морем летит самолет на малой высоте, а внизу плывет пара катеров.
И внезапно он сбрасывает на них пара тысячь киллограм воды! Я понятия не имею, выжили ли те юноши, каковые были в катерах.
И это простой сутки в Российской Федерации.
Это настоящий жизненный опыт, неотёсанный и жёсткий. Ты начинаешь осознавать, что НХЛ — это таковой изолированный мир, в то время, когда уезжаешь на большом растоянии и сталкиваешься с чужой культурой, которая очень резко отличается от твоей.
Это заставляет задуматься не только о карьере, но и о жизни.
Это таковой занимательный цикл, по причине того, что в то время, когда ты добираешься до верха и начинаешь принимать участие в Шоу, тебе достаются всякие привилегии, типа частных самолетов. Но это фальшивая судьба.
А позже, на закате карьеры ты оказываешься чуть ли не в начале — в то время, когда тебя в колледже забрали в студенческую хоккейную лигу, в то время, когда ты с командой подолгу ездил в автобусе на соревнования и ночевал в вонючих гостиничных номерах.
Другие чужестранцы в Сочи, и пара русских парней стали для меня кем-то наподобие боевой товарищей . Тебя швыряют в траншею, и ты должен заводить новых друзей. Мой товарищ по команде Кори Эммертон со своей женой были для меня бесценными людьми.
Они водили меня по магазинам и контролировали мои перечни приобретений. «Это прекрасно. А вот это не ешь, непонятная вещь».
Это достаточно необычно, но неспешно привыкаешь.
Понимаете, это похоже на путешествие назад во времени. Ты как словно бы оказываешься в студенческой общаге. В НХЛ юноши общаются в дороге, в особенности те, кто помоложе. Но это не одно да и то же. У них имеется подружки, у них имеется семьи.
Им имеется чем заняться дома.
А в Российской Федерации мы на полу в чьей-нибудь просторной квартире, поедали пакетами мармеладных мишек и наблюдали кино, рассуждая о том, как паршиво нам будет на следующий день на очередной тренировке.
Это похоже на сумасшествие, но в таких ситуации вспоминаешь, из-за чего ты по большому счету полюбил хоккей. Исходя из этого просматривающим мой рассказ хоккеистам, каковые собираются поиграть за рубежом, я сообщу вот что: оно того стоит, хотя бы для того счастья, которое накатывает на тебя в первые 10 дней по окончании возвращения к себе.
Сезон в КХЛ закончился в середине марта. Я возвратился в Бостон, в то время, когда в том месте был целой ад и зимний мрак. Все эти студенты ходили около неинтересные и подавленные.
А я скакал от радости и счастья как умалишенный. Я был похож… понимаете, на данный дурной японский смайлик эмодзи, такой же радующийся и розовощекий.
***
Таким мое лицо было 10 дней подряд. Я ходил по городу с несмываемой ухмылкой. Я как маньяк заговаривал с каждым, кто виделся мне на пути: «Привет!
Какой прекрасный сутки! Какой сутки, а?» А люди наблюдали на меня и думали: «Что с этим юношей, может, он заболел?»
Понимаете, вещи, каковые ты принимаешь как что-то само собой разумеющееся, они немыслимы. Курица с сыром пармезан.
Это божественно. Куриные крылышки. Молоко. Утепленные, вкусные сэндвичи на ланч.
Но первое, что я сделал, это постригся. Я сижу в кресле в парикмахерской и хихикаю как идиот.
Парикмахер наблюдает на меня и говорит: «Юноша, что, линия забери, с тобой произошло?»
«Российская Федерация».
«Российская Федерация?»
«Российская Федерация».
«Ну и как в том месте?»
«Это был кромешный преисподняя. Мне понравилось».
Наука 2.0. Люди. Белые пятна в истории Старой Руси
