Ректор ранхигс владимир мау о том, каким будет образование в будущем
— Поведайте, откуда показалась мысль летнего кампуса РАНХиГС?
— Кампус серьёзен в первую очередь тем, что он был придуман выпускниками и студентами. Он был организован в 2012 году.
Его решили провести в Казани, потому, что он приобрел помощь президента Татарстана Рустама Минниханова. При том, что в Татарстане у нас кроме того нет филиала. Помимо этого, кампус серьёзен вследствие того что мы территориально разбросанный вуз.
В 2010 году к нам присоединили 13 академий, из которых 10 находятся в регионах, и их филиалы. Традиционно у Академии народного хозяйства, ректором которой я был до создания РАНХиГС, было всего два филиала — в Калининграде и Красногорске. А тут 68 филиалов.
Исходя из этого необходимо было вырабатывать неспециализированную студенческую среду. Всех студентов не соберешь, но возможно собрать самых активных. Участников выбирают по представленным ими проектам, каковые обсуждают за шесть месяцев до кампуса.
В кампусе участвуют кроме этого активные студенты из Татарстана и студенты из вторых российских и западных институтов. Чужестранцев до тех пор пока пара десятков, но мы желаем их число довести до трети всех студентов кампуса.
— Тема кампуса этого года — каким образование будет в первой половине 40-ых годов двадцатьпервого века. Но в случае если наблюдать не так на большом растоянии, как вы думаете, каким будем образование через десятилетие?
— Тренды более либо менее понятны. Высшее образование будет глобальным. Разумеется, что формируется глобальный язык.
Или это будет английский язык , или компьютерный перевод станет таким лёгким и адекватным, что неприятность языка . Образование будет дискретным, ступенчатым. Бакалавриат все больше делается продолжением школы.
В магистратуре выбирается более узкая специализация. Эта дробность будет увеличиваться.
Образование все более будет ориентироваться на личные траектории — студенты смогут сами себе их вырабатывать.
Герман Греф, выступая на собрании акционеров Сберегательного банка в текущем году, заявил, что большой банк будет соперничать в скором времени не только с другими банками, а с Гугл, с сетями, каковые будут оказывать схожие услуги, к примеру, по передаче денег. То же самое будет и в образовании.
Университеты будут соперничать не столько между собой, сколько с корпоративными университетами, с различными структурами, формирующими образовательную повестку.
В итоге, в случае если у вас нет задачи поступить в высшее учебное заведение, дабы избежать армии либо «по причине того, что это принято», то вы начинаете выстраивать собственную образовательную траекторию сами из различных точек. Эти точки смогут предлагать среди них и корпорации.
Люди будут осваивать онлайн-направления. Это, со своей стороны, быстро обострит борьбу на рынке образования и, быть может, снизит издержки.
Сравнительно не так давно в The Economist была статья про тенденции высшего образования. Мы в первый раз находимся на пороге революции, которая может привести не к удорожанию, а понижению цены образования.
До сих пор образование лишь дорожало, на данный момент оно может быстро удешевиться. Речь заходит о настоящей совокупности знаний, каковые необходимы человеку для ответа текущих жизненных задач. В образовании будет больше частных денег.
Богатое общество готово тратить на себя больше.
— Как РАНХиГС будет реагировать на сообщение Министерства образования, что национальным институтам нужно уменьшать сеть филиалов?
— Мы сами желали бы их сократить. Филиалы — это во многом пережиток 1990-х годов.
У нас филиалы были вследствие того что к нам присоединили институты. Из 13 присоединенных институтов 12 были подведомственны Министерства образования, у них была громадная филиальная сеть.
У РАНХиГС различные задачи. Мы университет, обучающий студентов, школа госуправления, несущая ответственность за переподготовку госслужащих по всей стране, бизнес-школа, помимо этого, мы научный консультант властей.
В РАНХиГС на всех формах обучается около 200 тыс. слушателей и студентов — по этому показателю мы наибольший вуз не только России, но и Европы. Как школа госуправления мы должны иметь региональную сеть, в которой мы имели возможность бы по единым стандартам переподготавливать муниципальных и национальных служащих.
Нам было рекомендовано значительно не уменьшать филиальную сеть. Но проблема заключается в том, что весьма тяжело обеспечить единые стандарты качества.
— Как вы реагируете, в то время, когда какие-то из ваших филиалов выясняются в перечне имеющих показатели неэффективности?
— Мы сами знаем, какие конкретно филиалы действенны, а какие конкретно имеют показатели неэффективности. Показатели тут серьёзны, но они время от времени не смогут быть конкретно трактованы.
К примеру, из-за чего больше студентов на единицу площади это хуже, чем меньше студентов на эту же единицу площади? Так как с позиций эффективности должно быть напротив — но лишь в случае если вуз удовлетворяет лицензионным требованиям.
Получается, что чем меньше приходит в высшее учебное заведение студентов, тем он действеннее? Я осознаю, само собой разумеется, что Министерства образования борется с псевдообразованием, в то время, когда на маленьких снятых в аренду площадях якобы происходит обучение.
— Так вы станете закрывать филиалы?
— Мы неспешно их закрываем. У нас имеется регионы, в которых по четыре филиала. Присоединенные к нам институты создавали в одном регионе соперничающие филиалы. Закрытие филиала занимает пара лет.
Мы на данный момент находимся в ходе закрытия пяти.
— Для чего вам пара университетов, каковые занимаются подготовкой госслужащих?
— У нас их на данный момент мало и они различные. Имеется Университет национальной управления и службы и Верховная школа госуправления, которая занимается лишь особыми, эксклюзивными программами для страны.
То, о чем вы рассказываете, — это снова же наследие, которое нам досталось по окончании присоединения. Реально на данный момент РАНХиГС — это четыре больших университета и пара серьёзных факультетов: Университет национальной управления и службы, Университет публичных наук, Университет отраслевого менеджмента и Университет делового администрирования и бизнеса.
И факультеты, которые связаны с ремеслом: экономический, юридический, финансов и банковского дела.
— Как вы относитесь к программе увеличения конкурентоспособности институтов «5-100»?
— С осторожностью. Это ответственная инициатива, но она может не дать устойчивых результатов.
Это мало напоминает формирование футбольной команды, собравшей зарубежных звезд. Один чемпионат они победят, а останутся ли на долгое время — вопрос.
В действительности нам нужна программа «50 в 300», а она в некоем смысле противоположна «5 в 100».
По причине того, что, давая солидные деньги нескольким университетам, вы начинаете создавать значительные неприятности тем институтам, каковые находятся рядом, из них начинают вытекать интеллектуальные ресурсы. Эта задача решается несложнее и дешевле методом комбинации весьма хороших институтов и небольших вузов.
Объедините Физтех с хорошим отвлечённым НИИ в области физики и математики — и в следствии окажется университет мирового уровня.
— Что еще вам не нравится в данной программе?
— Искусственность построения интернациональных рейтингов, к каким мы так стремимся. Все эти рейтинги появились недавно, к тому же они организованы для ответа конкретных, стоящих перед авторами задач, подчас коммерческих.
К примеру, Шанхайский рейтинг появился в Китае, по причине того, что им нужно было определиться, в какие конкретно топовые институты отправлять китайских студентов с помощью китайского правительства.
Это именно тот случай, в то время, когда, при всей спорности, нужен собственный рейтинг. Но «собственный» не означает тот, что бы показывал, что МГУ лучше Гарварда.
А собственный, дабы по параметрам, увлекательным России, соизмерить институты. Какую мы задачу решаем?
В случае если мы желаем отрейтинговать собственные институты, давайте это сделаем не по критерию «количество нобелевских лауреатов», которых у нас мало, а заложим критерии, каковые имеют отношение к той задаче, которую мы на данный момент решаем.
— Ваш вуз проводит переподготовку государственныхы служащих из Крыма. Как это проходит?
— В соответствии с поручением Медведева мы должны переобучить около 12 тыс. крымских государственныхы служащих. До тех пор пока это таковой «курс молодого бойца».
Мы запустили программу, складывающуюся из четырех модулей, в Севастополь и Симферополь: это Конституция России, антикоррупционное законодательство, совокупность национальной и муниципальной местного самоуправления и службы.
Дабы поступить на государственную службу в Российской Федерации, кандидату нужно пройти такую 18-часовую программу и взять соответствующий документ. Отечественная главная задача — не пересказ нормативных документов, а рассказ о правовой практике, о кейсах.
Имеется различия между отечественной и крымской совокупностью — в Крыму законодательство было мягче, более прецедентное, налоговое законодательство несложнее. Совокупность госуправления была намного более рыхлая, больше напоминающая середину 1990-х у нас.
— Для чего по большому счету учить на управленцев?
— Имеется спрос на управленческое образование. В моем понимании, это в первую очередь широкое гуманитарное образование, подобное PPE (Politics, Philosophy, Economics) в Оксфорде. Имеется специализация «национальное и муниципальное управление».
Мы стараемся организовать ее так, дабы она была занимательной и тяжёлой. Совершенно верно так же возможно задать вопрос: для чего учить на экономиста?
До начала XX века экономисты выходили из факультетов права.
Другое дело, в какой мере управление возможно бакалаврской программой. А в какой мере педагогика должна быть бакалаврской программой? Разве не необычно, что человек в 17 лет идет в преподавателя?
Мне казалось, что он обязан закончить бакалавриат в университете и, если он желает быть школьным преподавателем, закончить педагогическую магистратуру. Образование начинается, реагируя на запросы общества.
И в случае если у нас появились педвузы, то нельзя сказать: мы их закроем, по причине того, что так логичнее. Так и с управленцами.
Вопрос не в том, чему вы учите, не смотря на то, что и это принципиально важно, вопрос в том, умные и работоспособные у вас студенты либо нет? У нас довольно высокий конкурс на главные образовательные программы — ГМУ, экономику, менеджмент, — один из самых высоких в Российской Федерации.
На 586 бюджетных мест на бакалавриате у нас подано более 23 тыс. заявлений. Но я бы оговорился, что мы готовим не только государственныхы служащих.
Это как с мехмата многие идут в экономисты. У нас, к примеру, имеется прекрасная совместная программа с МФТИ, где студенты в один момент поступают на прикладную математику в Физтехе и на экономическую теорию к нам.
Это весьма тяжелая программа, на которой москвичи практически не удерживаются.
— В одном из собственных интервью вы заявили, что по профессии на данный момент трудятся самые неуспешные. Из-за чего?
— Это преувеличение. Скажем так, в узком понимании профессии, как она написана в дипломе.Человек в течении собственной карьеры, если он адаптивен и соответствует вызовам времени, обязан поменять сферу собственной деятельности. Успешные меняют.
Одна из форм для того чтобы образования — Liberal Arts. На программе Liberal Arts существует совокупность главных (majors) и дополнительных профилей (minors).
Major — это то, что записывается в дипломе, minor — дополнительный профиль, разрешающий выпускнику программы увеличить собственные возможности и профессиональные компетенции последующего трудоустройства. Для русского образования это новый формат.
В первые полтора года все отечественные студенты изучают одинаковый комплект дисциплин. На 70% это гуманитарные и социальные дисциплины. С первого курса все подряд изучают два зарубежных языка в однообразном количестве.
Имеется в программе неповторимые направления. К примеру, курс «Введение в критическое мышление» либо курс Greatbooks, где студенты обучаются просматривать хорошие тексты и включаться в мировые интеллектуальные традиции. Студенты должны получать образование хороших вузах.
Они не должны принудительно обучаться на докторов лишь вследствие того что стране необходимо больше медиков и «исходя из этого мы дадим им большое количество бюджетных мест». Количество людей, талантливых получать образование МФТИ, само собой разумеется.
А также в случае если мы утроим в том месте количество мест, вряд ли возьмём громадное приращение качества.
— Но если не создавать эти места, разве у нас все не отправятся обучаться на тех же экономистов и юристов?
— Те, кто не смогут получать образование обычных вузах, само собой разумеется, отправятся.
Но я неоднократно повторял, что нехороший юрист лучше нехорошего доктора. Юриста вы же не по диплому берете, а по его свойствам, квалификации. А в медицине вторая обстановка.
Приходя к доктору, вы не понимаете, способен ли он лечить.
В Российской Федерации имеется спрос на общее высшее образование. По-моему, это прекрасно. Высшее образование — сокровище.
Но с массовостью уровень качества падает. Но это же не означает, что вы должны закрыть все институты и покинуть высшее образование для 30% выпускников школ.
Я считаю, что массовое, пускай недостаточно хорошее, высшее образование лучше, чем его отсутствие.
— Но разве не вследствие этого у нас на данный момент дефицит рабочих кадров, в связи с чем и начали развивать прикладной бакалавриат?
— Готовность стать рабочим отражает уровень развития общества, а не совокупность образования. В случае если у вас люди не желают быть рабочими, они ими не будут.
Отечественное общество находится на достаточно большом уровне благосостояния, в то время, когда требования к условиям труда быстро возрастают. В этом случае на рабочие профессии нужно будет привлекать мигрантов. Это не всегда прекрасно, но это данность.
Люди не идут в ПТУ не вследствие того что имеется институты, в каковые их заберут, а вследствие того что не желают идти в ПТУ. Закрыв не сильный институты, вы не пошлёте студентов трудиться на производство.
Общество достигло уровня, что возможно обрисовать как «ловушку среднего уровня доходов». Страна, достигнув высокого уровня благосостояния, сталкивается в один момент с ограничениями по цене рабочей силы (она уже высока) и университетов — к примеру, судопроизводство либо университет собственности (они еще не хватает действенны).
Другими словами страна выясняется не в состоянии соперничать как с развитыми экономиками, владеющими высококвалифицированной рабочей силой и экспортирующими технологические инновации, так и с экономиками с низкими доходами, низким уровнем заработной платы и недорогим производством промышленных товаров. Выход из данной ловушки в первую очередь связан с развитием образования.
И шире — с инвестициями в человеческий капитал.
Владимир Мау в программе «Истории из будущего» с Михаилом Ковальчуком (Пятый канал)
