Освобожденная александра лоткова рассказала, как изменились ее взгляды на самооборону
В 2013 году Александра Лоткова была приговорена Тверским районым судом Москвы к трем годам лишения свободы за нанесение ранений Ивану Ибрагиму и Белоусову Курбанову. Согласно материалам уголовного дела, 26 мая 2012 года женщина вместе с приятелями стояла в вестибюле станции метро «Цветной проспект», в то время, когда к ним подошли незнакомцы.
Между компаниями разгорелся конфликт, после этого началась драка. По словам девушки, в то время, когда подошедшие мужчины достали нож, она выстрелила в них из травматического пистолета.
В 2014 году Владимир Лукин, являвшийся в то время уполномоченным по защите прав человека в Российской Федерации, направлял в Верховный суд жалобу на решение суда Александры. Но в рассмотрении жалобы было отказано.
В последних числах Ноября суд в Калужской области удовлетворил прошение Александры Лотковой об условно-досрочном освобождении. 2 декабря женщина покинула колонию. «Газете.Ru» Александра поведала о том, что собирается делать в скором будущем и к каким выводам она пришла за время заключения.
— Поздравляем вас с долгожданным освобождением. Стало ли хорошее ответ суда по УДО для вас неожиданностью?
— Благодарю за поздравление. Само собой разумеется, ответ суда было достаточно неожиданным.
В СИЗО я отправилась кроме того без верхней одежды, поскольку была уверена, что все равно не отпустят. Но где-то в глубине души надежда, само собой, была.
— Вы уже пара дней как возвратились к себе к друзьям и семье. Изменилось ли их отношение к вам?
Как родные встретили?
«Я их не опасаюсь, чего мне бегать?»
Оппозиционер Сергей Мохнаткин, осужденный на четыре с половиной года колонии строгого режима за наступление на полицейского, не прячется от…
— Очевидно, за таковой громадный период очень многое поменялось. Время в заключении течет по-иному: в колонии думается, что жизнь остановилась, что ты возвратишься на то же место, откуда «пропал». Но время никого не ожидает, и с этим ничего не сделать.
Отношение близких и друзей не изменилось, кроме того соседи, встретившись со мной, были весьма рады, поздравляли с освобождением. В первую очередь я отправилась к дедушке и бабушке. Я их не видела с момента моего содержания под стражей, что очень угнетало меня морально.
Так, в семейном кругу, отмечали мое освобождение.
— По условиям УДО вы на данный момент проходите так называемый испытательный срок. В чем он проявляется?
Имеется ли какие-то неудобства вследствие этого?
— Никаких неудобств, которые связаны с испытательным сроком, сейчас нет. До настоящего финиша моего срока я буду пребывать под надзором уголовно-аккуратной инспекции.
— Вы уже обращались к управлению университета для возобновления учебы? Как отреагировали на это в институте?
По большому счету, учители РЭУ как-то поддерживали с вами сообщение все это время? Помогали делом либо словом?
— В университет я отправилась фактически сразу после освобождения, поскольку на данный момент восстановление — один из самые важных моментов моей жизни. До тех пор пока никаких препятствий не было, спустя семь дней я начну проходить особую рабочую группу, где решится вопрос о курсе, на что я восстановлюсь.
Касаемо помощи, обязана подчернуть, что управление РЭУ и ее студенты помогали мне в течении всего периода. Как кто-то сообщил: «Плехановка собственных не бросает!»
— Планируете ли вы в скором будущем получить работу ? Многие высвобожденные потом выбирают правозащитную деятельность своим призванием, разглядываете ли вы таковой вариант?
— Сейчас мне нужно набирать стаж, исходя из этого буду искать должность, связанную с юриспруденцией. Касаемо правозащитной деятельности, соглашусь, что такие предложения уже поступают в мой адрес, но на данный момент сложно сообщить, как мне захочется этим заниматься.
В любом случае я готова внести свою лепту правозащитным организациям, и людям, чьи родственники попали в места лишения свободы.
Быть юристом в наши дни — это одно, а прочувствовать всю обстановку изнутри — это совсем второе. Обычно актуальной делается как раз помощь человека, что собственноручно прошел эту школу и знает все подводные камни.
— Кое-какие адвокаты и известные правозащитники, к примеру Владимир Лукин, посчитали решение суда Тверского районного суда возмутительно ожесточённым и необоснованным. Изменилось ли ваше отношение к университету самообороны у нас?
— Самооборона в Российской Федерации — явление сверхсложное, скорее относящееся к разряду мифологии. Могу сообщить с позиции человека, прошедшего русского колонию, что везде в отечественных колониях отбывают наказание дамы, каковые по той либо другой причине ранили человека.
Причем приблизительно в 90% случаев потерпевшим есть мужчина, в большинстве случаев, любимый, супруг, сожитель. В местах лишения свободы такие случаи иронично именуют «любовь на острие ножа».
В большинстве бытовых распрей используется нож.
Пламя перекинулся на защитников прав человека
В столице Чечни прошел 50-тысячный митинг против терроризма. По окончании его проведения был подожжен офис защитников прав человека Комитета против пыток…
Приведу пример. Со мной совместно в следственном изоляторе пребывала юная дама на громадном сроке беременности.
Она, защищаясь от побоев, ударила собственного квартиросъемщика кухонным ножом. Благо не смертельно. На суде он согласился, что бил ее, просил не сажать, объявил, что претензий не имеет.
Позже, на нервном срыве, она утратила собственного ребенка в следственный изолятор — выкидыш. И затем взяла год исправительно-трудовой колонии неспециализированного режима. Справедливо? Увы, нет.
И таких большое количество. Через чур много.
— Иными словами, отличие в физических параметрах между женщиной и мужчиной правосудие не учитывает?
— К сожалению, принцип индивидуализации наказания не всегда работает. Да и действия прокуратуры и милиции, судов и прокуратуры возможно покинуть без комментариев.
Обвинительный уклон в 99% случаев.
Вы верите в такую безукоризненную и точную работу следователей, судей и прокуроров? Я — нет.
И не беря во внимание мой случай, сообщу объективно, что гуманизация наказания для дам, совершивших правонарушение, фактически не осуществляется.
— Повлиял ли широкий публичный резонанс на ход вашего процесса? Какое это было влияние: хорошее либо отрицательное?
— Отношение к СМИ сформировалось сугубо хорошее. Само собой разумеется, многие возразят, что были и СМИ, каковые производили про меня репортажи негативного характера. Я к этому отношусь нормально — у всех собственная точка зрения, никто не вправе мешать ее высказывать.
Обстановка, случившаяся со мной практически три года назад, — достаточно сложная, тут любой сам решает, какую сторону принять. Конкретно сообщу, что громадное внимание СМИ и правозащитных организаций помогло пережить данный срок нормально.
В следственном изоляторе меня всегда навещали представители Публичной наблюдательной рабочей группе. На протяжении процесса по условно-досрочному освобождению был громадной контроль данной ситуации прессы и защитников прав человека.
Я считаю, что это в громадной степени оказало влияние на обстановку в целом.
— Вынесли ли вы какой-то опыт, хороший либо отрицательный, из нахождения в колонии?
— Может, я сообщу что-то не укладывающееся в рамки современного представления о колониях, но опыт вправду оказался хороший. Само собой, попасть в том направлении не захочешь и неприятелю.
Но раз уж так произошло — от этого некуда не убежать, это никуда не отбросить и не вычеркнуть. В этот самый момент у человека два варианта — опустить руки и морально мучить самого себя или сориентироваться в ситуации и вынести из нее некие хорошие стороны.
Я выбрала второй.
— Вычисляете ли вы неточностью ответ носить травматическое оружие в целях самообороны? Что бы вы имели возможность сообщить либо дать совет тем, кто был в ситуации, аналогичной вашей?
— Перед тем как покупать оружие, спросите себя, готовы ли вы сесть в тюрьму, похоронить вашего потерпевшего либо стать убитым вашим же оружием. Грубо, не спорю.
Да и не каждый, возможно, сможет ответить.
Но таковы российские реалии. Может, кому-то это морально по силам, это дело каждого. Но стоит 300 раз поразмыслить, перед тем как стать обладателем оружия.
Так как неприятность не только в некомпетентности и уголовного неправильном применении закона прокуратуры и милиции. Имеется еще один антропогенный фактор — это неспособность объективно оценить обстановку, в которую вы попали, и сделать выбор — надавить на курок либо нет.
Говоря открыто, я впадала в некое смятение от последовательности высказываний касаемо моего дела: «Я бы не поступил как она, я бы сделал не так», «А я бы сделала вот так и без того». Понимаете из-за чего?
По причине того, что эти фразы поголовно летят из уст людей, ни разу не сталкивавшихся с этими проблемами.
Сидя в комфортном мягком кресле неизменно весьма комфортно сказать с апломбом о правильности действий в той либо другой ситуации. А вот сориентироваться в сложившейся обстановке, оценить ее и выбрать верный метод решения проблемы может далеко не все.
И в таких обстановках, поверьте, никто не сможет спрогнозировать собственные возможно вероятные действия на 100%. Исходя из этого все подобного рода рассуждения — безлюдная полемика.
Помимо этого, все замечательно знают, что дело тут не только в оружии — это возможно поднятый с пола камень либо толкание под поезд. Но то, что оружие — это громадная ответственность, причем иногда не всегда приятная, — это факт.
Исходя из этого спросите себя, готовы ли вы его носить. Я пришла к выводу, что не готова.
Пускай меня кто-то осудит либо, быть может, разочаруется во мне, но таков выбор сейчас.
Правомерность обороны — Александра Лоткова 22.03.2013
