Очередная трагедия русского либерализма
Крымский вопрос обострил разногласия между так называемой всеми остальными и либеральной общественностью гражданами, независимо от отношения и политических симпатий к власти. Храбрец Достоевского сообщил о русском либерализме: «Для того чтобы либерала не может быть нигде, что бы самое отечество собственное ненавидел.
Чем же это всё растолковать у нас? Тем самым, что и прежде, – тем, что русский либерал имеется покамест ещё не русский либерал; больше ничем, по-моему».
С того времени либерал стал ещё менее русским, считает Сергей ШАРГУНОВ – автор, главред сайта «Свободная пресса», публичный деятель, участник «болотных» протестов.
Карикатура сбылась
– Стоит ли удивляться позиции либералов по Крыму?
– Гуманистичность и настоящий либерализм обычно не имеют ни мельчайшего отношения к тем, кто пробует монополизировать эти термины. В их позиции по Крыму нет ничего кардинально неожиданного, но единодушие и тональность высказываний публичных персон из либеральной оппозиции приводят к немалой печали.
На всех парах, с тем же риторическим задором, с каким они ополчались на узнаваемые недочёты русском действительности, сейчас они пересекли демаркационную линии, красную линию. Размашисто поставили символ равенства между родиной и нелюбимой властью.
Большое количество искренних, добропорядочных, красивых – либо прекраснодушных – людей поддались истерии, инспирированной властителями дум в либеральном сообществе. Данный психоз чужд большинству россиян.
К сожалению, определённая среда, которая манифестировала себя как поборников честности, свободы и справедливости, – продемонстрировала, что во многом соответствует той самой карикатуре, которую на них рисовал официоз. Ещё день назад, казалось бы, вменяемые люди сейчас превратились в коллективного демшизоида.
Значительная часть уличной оппозиции изначально была больна подобными пороками, но однако мне казалось, что из 90?х извлечены какие-то уроки. Что показались новые политики, талантливые соотносить собственные идеи с национальными заинтересованностями России, с настроениями граждан.
С русским вопросом, что есть наиболее значимым. В другом случае беседы о возмутительных минусах русском действительности воспринимаются как вражья листовка, оканчивающаяся призывом: «Русиш, сдавайся!»
– Что свидетельствует присоединение Крыма лично для вас?
– Для меня речь заходит о чистейшей, беспримесной эйфории. На моём веку ничего аналогичного не было. В значительной мере отечественное государство пошло навстречу низам, восставшим в Крыму.
Я был в том месте и видел, как появлялось севастопольское восстание. Не нужно думать, словно бы народный глава горадминистрации Севастополя Алексей Чалый инспирирован из Кремля. Я видел крымских ребят, каковые сами – через Интернет – организовали данный процесс.
На риск и свой страх они вышли на улицы с знамёнами России. Кстати, одно из приятных открытий для меня – это неожиданно новое восприятие российского флага.
Не официоз, эстрада либо стадион, а опознавательный символ: тут собственные.
Крым, как и целый юго-восток Украины, – это явление русской самоорганизации. Меня печалит, что деятели, аттестующие себя русским оппозицией, полностью занимают сторону тех, чей антироссийский и антирусский пафос очевиден.
И ни словом, ни полузвуком не касаются миллионов русских Украины – их интересы отсекаются заведомо. Избитые по приказу Януковича студенты – это предлог лить слёзы, а затоптанная насмерть русская старуха у Парламента Крыма либо похищенные и на цепи доставленные в Киев фавориты русского перемещения (уже дюжина человек арестовали) – это как бы ерунда, на них скорбь не распространяется.
Непреодолимые затемнения
– Это поддаётся какому-либо объяснению? Из-за чего либералу ласкает слух крик «Слава Украине!», наряду с этим он не имеет возможности слышать «Слава России!»?
– Не желаю подливать бензин в костёр распрей и содействовать предстоящему публичному расколу, но речь заходит об органике, о психофизиологических процессах. Для меня вопрос собственных (притом что я пойму все риски крымского ответа) – это вопрос мозга, сердца, селезёнки, всего моего состава.
У либералов – то же самое. Они не смогут попереть против собственной сути.
Узкая и наряду с этим заметная тусовка предпочитает самовольно решать, что народовластие, а что нет, где права человека, а где не права человека. Сравнительно не так давно я совершил опыт.
Написал колонку о том, как в Литве кинули в колонию гражданина РФ, гвардии полковника Юрия Меля. За то, что в 91-м году он просто находился в составе танкового экипажа на площади Вильнюса.
Мель с того времени десятки раз ездил в Литву, по причине того, что в том месте дешевле лекарства. И арестовали его лишь сейчас – в связи с крымскими событиями, назло России.
Что вы думаете? Реакцией большинства моих либеральных читателей в сети были злорадство, глумление.
– И всё это у либералов идёт от лучших эмоций?
– Страно, но обычно – да. Люди уверены, что поддерживают более прогрессивный путь развития, за европейские сокровища.
Они честно опасаются, что Российская Федерация принесёт в Крым коррупцию и деспотию. Неприятность в том, что за этими доводами прячется психология: имеется затемнения, каковые они не в силах преодолеть.
Имеется окончательные императивы (по Канту), намертво вшитые в их сознание. Всё, что усиливает Россию, приводит к трауру.
Осознайте, я не говорю о настоящих, обычных либералах из отечественной истории, как Милюков либо Набоков. Само собой разумеется, и раньше также были необычные люди – возможно отыскать в памяти открытое письмо к императору Японии, где граждане России поздравили его с поражением русских в Цусимской битве (у графа Толстого, которого сейчас пробуют выставить пацифистом, это поражение позвало слёзы).
Ещё возможно отыскать в памяти карикатурного персонажа Ильфа и Петрова – Васисуалия Лоханкина с его «катастрофой русского либерализма». Но всё-таки патологическое постсоветское перемещение, именующее себя либеральным, – это особенный феномен.
Несомненно, к этим людям также стоит прислушиваться, но хочется, дабы и они к нам прислушивались.
– А что по поводу европейских сокровищ?
– Я приверженец честных судов, комфортной и надёжной жизни, хороших дорог, наконец. Люди должны владеть возможностью оказывать влияние на страну. Я согласен, что на Западе с этим лучше (не смотря на то, что и в том месте полно неприятностей).
Но из-за чего Запад обязан решать отечественные судьбы? Неужто ему имеется дело до благосостояния русского мира? Присоединение Крыма – это заявка на то, что Российская Федерация так же, как и прежде – субъект истории. Причём, в отличие от Запада, мы полезли не в чужие дела.
Будущее русских – это отечественные дела. А Запад, что систематично лезет в чужие дела при помощи кровопролития, учит нас, что мы не имеем права бескровно организовать демократический референдум для русских.
– Западу на русских плевать, это ясно. Но так как и русского власть национально-ориентированная оппозиция до сих пор обвиняла в том же самом.
При с Крымом интересы народа и власти совпали?
– Я не юрист русском власти. Совокупность имеет огромное количество недочётов. В Российской Федерации большое количество бед: олигархия, миграция, коррупция.
Тяжёлое положение дел с тюрьмами и судами, с образованием. Но все эти недочёты закрепляются, пока зримой политической альтернативой будут выступать дикие и убогие персонажи.
Исторический шанс
– Назрел вопрос: как тождественны такие явления, как Болотная и российский либерализм?
– Не тождественны. Все политзаключённые, с кем я на связи (и о ком уже два раза сказал Путину), поддерживают крымское ответ.
Это национал-патриот Даниил Константинов. Это левые политики Леонид и Сергей Удальцов Развозжаев.
Это узники «болотного дела», с кем мне довелось пообщаться. Патриоты – в заточении, а приверженцы компрадорского уклада процветают .
– Из вашей формулы выпадает Алексей Навальный. Он не процветает, а находится под домашним арестом.
Его позиция по Крыму была проукраинской, не обращая внимания на имидж русского националиста.
– Обширный опыт общения с Алексеем заставлял меня сохранять надежду, что интересы России для него не безлюдный звук. Достаточно отыскать в памяти, как он высказывался на протяжении югоосетинского конфликта, – большего «экстремиста» сложно было сыскать.
Но сейчас имеется подозрение, что интересы определённой тусовки для него ответственнее. Возможно, он считает, что за него больше некому заступиться, также коллективного демшизоида.
Я не желаю сказать о Навальном злые слова и могу ему лишь посочувствовать, коль не так долго осталось ждать его маринуют в четырёх стенках. Но, думаю, «крымская неточность» будет иметь для него роковые политические последствия.
На его месте я бы сделал ставку на народ, пускай бы это и срезало ему часть информационной и денежной помощи.
– Но вряд ли возможно поспорить с тем, что великодержавность и внешнеполитические успехи отвлекают народ от внутренних неприятностей. Для многих российских избирателей право страны на свободную внешнюю политику выясняется ответственнее собственных прав.
– Русский народ, непременно, – это народ-государственник. Русские неизменно и большое количество страдали, но в сознании людей имеется познание: свойство России отстоять себя перед миром – это предлог для гордости и радости.
И я не согласен, что большая часть русских равнодушны к своим правам – к примеру, к проблемам судебной совокупности. В том-то и беда, что с произволом сталкиваются многие простые люди. С теми, кто до тех пор пока ещё не столкнулся, это может произойти в любую секунду.
И людей пугает такая возможность.
– Рейтинг президента вырос. Разумеется, за внешнюю политику многие прощают ему все тяготы русского быта.
– Это помощь исторического действия. Это надежда, что присоединение Крыма – отправная точка для трансформации того колониального катастрофического уклада, что появился в Российской Федерации. Надежда на смысловое и кадровое обновление страны.
Неприятность в том, что компрадорские установки укоренены не только в маргинальной либеральной тусовке, вместе с тем в денежной элите, в национальном чиновничестве. У нас сохраняется олигархический уклад.
Народ жаждет санкций против отечественных богатеев, дабы те прекратили вкладывать деньги в зарубежные экономики. Запад опасается вводить настоящие санкции по той же причине: они, грубо говоря, будут означать восстановление России.
Потому-то народ и воодушевлён тем, что однополярный мир встретил важный ответ.
В это же время, если не включить процессы развития, имеется риск, что сегодняшняя полностью понятная эйфория сменится новыми кризисными вызовами и огорчениями.
Бюст Анны Семенович как катастрофа русского либерализма
