Национальность: музыкант
Певец, автор и гитарист песен Евгений МАРГУЛИС три года назад ушёл из «Машины времени» в свободное плавание. Наилучшим образом Маргулиса обрисовывает строки из его же песни: «Круче всех около он один играется блюз».
Вскормлённые в неволе
– Рок-музыку принимают как протестное явление, но она, напротив, показалась у нас в 60-е как музыка золотой молодёжи – детей громадных глав.
– Само собой разумеется. К ним действовала хоть какая-то информация из-за предела. Люди, имевшие возможность слушать рок-н-ролл, захотели его играться. Это была кавер-культура – культура перепевок зарубежных композиций.
До появления в рок-музыке русскоязычных песен власти не обращали на неё внимания. Она была легко танцевальной музыкой, исполнялась на вечеринках и на танцах. После этого показались русские тексты, они разительно отличались от того, что звучало по радио и телевидению.
Существовало лишь три типа песен: о любви к партии, к рабочей профессии и просто о любви. В этот самый момент внезапно показалось что-то второе, что нереально подогнать под шаблоны, – песни о сложном внутреннем мире человека.
Люди, смотревшие за художественной самодеятельностью, были клиническими идиотами и обнаружили в этих песнях кроме того не второй, а третий суть.
– Достаточно тяжело составить однозначную картину той эры. С одной стороны, по окончании оттепели и до перестройки рок пребывал в подполье.
С другой – в Прибалтике в 70-е проходили рок-фестивали, где принимала участие «Машина времени».
– Но это же Прибалтика. Будучи близко к Финляндии, прибалты посредством нехитрых приспособлений ловили финское телевидение. Дабы прибалтийская молодёжь не бесилась, местные власти давали ей возможность выразить себя, выпустить пар.
Я прекрасно не забываю: в середине 70-х эстонские и латвийские коллективы игрались в СССР лучше всех. Они обучались на материале, а мы – лишь на слух.
С началом 80-х власти с новой силой стали закручивать гайки. Всё зависело от того, кто возглавлял местное отделение культуры и как он ненавидел эту музыку.
Году в 81-м в одном сибирском городе первый секретарь сообщил нам открытым текстом: «Я в вашей музыке ни хрена не осознаю. Приду с дочкой.
В случае если ей понравится, будет хвалебная статья в прессе, а вдруг нет, то разгромная».
– Чем рисковали люди, игравшиеся рок?
– Они не соответствовали своим видом честным советским людям. И сходу начинались неприятности, неизменно приводящие к исключениям из учебных заведений, увольнениям с работы.
И светила статья за тунеядство, потому, что в отделах кадров не весьма хотели брать на работу волосатую образину, играющуюся линия знает что.
– Константин Кинчев поёт: «Рок тогда граничил с колонией». Как вычисляете, не преувеличивает?
– Нет. Каждому собственное.
Участников группы «Трубный зов» посадили на пара лет за христианские тексты (формально – за попытку перехода границы СССР, задержав музыкантов на пути в Мурманск. –Ред.). Александра Арутюнова и Алексея Романова из группы «Воскресение» посадили на полтора года за сыгранный ими концерт.
Мотивация была несложная: нет музыкального образования – значит, самодеятельность, не имеешь права брать деньги! А забрал деньги – это уже хищение госсредств и потом – колония!
– Как справедливо вывод, что русский рок сокрушил советскую цензуру?
– Это миф. СССР – огромная страна, в масштабе которой рок-музыка ничего не означала. Информации было мало, записи толком не расходились.
На что мы имели возможность воздействовать? Я скорее соглашусь с теми, кто говорит, что советская элита применяла рок-н-ролл, дабы переформатировать страну и всё приватизировать. В то время, когда сверху спустили гласность, показалось множество протестных групп.
Из-за чего они раньше молчали? Боязно было.
– Не совестно ли вам от того, что вас применяли?
– Лично меня не применяли. Я в рок-клубах не состоял и на «Мелодии» не записывался.
Из святых в буржуа
– «Нас прописали в святые, хоть на данный момент в иконостас», – поёте вы. Из рокеров 80-х делают рок-храбрецов, этаких мудрецов, чуть ли не совестью нации.
– Мы очень многое видели и очень многое на себе испытали. Нам не так повезло, как нынешней молодёжи, которая может слушать, наблюдать и просматривать что угодно.
Мы были первопроходцами – отчего же нас не уважать за это? Иначе, имеется хорошее высказывание о рок-н-ролльной журналистике: люди, каковые не могут писать, берут интервью у тех, кто не может сказать, для тех, кто не может просматривать (смеётся).
– Ещё вы поёте: «Кто-то учит, но в знаниях явный пробел, за собою ведёт в никуда». Это относится к вашим сотрудникам по рок-цеху?
– Ты знаешь, давай будем вычислять это легко краской, художественным высказыванием.
– А вы не учите?
– Избави Господь. Я не политик, а блюзовый музыкант. В случае если желаешь заниматься политикой, то сперва выучи историю мира, дабы осознавать, откуда растут ноги.
Собственное вывод – это дело хорошее, но лишь в то время, когда оно подкреплено знаниями предмета.
– Социальные темы вам скучны?
– Отчего же? Занимательны. Но я обсуждаю их с людьми, каковые загружены в материал, каковые вправду в курсе происходящего около.
Мы все были в юные годы мятежниками, нам хотелось совсем другого, нежели отечественным родителям: вторых книг, музыки, джинсов, гитар. Это жизнь, цикличность, против которой не попрёшь. на данный момент внуки и наши дети заняли отечественные места, и мы их также не очень понимаем.
Мы превратились медлено в буржуа, поседели, пополнели, и выдернуть нас на какую-то откровенность делается легко нереальным. Леннон также стал буржуа – за это и был убит.
– И всё-таки что вас не устраивает в современной России?
– На эту тему имеется красивый анекдот. Ветхий иудей ночью ходит по городу и тайком расклеивает листовки. Его, само собой разумеется, забирают, приводят в участок.
И видят, что листовки – легко чистые страницы. «Тут же ничего не написано!» – восклицает глава милиции. «А что писать? И без того ясно», – отвечает задержанный.
– Что означает обожать отчизну? Принимать её таковой, какая она имеется?
Либо, напротив, не принимать и переделывать к лучшему?
– У Шевчука имеется хорошая песня про отчизну, и более правильные слова сложно придумать. «Еду я на Родину. Пускай кричат «уродина», а она нам нравится – спящая красавица» Российская Федерация поменяется тогда, в то время, когда сама этого захочет.
Я тут появился, и второй отчизны у меня нет, да уже и не будет.
– «какое количество нас уже пристало к берегу, и летят без боли, налегке, письма из Израиля в Америку на великом русском языке», – написали вы в 80-е. Эмиграция из России не заканчивается, а также эмиграция лучших умов.
– А какое количество людей возвращается! Многие из тех, о ком написана эта песня, приехали обратно, не смотря на то, что прощались мы окончательно.
До перестройки всё было беспросветно, а позже облака пара рассеялись.
– А на данный момент светло либо беспросветно?
– В случае если копнуть историю, то Российская Федерация с 30-х годов жила под санкциями, и ничего. Само собой разумеется, нет человека, которого бы не задела нынешняя обстановка. Но мы через столько всего уже прошли.
Как сообщил мой друг, пережили невзгоды – переживём и изобилие.
– Общение с западными сотрудниками не усложнилось?
– Нисколько. Музыканты – отдельная нация со своим языком.
Данный язык и зовётся музыкой.
Дорогу молодым
– Смотрите за отечественной музыкой?
– Слежу. Мне нравятся Juke box trio, Iowa, Иван Дорн.
– Исполнители не самых занимательных текстов
– В то время, когда началось отечественное знакомство с музыкой, мы обращали внимание в первую очередь на мелодику, а текст только дополнял её. Это уже позже текст у нас вышел на первый замысел, компенсируя неумение играться.
Сегодняшняя молодёжь играться обучилась, потому-то и не испытывает недостаток в важных текстах.
– Играться обучилась, но вне России только единицам не занимательна.
– Всё, что играются тут, вторично по отношению к тому, что играются в том месте. в один раз мы в течение года отслушали порядка четырёх тысяч команд. Нам понравился лишь один исполнитель.
И дело не в недочёте таланта. Дело в том, что в Российской Федерации нет индустрии музыки, продюсирования.
Некому заниматься группами, направлять их. У нас нет таких экспертов, исходя из этого необходимо приглашать их в отечественные музыкальные училища из-за предела.
На Западе огромная индустрия, заточенная под юные дары: направления, музыкальные учреждения. У них кроме того в общеобразовательных школах имеется уроки вокально-инструментальной музыки.
Вся совокупность направлена на то, дабы распознать талант. На то, дабы прирождённый музыкант получал себе на судьбу музыкой и ни на что второе не отвлекался.
А у нас музыкантам приходится заниматься чем-то ещё, дабы с голоду не погибнуть.
– Пишут, что в юные годы вы желали стать не музыкантом, а астронавтом.
– Кем лишь я не грезил стать! Вначале мы принимали музыку как хобби и были нацелены на получение профессии. не забываю родительские наставления: освой профессию, а дальше хоть в дворники иди.
Отечественное поколение рок-музыкантов Гребенщиков назвал «поколением дворников и сторожей». Мы можем и яму выкопать, и диван перетянуть, и о физике поболтать.
– Не сожалеете, что ушли из медицинского училища?
– Нет. Дабы стать хорошим медиком, необходимо всецело погрузиться в эту профессию. А для меня в какой-то момент всё поменялось: хобби превратилось в профессию, а профессия – в хобби.
Музыка перевесила.
– Не думаете, что принесли бы людям больше пользы, став доктором?
– Давай поставим вопрос по-второму. Музыкой я никому жизнь не сломаю, а нехорошим исполнением врачебных обязанностей – сломаю, и ещё как. Не навреди – вот фундаментальный принцип.
Кстати, врачебный.
– Вы отмечали, что остаётесь с «Машиной времени» в дружеских отношениях и что покинули группу легко для сольного творчества под брендом «Маргулис». Другими словами вы добровольно занялись менее прибыльным проектом?
– Да, по причине того, что приобретаю от него больше наслаждения. К тому же не приходится тратить время на разбор полётов.
Жизни осталось не так уж большое количество, и хочется израсходовать её с удовольствием. Имеется музыканты, назначение которых – играться «у кого-то».
А мы – придумщики.
По национальности музыкант!
