Красивые и сивые — «наука»
Прошедший год, как мы не забываем, ознаменовался громадным числом распрей около недоразумений и искусства между приверженцами различных его видов. Одни борцы за чистоту жанра потребовали закрыть выставку Фабра в Эрмитаже, другие борцы топили в моче фотоэкпозицию в Центре им.братьев Люмьер, третьи фонтанировали возмущением ответом нобелевского комитета присудить премию Бобу Дилану.
Еще за год до этого второе ответ нобелевского комитета было принято в штыки — о присуждении самой почетной литературной премии Светлане Алексиевич. Нюансы недовольства различные, но мотив неспециализированный: «Это не мастерство!» Споры о том, что имеется мастерство, а что только прикидывается им, звучат все чаще и чаще.
Мастерство перестает быть элитарной территорией.
Все беседы о том, что красота спасет мир, не имеют ничего общего с действительностью. Крылатая фраза приписывается Достоевскому, а у нас слова духовных авторитетов постоянно читаются как управление к действию.
Но в романе «Идиот» пассаж о красоте произносит Ипполит Терентьев со слов князя Мышкина. «Действительно, князь, что вы говорили, что мир спасет красота?
Господа, — закричал он звучно всем, — князь говорит, что мир спасет красота! А я утверждаю, что у него такие игривые мысли, что он влюблен!» Дальше, в течении всего романа, Достоевский ход за шагом сам обосновывает уязвимость и неправоту Мышкина. «Сделайте мне красиво!» — какая фраза лучше и концентрированнее передаст всю пошлость отношения к культуре как к поставщику красоты?
Не смотря на то, что в случае если относиться к мастерству как раз так, то направляться признать: закат культуры неизбежен. Мастерство в далеком прошлом прекратило стесняться ужасных форм, обсценной лексики, оно нормально прогуливается по дну, извлекает на свет божий столько грязи, что не снилось целой ассоциации ассенизаторов.
Ученые подсчитали, что триста лет назад человек за всю жизнь приобретал такое же количество информации, какое предоставляет современному человеку одна газетная полоса. Мыслимо ли в таких условиях сохранить невинные представления о красоте?
Вероятно ли сохранить верность Леонардо, Микеланджело, Ботичелли, Репину, Айвазовскому и ненавидеть Уорхола, Фабра, Гришу Брускина? Возможно ли вечно восхищаться пушкинскими ямбами, делая вид, что Владимира Сорокина с его эстетикой ужасного не существует?
Очевидно, возможно быть и адептом реализма, но если ты не желаешь видеть, что он прекратил удовлетворять потребностям человечества в смысле и красоте — ты обречен на жёсткое противостояние с миром. Мир открыт настежь, и с каждой секундой он раскрывается все больше, преподнося с неимоверной скоростью развилки и всевозможные пути, каковые обязан выбирать отечественный мозг.
Ахиллесова пята антипутинской интеллигенции
Deutsche Welle18.01.2017Павленский: Нас об этом давали предупреждение
Русская служба RFI17.01.2017Коммунистический человек Светланы Алексиевич
El UNIVERSAL07.02.2016Алексиевич сочли несознательной
Белорусские новости09.12.2015Значит, нужно быть храбрым. Нужно не опасаться обучаться наблюдать на мир глазами живописца — прежде всего того, что тебе не мил. Он же не виноват, что не сумел завоевать твое сердце.
Пушкин, Брехт, Сезанн, Гойя, Шнитке — все эти классики, имена которых произносятся с придыханием, когда-то взрывали привычные представления о красивом. Но они сломали сопротивление, их имена заняли собственные места в энциклопедиях и неспешно стали произноситься с придыханием.
Так как кроме того Пушкина многие ругали почем напрасно за «низкий» язык, за предательство поэтических сокровищ Державина. Но мы неспешно обучились сказать языком Пушкина, наблюдать на мир глазами Гойи, открывать мир через партитуру Шостаковича.
В случае если раньше у человечества было время не спеша, присматриваясь и прицениваясь, освоить язык Пушкина и «с эмоцией, с толком, с расстановкой» докопаться до красоты не сходу понятной музыки Шнитке, то на данный момент времени на привыкание и раздумья нет. Современное мастерство вторгается в судьбу мгновенно, решительно, нагло.
И иногда совсем не в том месте, где его возможно ожидать. К примеру, оно может нежданно подняться нарисованным на Литейном мосту половым участником, которым арт-группа «Война» начнёт очередную войну красивенькому мастерству.
Настоящее мастерство неизменно, всегда, «бьет» по самым чувствительным местам. Так как как раз об этом стремился сообщить Павленский, прибивая собственную мошонку к брусчатке Красной площади. «Фи, — сообщили обыватели, — это не мастерство». А из-за чего — не растолковали.
Самое любимое объяснение, в случае если это возможно, само собой разумеется, назвать объяснением: это любой дурак может. Либо: «А вдруг я на следующий день выйду на Красную площадь и разденусь догола либо справлю потребность — это также будет мастерство?» Я в таких случая постоянно отвечаю: «Ты выйди, разденься либо справь потребность, а в том месте посмотрим».
До тех пор пока никто не решается.
По причине того, что вскрывать нарывы общества — для этого смелость необходимая нешуточная. Возможно сто раз не одобрять действия того же Павленского, поджегшего дверь ФСБ и застывшего перед пламенем исчадием ада, либо член на Литейном мосту, но не принять, что эти акции вскрывают самые болезненные нарывы современного русского общества, — нереально.
Возможно возмущаться — Алексиевич, мол, по большому счету не автор, а Дилан — фальшивый поэт, а «всего лишь» рок-звезда, но возмущение будет означать лишь нежелание признавать новые функции литературы, каковые деятельно выходят на первый замысел, оттесняя мастерский слог и глубину познания людской натуры. У искусства на данный момент нет времени добираться до человеческих душ тяжёлыми тропами — оно должно функционировать мгновенно и точечно.
Как книги Алексиевич, преисполненные для того чтобы несложного и светло изложенного гуманизма, что еще лет десять назад у него не было ни мельчайшего шанса заинтересовать нобелевский комитет.
Как раз в силу стремительности современного мастерства в нем так много откровенности. Для чего догадываться о том, какой формы, цвета и изгиба ножка под платьем, в случае если ножку возможно продемонстрировать сходу?
И не только ножку, а куда более интимные части тела.
Дабы видеть новую красоту нового мастерства, иногда не через чур привлекательную, иногда наглую, бесстыжую, не сходу понятную, нужна решительность и решимость — она выражается в готовности признать, что прошлого багажа мало. И попытки ограничиваться лишь привычными пристрастиями рождают пустоты в сознании.
Год лишь начался. То, что он преподнесет много распрей около искусства, — без сомнений. В Российской Федерации обожают обижаться, обожают составлять петиции, потребовать к ответу. Действительно, почему-то неизменно тех, кто пробует бороться со злом, а не творит это зло.
Настоящие педофилы у нас гуляют на свободе, а выставку, где на фотографиях продемонстрирована уязвимость детства, громят. Никто не преследует за ожесточённое отношение к животным, но требуют изгнать Фабра, ратующего за сострадание к бесприютным четвероногим.
Да что в том месте — кроме того в полной мере беззубый фильм «Викинг» привёл к ожесточённому неприятию у тех, кто уверен в том, что история России — это череда мужественных красавцев-князей, рвущихся к добродетели. Напряжение будет пока только усиливаться — в стране, которая ведет войны, неосуществима спокойная дискуссия кроме того около искусства.
Прекрасное и сивое пока не обучились жить в мире.
The 100 Most Handsome Faces of 2017
