Коллеги и друзья рассказывают об убитом на украине фотографе андрее стенине
Василий Максимов, фотокорреспондент агентства France-Presse:
— Это может звучать напыщенно, но так и имеется: в то время, когда я думаю об Андрюхе, у меня в голове звучит его голос. Я вспоминаю, как он шутит — с эмоцией юмора у него неизменно все было о’кей.
Многие имели возможность бы его назвать достаточно немногословным а также, быть может, замкнутым, но в то время, когда проработаешь столько совместно, человек раскрывается.
Я вспоминаю одну из ночей в Каире, мы сидели на балконе убитого отеля над неумолкающим Тахриром и говорили обо всем на свете — о профессии, о том, для чего мы лезем в такие места, как это, о смысле судьбы по большому счету.
Сошлись в том, что именно тут, на конфликтах и революциях, и имеется настоящие фотографии и настоящая жизнь.
Для Андрея это стало его единственной и всепоглощающей темой, а я возвратился в Москву снимать пресс-конференции, суды и митинги. И без того было любой раз — он трудился от и до, лез в самое пекло и на самую передовую, а мы, его коллеги и приятели, уезжали, позже возвращались.
А он этим жил.
Самое основное, что меня тревожит на данный момент, — это дабы из смерти моего приятеля не сделали политическую акцию. Андрей был точно не об этом.
Для меня он останется хорошим надежным втором, и лишь им.
Михаил Котов, главред «Forbes Украина», бывший главред «Газеты.Ru»:
— Андрей пришел на работу в «Газету.Ru» в начале нулевых, у нас была вакансия криминального обозревателя. У нас уже трудилась достаточно сильная женщина Ирина Петракова по данной теме, но была еще одна вакансия.
Пришел таковой юный человек, в кожаной куртке, в остроносых ботиночках, и какая-то наподобие борсетки сумочка у него была.
По внешнему виду он напоминал молодого оперативника.
Экспертиза подтвердила смерть Стенина
Судебно-медицинская экспертиза подтвердила смерть на Украине фотокорреспондента Андрея Стенина. Он стал жертвой обстрела колонны с беженцами на дороге между…
15
Я поразмыслил: «О, класс! Данный юноша именно сойдет за собственного среди других силовиков и милиционеров, с кем ему нужно будет общаться». Поболтали, он мне показался толковым юношей, и я его принял на работу в отдел «Общество», что тогда возглавлял.
Стало известно, что писать, как потребовали редакционные стандарты, Андрей еще не умел, но прекрасно дозванивался по телефону и выяснял подробности. В то время для нас было простым явлением, что мы учили людей «с колес», основное, дабы человек умел собирать фактуру.
Неспешно я его начал посылать на задания, которые связаны с какими-то конфликтами. В то время, когда правоохранительные органы боролись с партией НБП Лимонова (запрещенной в 2007 году. — «Газета.Ru»), силовики то захватывали, то проводили обыски.
Вот в том направлении Андрей ездил и привозил скорее информационные заметки, чем репортажи.
В какой-то момент я его попросил: «Знаешь, Андрей, мне как-то не достаточно описания, картины какой-то»..
И внезапно нежданно стало известно, что Андрей это может делать. Другими словами он превосходно передавал образы людей, обстановку, сперва не с большой уверенностью, но позже это все начало расцветать на глазах.
Он прирожденный репортер. Он может загрузить читателя в то, что происходит.
Для меня это было такой находкой и открытием. По причине того, что в то время мы писали больше информационные заметки, а репортажа фактически не было.
Он в этом поднаторел. И я ярко не забываю один момент. Он ходил на главные судебные совещания. К примеру, на суд по Япончику в 2005 году.
Андрей ходил на каждое совещание и обрисовывал то, что в том месте происходило. И самым броским было последнее совещание.
Вячеслава Иванькова (Япончика) тогда оправдали. Это было нежданно для всех, по причине того, что все были уверены, что для того чтобы известного авторитета должны были посадить, да и дело в суде не разваливалось.
И вот, в то время, когда его оправдали, Вячеслав Иваньков подозвал к себе репортеров по окончании оглашения оправдательного решения суда, окинул всех твёрдым взором, какой у него был. И негромко задал вопрос: «А кто вам разрешил именовать меня Япончиком?
Для вас я Вячеслав Кириллович».
Воображаете? Я в то время, когда прочёл это, у меня дрожь по телу пробежала, так это прекрасно было написано. Это превосходно передавало все. И состояние тех журналистов, каковые вот так вольно кидались прозвищем Япончик.
Япончик, дескать, его посадят на данный момент. А тут все осознали, что данный человек на следующий день выходит на свободу и любой из них может весьма легко столкнуться с ним на улице.
Андрей это так написал, что все почувствовали.
Позже он увлекся фотографией, забирал фотоаппарат, было классно: не только текст, но и картина. Одновременно он нам поведал, что фотография – его призвание.
У нас в штате тогда уже был фотограф, и все желали, дабы Андрей писал , заниматься репортерской деятельностью. Но он отправился по данной фотостезе. Его завлекала настоящая журналистская деятельность, где адреналин и война.
У него кроме того в фейсбуке для друзей посты, в то время, когда он выкладывал подпись и фотографию под ней.
Все ему писали: «Андрюха, ну что же ты не пишешь, пиши, прошу вас, так это сильно!»
Для меня Андрей запомнился как репортер пишущий, но и фотографии, каковые я видел, – большого мастерства.
Владимир Астапкович, фотограф МИА «Российская Федерация сейчас»:
— В то время, когда идешь по редакции, видишь его, а он радуется, так прекрасно, по-хорошему, и нет совсем в эти моменты боли и никакого налёта грязи на нем от всего, что он видел по долгу собственной работы. Он все делал честно.
В случае если трудился, то это была работа с полной и немыслимой самоотдачей, в случае если радовался – то от всей души, прекрасно. Вот в этом был целый Андрей.
на данный момент весьма не легко морально что-либо сказать, большое количество было сообщено. Осталось большое количество чувств, впечатлений и чувств о человеке.
Для меня это человек с громадной буквы, не обращая внимания на все то, что Андрею приходилось видеть и снимать, он остался до конца порядочным человеком. За собственной ироничностью и молчаливостью он скрывал и прятал все чувства и те эмоции, каковые приходилось пережить.
Для человека, что выбрал такую профессию, – это не может быть ремеслом, легко работой – это определенный образ судьбы, что накладывает отпечаток. То, что видел Андрей, – не разреши бог видеть никому на свете. В личном общении он не был многословен.
Не говорил то, что видел. В случае если честно, кроме того задавать вопросы не хотелось, по причине того, что тем, кто этого не пережил, – не осознать кроме того. Все возможно было заметить на его фотографиях.
Кроме того на данный момент люди, каковые проходят мимо его выставки около отечественного агентства, останавливаются, наблюдают, и я надеюсь, что они хоть на 60 секунд вспоминают о том, что происходит. На его фотографиях возможно заметить целый кошмар слова «война».
Виктория Малютина-Лукашина, бывший редактор отдела «Общество» «Газеты.Ru»:
— Андрей писал сперва простые информационные заметки. А как-то оказалось, что мне некого из ветхих проверенных сотрудников послать на репортаж.
Я уже кроме того не помню, на какую тему. Послала Андрея.
Он отправил мне текст поздно вечером, я его открыла — и рот тут же открыла вместе с текстом. Позвонила Стенину и бережно так задаю вопросы: «Дорогой Андрей, писал ли ты раньше репортажи?» Он в собственной простой манере пробурчал: «Ну да, время от времени что-то в «Русском газете» бывало» (он к нам оттуда пришел).
Прости, говорю, Андрюх, но это сильно, правда. Рутинные отечественные тексты он писать не очень сильно желал — скучно. Но репортажи, которых, ясно, ежедневно по три штуки не напасешь, были весьма хорошие.
Я сидела в кабинете и смеялась время от времени на полредакции.
В 2007 году в руки Стенина попал фотоаппарат, и вместо текстов он внезапно начал приносить фотографии. Так у меня в отделе практически показался фотограф.
В 2008-м были сокращения, второго фотографа редакция себе позволить не имела возможности, но за Андреем оставалось его рабочее место в отделе неизменно — , пока он не вышел в РИА «Новости» на постоянную работу.
«Будет война?»
Обозреватель «Газеты.Ru» отправился в Южноосетинскую республику искать предвоенный сюжет, а отыскал только людей, ищущих то же самое. Три ответа на…
В первоначальный раз он был на войне в Осетии. Уехал за собственный счет, позвонил лишь. Мы набрались воздуха и оформили командировку. Оттуда были репортажи.
И тонны фотографий.
Я весьма опасаюсь, что на данный момент будут какие-то политические клевета. Вот уж кто был репортером, а не «пропагандистом», независимо от места работы, так это Стенин. Он на данный момент имел возможность трудиться как в «Газете.Ru», так и в «Коммерсанте».
И махать Андреем на данный момент как флагом Новороссии — это абсурд.
Мне сложно сказать за него, но он правда был особый. Против всех дураков, не имеет значения, с какой стороны.
Елена Шмараева, экс-обозреватель отдела «Общество» «Газеты.Ru»:
— Андрей говорил про войну, и это было безумно весьма интересно слушать. Он умел весьма сильно говорить истории – это было самое основное, что он умел делать.
Другими словами он обучился весьма сильно снимать, но всем, кто его знал, и знал, как он пишет, было жалко, что он прекратил писать эти истории. Лишь в фейсбуке время от времени все просматривали три строки от него и были радостны.
Для меня Андрей Стенин – это человек, что научил меня трудиться. В то время, когда я пришла в «Газету.Ru» в сентябре 2007 года, я к журналистике имела достаточно опосредованное отношение.
Меня посадили писать заметку, а он сидел рядом. Дал собственную светло синий записную книжку и сообщил брать ее без спроса, в то время, когда пригодится, научил, как звонить юристам-ментам-следакам и что у них задавать вопросы, растолковал все про задержали-арестовали-предъявили обвинение-передали дело в суд.
А позже он сам пришел из суда по битцевскому маньяку Пичушкину, сообщил Вике, что сдал текст. А я его медлено открыла в редакционной программе в режиме просмотр и заподозрила, что искать телефоны юристов меня учил какой-то гений.
С того времени лишь и делала, что укреплялась в этом подозрении.
«Я же весьма хороший!»
«Битцевский маньяк» Александр Пичушкин спас незнакомую девушку от насильников, в то время, когда возвращался к себе по окончании очередного убийства. Но…
Тогда я осознала, как он крутой, осознала, что тогда — без всякого пафоса — меня учил лучший репортер русском журналистики из всех, кого я знаю.
Митя Алешковский, начальник проекта в «Нужнапомощь.ру» 8 августа в Facebook:
— Я познакомился с Андреем Стениным, в то время, когда его захватили узбекские пограничники на Киргизии и границе Узбекистана в 2010 году. Тогда тысячи узбекских беженцев пробовали спастись от бушующих и сжигающих все на своем пути киргизов.
Андрюху захватили тогда, несколько дней продержали, а позже выпустили обратно. В то время, когда я летел в Ош, Мария Ващук (из РИА «Новости». — «Газета.Ru») мне сообщила: «Встретишь в том месте отечественного Андрея, позвони пожалуйста нам, в противном случае мы за него все переживаем, и от него нет никаких данных».
Андрея я встретил в тенечке на основной площади Оша, в то время, когда он, сидя на травке, отправлял фотографии с границы, на которой его только что выбросили обратно, в Киргизию. Позже уже было все другое.
Но в первый раз я его запомнил как раз сидящим на корточках в тенечке с сигаретой и ноутбуком.
Андрюха профессиональный фотограф и прекрасный человек. Безтолку кому-либо что-то растолковывать, в то время, когда идет война.
Но имеется таковой тип людей — армейские обозреватели. Я знаю пара таких.
И совершено не имеет значения, что именно написано на их пресс-карте. Принципиально важно, что это люди, с которыми не страшно идти в разведку, люди, на которых возможно положиться всецело.
Не говорите мне, прошу вас, про пропаганду МИА «Российская Федерация сейчас» и про Дмитрия Киселева. Дмитрий Киселев не живет месяцами под обстрелами при свечке, не рискует ежедневно судьбой в различных финишах мира для того, дабы вы заметили на фотографиях, как все имеется в действительности.
Александр Коц, армейский обозреватель «Комсомольской правды»:
— Мы трудились совместно и в Ливии, и в Сирии, в Египте, в Славянске, жили в одном номере. Вечерами обсуждали все. не забываю, в то время, когда погибли парни с канала «Российская Федерация», он сидел за компьютером и пара раз пересмотрел это видео. Я ему говорю:
«Андрей, ну что ты в том месте желаешь отыскать?» Он заявил, что желает осознать, что журналисты сделали не так, дабы не повторять их неточность.
Он не был новичком, он осознавал, как трудиться на войне. Он имел возможность месяцами сидеть в недорогом отеле в Каире, дабы сделать серьёзный кадр. Все эмоции и свои переживания он высказывал в творчестве.
Где-то писал фельетоны, где-то хокку японские, грустные либо со здоровым юмором.
У него были собственные кумиры-фотографы наподобие Михаила Козырева – знаменитого военного фотографа, Горана Томашевича – сербского фотографа, он желал снимать подобное. Он был женат на собственной работе. Я его задавал вопросы: Андрей, ну у тебя хотя бы женщина имеется?
Но он был таковой — про личное не говорил.
Жил работой, сказал про работу.
Сокровенным не делился, не смотря на то, что был весьма хороший. не забываю, что в то время, когда детей снимал, показывал им снимки, как-то поддерживал, весьма честно. По большому счету он болел войной. Военная журналистика – это наркотик, на что подсаживаешься весьма скоро.
Или один раз ездишь, а позже ни ногой, или на всегда.
Творчество и Бизнес. Фотограф и Cвадебное агентство. Работа над собой.
Саша Дергоусова Интервью.
