Как сирийские беженцы живут в белоруссии — «наука»
Более года назад Белоруссия приняла в статусе беженцев три сирийские семьи — 14 человек, как значится в официальных отчетах.
Жизнь, но, уже скорректировала цифры: в семье Мохамеда Чику и Джалилы Алусау ожидают пополнения.
Девочка из второй сирийской семьи — годовалая Айя, рожденная уже в Гомеле, — в сутки моего приезда в данный второй по размеру белорусский город сделала собственные первые шаги.
Белоруссия — постсоветская страна с населением менее 10 млн человек — испытывает демографические неприятности и, как не в один раз заявлял президент Александр Лукашенко, готова повышать колличество собственных обитателей за счет мигрантов.
Но в дни, в то время, когда Айя в Гомеле еще подготавливалась показаться на свет, в близлежащем городе Жлобин президент Лукашенко заверил собственный народ, что массового притока беженцев с Ближнего Востока он не допустит во имя безопасности белорусов.
«Они (Запад — ред.) всецело дестабилизировали арабский Восток и взяли то, что желали. Исходя из этого это их неприятность, и пускай они с ней разбираются, — растолковывал Лукашенко работникам местного металлургического завода.
— Нам хватает наплыва с нашей Украины, братской страны. У нас их (переселенцев из охваченных конфликтом районов Донбасса — ред.) уже порядка 150 тысяч.
Дай всевышний нам это переварить».
Президент Лукашенко в той речи увидел, но, что людей, попавших в беду, Белоруссия не отринет.
«Практически красивая страна»
«Люди в Белоруссии весьма спокойные, доброжелательные. Моей жене нравится тут, она с детьми гуляет без всякой опаски.
Мечеть имеется, соседи хорошие, никто нехорошего слова не сообщил. Учительницы Алиса Светлана и Анатольевна — я лучше людей не видел!
Все прекрасно, лишь заработная плат не хорошо, на семью не достаточно», — Имад Ахмад, папа маленькой Айи, торопится в ресторан Kelly’s, где работает поваром.
Через 60 секунд Имад рассказать: о данной распрекрасной для детей и жены стране ему, не считая зарплаты, еще не достаточно ритма, энергичности, «движухи», как тут говорят.
Хозяин популярного, расположенного в центре Гомеля ресторана, выходец из Ливана Элиас Сассин, разрешил нам сделать фото на кухне, где сириец Имад трудится в интернациональной компании.
«Один из нас филиппинец, женщина — белоруска. На кухне чаще звучит английский язык , чем русский, я не хорошо знаю русский, прекрасно, что хозяин меня забрал — мы так как практически земляки», — говорит Имад.
На похожей работе, говорит, он уже больше 17 лет — в Сирии на кухне трудился, в Ливане, в Иордании.
«Готовлю все из арабской и западной кухни, русские блюда осваиваю и белорусские драники уже также пеку», — Имад, прося прощения, спешит проститься: работа!
Права для Мохамеда
Мохамед Чику — единственный, кто сначала дал согласие сказать с журналистом BBC и уговоривший-таки на общение собственного соотечественника Имада, — до тех пор пока безработный.
Он свободно владеет русским-языком, но просматривать до тех пор пока может лишь маленькие предложения. В автошколе, где Мохамед пробует переоформить водительские права, выданные в Сирии, основная загвоздка — как раз в чтении.
За время, отведенное на тест правильно дорожного перемещения, Мохамед чуть успевает разобрать один из последовательности напечатанных вопросов, не смотря на то, что на все, что обозначено картинками, отвечает сходу.
Русскому он обучился в Москве, куда забрал его в юном возрасте дядя трудиться водителем.
«В Москве ездил, в Сирии ездил, в Ливии ездил — а тут не могу!», — огорчен Мохамед.
Он записался на направления русского при Гомельском университете имени Франциска Скорины, но готов молить о помощи самого президента Лукашенко.
В Гомеле Мохамед старается не сидеть без дела: трудился грузчиком, прошёл регистрацию в качестве личного предпринимателя, дабы торговать овощами-фруктами.
Но свидетельство о регистрации до тех пор пока лежит без дела: на аренду киоска необходимы деньги, для подвозки фруктов — водитель и машина.
Управление Главного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) готово купить для Мохамеда грузовик, когда он возьмёт права.
«Я могу трудиться в такси либо водителем маршрутки, грузовик водить могу — мои сирийские права категории „Д“ пригодны для любого вида транспорта. Мне работа нужна, я так как тут жить буду.
Куда мне еще ехать дальше?» — говорит Мохамед.
«Тут я уже израсходовал полтора года. Еще израсходовать в Европе 2-3 года? Либо все десять? Мне тогда будет 40, позже больше. Для чего?
Нормально тут жить, лишь работа нужна», — вычисляет он.
Быт
Все три семьи сирийских беженцев живут в новом доме на гомельской улице Мазурова.
У Имада Ахмада с Сафаа Мохамад — трехкомнатная квартира на первом этаже, в семье уже пятеро детей, включая мелкую «белорусскую» Айю.
У Мохамеда, в семье которого двое мальчиков и ожидают третьего, — двухкомнатная на самом верхнем, десятом этаже в соседнем подъезде.
Квартиры сирийским беженцам предоставлены белорусскими властями в бессрочную аренду, услуги ЖКХ семьи оплачивают сами.
Мохамед настаивает, что по окончании дороги в ранний час я обязана поделить с его семьей ланч. До тех пор пока его супруга Джалила хлопочет на кухне, глава семьи как возможно непринужденнее подмечает: «Мясо у нас как-то закончилось, но это будет вкусно — попытайся!»
Блюдо из бобов с зеленью и помидорами, заправленное густым соусом с чесноком, вправду, вкусное и сытное. На столе — мягкий творожный сыр, приобретённый на местном рынке, но приправленный Джалилой, омлет с шампиньонами, огурца и дольки помидора.
В обеих семьях меня угощают вкуснейшим — «настоящим арабским!» — кофе и приглашают зайти и на обед, отдохнуть с дороги, приезжать еще. Хлебосольность и почтение к гостю у этих людей, по-моему, не знают границ.
Осматриваясь, я подмечаю: квартиры оборудованы однотипной мебелью, нет привычных в белорусской семье накопленных годами ваз, конфетниц, вещей.
«Казенная» — предоставленная белорусскими властями вместе с жильем ситуация включает, но, нужное: плазменный телевизор, современную стиральную машину, комплект кухонной мебели, кровати, шкаф.
Высоко на шкафу, дабы не достали несмышленыши-младшие, — поделки, изготовленные дочерью Имада, Заинаб, в школьных кружках.
Девочка перешла во второй класс общеобразовательной белорусской школы (год до этого учила русский язык) и сейчас, не считая мастеровитых рук, имеет хорошие оценки по математике и «букварю». Прекрасно пишет.
Заинаб и еще двое старших в данной семье детей готовятся к экзаменам в художественную школу, говорят мне родители, многократно подчеркивая, что гомельская общеобразовательная школа № 59, где обучаются дети — ну, самая прекрасная не только во всем городе, но в целом мире.
Уже позже, на улице Имад сообщит мне, что для приобретения нужного к учебному году да плюс на теплую одежду к грядущим осени-зиме семье нужно как минимум 15 белорусских миллионов — примерно 750 долларов. Где забрать?
Бюджет
В семье Мохамеда денег добавит третий, еще не рожденный ребенок — пособие по уходу за ребенком до трех лет белорусские власти выплачивают систематично, ежемесячно.
До тех пор пока на двоих младших, Ахмеда и Хамзу, семья приобретает три белорусских миллиона с «хвостиком» — чуть больше 150 долларов. (Сирийские беженцы, как и большая часть белорусов, еще не привыкли к счету в рублях деноминированных; но, предложенное белорусской деноминацией деление суммы на 10 000 фактически никак не отражается на итогах в долларах).
Еще где-то 150 долларов в бюджет семьи Мохамеда додаёт УВКБ ООН через собственную партнерскую организацию Красный крест. По такой же схеме — УВКБ ООН через Красный Крест — оплачиваются нынешние занятия Мохамеда Чику в автошколе.
Дальше отправятся затраты. Коммунальные платежи за жилье плюс затраты на оплату сотовой связи, а иногда семья пробует связаться с родственниками за рубежом Белоруссии — минус как минимум 100 долларов.
Оплата детсада для двоих сыновей Мохамеда и Джалилы — еще долларов 20-25 по минимуму (младший Ахмед до тех пор пока ходит в сад на несколько часов, привыкает). Затраты на детсад, но, через Красный Крест сейчас компенсировало УВКБ ООН.
Сейчас от помощи и суммы пособий УВКБ ООН заберите 100-125 долларов этих неизбежных затрат — большое количество ли у вас окажется?
В данной семье, вправду, по объективным обстоятельствам «закончилось мясо».
Война и поделённые семьи
Готовя на кухне, ожидающая третьего ребенка Джалила информирует мне, что она старше мужа, и по большому счету они — родственники.
Я настроилась услышать особенную историю любви, но Мохамед поведал ее кратко: «Так мама решила».
«У нас дети и жена — это окончательно, не подвергается сомнению», — растолковывает мне.
Его супруга Джалила в сирийской школе закончила 5 классов.
Мохамед, рожденный в сирийском Кобани, в юные годы не обучался по большому счету — папа сидел в колонии («Не знаю, за что, я был мелким»), у матери и шестерых детей не было документов.
«У нас была еще квартира в Алеппо — мы в далеком прошлом не были в том месте, в том месте стреляют все время, я не знаю, что в том месте. Был дом в деревне — он фактически уничтожен», — говорит он.
Младший брат Мохамеда — воинов сирийских правительственных армий — погиб.
Меркель желает послать беженцев подальше
Dagbladet24.08.2016Беженцы-мусульмане угрожают христианам
Die Welt11.08.2016Китайский турист по неточности стал беженцем
Le Temps10.08.2016
Дети — о собственной жизни в лагере беженцев
BuzzFeed16.05.2014Беженцы из Южного Судана
ИноСМИ27.03.2014Куда устремляются украинские беженцы
РИА Новости27.06.2016Что думают о приеме беженцев в США и ЕС
РИА Новости27.10.2015
Мохамед показывает мне фото с телефона, подмечая, что ему брата хоронить не довелось.
Еще одно фото — папа в Сирии, в больничной палате. Мохамед растолковывает, что отцу было не хорошо с сердцем, но как он на данный момент — неизвестно, связи с ним нет уже пара месяцев.
сестры и Мать Мохамеда — в Турции, брат матери их приютил. Собственную семью Мохамеду удалось переправить в Ливан.
Сосед по белорусскому дому повар Имад — из сирийского Дара. Дом его своих родителей, каковые остаются в Сирии, наполовину уничтожен.
«Бомбят, — пробует растолковать Имад. — Разбили окна, двери. Делают ремонт, но позже снова летят самолеты, и нет дверей и окон».
Супруга Имада Сафаа тревожится о больной маме, осевшей в Иордании — не виделись уже шесть лет. Но беженцам из арабских государств визы в арабские государства дают весьма редко, утверждают мои собеседники.
«Уехал — и все. В Европу можешь ехать, на арабский Восток — нет.
Из-за чего так?», — возмущается Имад.
О будущем
Говоря о пережитом, мои собеседники из сирийских семей весьма деятельно говорят о будущем — у них дети.
И Имад, и Мохамед весьма желают, дабы дети обучались, поступили в университеты, стали докторами.
Все переехавшие в Белоруссию сирийцы — курды. Они не желают разбираться в этих сирийских политических нюансах.
«Все, кто виделся мне с оружием в Сирии — преступники, — уверен Мохамед, сам отслуживший два с половиной года в сирийской армии. — Они уверены в том, что они политики, а я считаю, что они преступники».
Мохамед сохраняет надежду по окончании положенного белорусским законом срока взять гражданство в приютившей семью стране.
«Мы писали, в то время, когда были в Ливане, что желаем уехать в Европу. Представители ООН заявили, что имеется место в Белоруссии. Я решил: отправимся, попытаемся. Везде нужно порядочно жить и трудиться.
Я надеюсь, все будет прекрасно», — говорит Мохамед.
Беженцы находят работу в Беларуси
