Хочу к папе!
Люди видятся, влюбляются, женятся, расходятся. Кто-то расстается полюбовно и приятелями, аккуратно сохраняя для детей возможность общения с мамой либо папой, а кто-то, напротив, превращает ребенка в разменную монету в сведении счётов и выяснении отношений.
Как при с четырехлетней Аней Лариной, заботы о которой ее мать переложила не на ее отца Павла Таранова, а на сожителя — человека, по опасениям отца, воспитывающего девочку далекими от педагогики способами.
Анечка раздора
Краснодарец Татьяна и Павел Таранов З. познакомились в клубе, несколько месяцев жили совместно, позже подали заявление в загс. А после этого 11 ноября 2013-го на свет показалась дочь.
Но рождение дочки, увы, не скрепило семью. Различное отношение к воспитанию ребенка и денежные неприятности, произошедшие по окончании утраты Павлом работы, привели несколько к расторжению брака в марте 2016 года.
Сперва жены прервали общение, но позже отношения помой-му нормализовались.
— А позже мать увезла ребенка в второй субъект за 750 км, откуда она родом, пояснив мне, что неприятности с работой вынуждают покинуть дочку на попечение собственной мамы — бабушки девочки. Сама же бывшая супруга возвратилась в Краснодар.
После этого она переехала в станицу Каневскую, как я позднее узнал, к собственному новому спутнику судьбы. В событиях, в то время, когда мой ребенок находится в сотнях километров от папы и мамы и я не могу с ним видеться, мне ничего не оставалось, не считая как обратиться за защитой собственных отцовских прав в суд.
Я обратился в Прикубанский райсуд Краснодара с иском об определении порядка общения с ребенком, поскольку практически я был лишен возможности заботиться о дочке, покинутой бывшей супругой практически за тысячу километров,— говорит Павел.
За то время, что дочь Павла жила с матерью бывшей жены, Павлу стало полностью ясно, что никаких неприятностей с работой у бывшей жены нет. Ни для кого не секрет, что иногда мелкий ребенок от первого брака своим присутствием очень мешает одному из своих родителей строить собственную новую радостную личную судьбу.
Мама Татьяна устраивает собственную личную судьбу с гражданином Ж. Н. Н., получающим на хлеб представительством в суде. По всей видимости, по окончании того, как Татьяна получила в одном лице личного спутника юриста и нового жизни, она подала встречное исковое заявлении об определении места жительства ребенка с матерью и взыскании алиментов.
И это не обращая внимания на то, что прежде дочь жила с Павлом, от забот о ней папа не отказывался и из славного города на Волге по окончании «ссылки» к бабушке дочку забирал именно он, а не мать.
Определением Каневского райсуд Краснодарского края было утверждено мировое соглашение между бывшими супругами. В соответствии с ему, Павел взял право видеть дочь, но жить она оставалась с матерью.
Как позже выяснилось, не только с матерью, но и с ее новым «законным» супругом и по совместительству доверенным представителем в суде. В беседе с матерью Павла (аудиозапись беседы имеется в распоряжении редакции) ее собеседник — по смыслу беседы сожитель Татьяны, он же юрист-представитель Ж. Н. Н. — прямо сказал, что всё общение с матерью Ани сейчас «будет через него» и общаться по всем вопросам о ребенке направляться как раз с ним, потому, что и бывшая супруга Павла, и Анечка нежданно стали семьей гражданина Ж. Н. Н.
— С этих пор бывшая супруга всецело перепоручила ответ всех вопросов, связанных с нашим ребенком, собственному сожителю Ж. Н. Н. Бывшая супруга, как и ее сожитель, заблокировали мой номер телефона, отнять у меня общения с дочерью и возможности реализовать собственные отцовские права. Кроме этого они заблокировали телефон дочери, что я подарил ей для связи со мной.
В то время, когда в соответствии с мировым соглашением я забирал Аню для общения, девочку провожал и встречал сожитель бывшей жены — совсем посторонний для дочери человек. В детсад дочку отвозит также он.
В то время, когда она болеет, к докторам также обращается сожитель. Всё это подкрепило мои подозрения, что мать устранилась от заботы о отечественном совместном ребенке,— продолжает Павел Таранов.
На другой аудиозаписи — звонок Валентины Павловны, матери Павла, сожителю Татьяны. Бабушка Ани задаёт вопросы, как ее внучка чувствует себя по окончании болезни. Чужой для девочки мужчина отвечает, что нормально.
Дама задаёт вопросы, из-за чего они не смогут дозвониться Ане, поскольку у ребенка имеется телефон, подаренный Павлом, на что гражданин отвечает, что он не знает и «не осуществляет контроль ничьи телефоны». Валентина Павловна требует: «Пускай Татьяна даст трубку внучке».
В ответ определит, что это исключено и ребенку его волей не разрещаеться говорить с иными родственниками и бабушкой по линии отца, как и с самим отцом на какие-либо темы. Согласитесь, необычная обстановка со всех точек зрения — и людской, и юридической: чужой человек ограничивает общение чужого же ребенка с родными папой, дедушкой и бабушкой.
И звонить, как узнается, ребенку не разрещаеться своим родным. Получается, сожитель-представитель Ж. Н. Н. без всяких на то оснований уполномочил сам себя вершить судьбы вторых людей.
По всей видимости, иного метода ощутить себя мужчиной и доказать собственные эмоции Татьяне, не считая как самоутверждаясь за счет ее бывшего ребёнка и мужа Павла, у него не нашлось.
Недетские фантазии
— Аня — больной ребенок, и у нас в мировом соглашении имеется пункт, что, в случае если мать не имеет возможности пребывать с ней, она уведомляет об этом отца и я забираю дочку. Еще перед тем, как ее сожитель и Татьяна меня заблокировали, я позвонил сожителю — и тот дал трубку моей дочери.
От нее я выяснил, что дочь болеет, мама на работе, а сидит с больным ребенком некая тетя. Как выяснилось в будущем беседе с сожителем-представителем Ж. Н. Н., с моим ребенком сидит его мама — чужой для проблемы и дочери человек в этом посторонний для моих родных гражданин не видит.
В то время, когда же я снова задал вопрос, для чего привлекать к уходу за больным ребенком посторонних ему людей, сожитель бывшей жены заявил, что это фантазии девочки. При встрече Аня пожаловалась мне на «плохое отношение» к ней «дяди Коли», что, как говорит дочь, именовал ее «свиньей» и грубо обращался с дочкой,— вспоминает Павел.
По окончании нескольких жалоб дочери, дабы удостовериться, имеет ли он дело с детскими фантазиями либо с крайней людской непорядочностью, в апреле нынешнего года Павел обратился в краснодарский АНО «Центр судмед экспертиз и оценки». Перед специалистом было поставлено пара вопросов: о том, имеются ли показатели физического либо психотерапевтического насилия над ребенком со стороны матери Татьяны либо ее сожителя Ж. Н. Н.; о том, кто сидит с девочкой, в то время, когда она болеет, и опасается ли ребенок сожителя матери; имеют ли место негативные высказывания матери Ани о ее отце, дедушке и бабушке; запрещает ли мать говорить ребенку о состоянии собственного здоровья отцу и сказать с ним по телефону.
Из заключения специалиста возможно заметить, что «Павел Т. эмоционально поддерживает дочь без видимых показателей давления и говорит: „Аня, отвечай, прошу вас, в то время, когда задают вопросы”. Аня отвечает в стремительном темпе, что не желает жить с мамой, поскольку в том месте „живет дядя Коля”, что именует ее „свинья” либо „свинота”, а время от времени бьет, в то время, когда она не слушается.
Мама, со слов Анечки, ее не защищает. На вопрос, кто ее лечит, в то время, когда она болеет, ребенок отвечает: или „дядя Коля”, или „баба Люда” (мать гражданина Ж. Н. Н. — Прим. автора).
Как мы видим, Аня кроме того не упоминает маму, не считая как „мама говорит, что дедушка и бабушка старенькие и не так долго осталось ждать погибнут”».
На основании совершённой психотерапевтической экспертизы специалистом были распознаны показатели психотерапевтического и физического насилия, оказываемого на ребенка со ее матери сожителя и стороны Татьяны-представителя Ж. Н. Н., «выражавшиеся в форме унижения, оскорбления, нанесения и высмеивания ребёнка ему неслучайных побоев». Специалистом кроме этого установлен факт боязни ребенком сожителя матери — Ж. Н. Н., которого девочка идентифицирует как человека с татуировкой хищника на руке.
Установлен экспертизой и второй более чем настораживающий факт: сожитель матери Ж. Н. Н. заставляет ребенка целовать его в разные части тела, обосновывая это примирением по окончании конфликта. Ребенок уточняет, что «значительно чаще это щека», но время от времени и татуированная рука…
Результаты экспертизы были приложены к иску Павла Таранова в Каневской райсуд по пересмотру мирового соглашения между Татьяной и Павлом по обстоятельству снова открывшихся событий, каковые очень плохо воздействуют на физическое и психотерапевтическое состояние совместной дочери. Фактически, заключение специалиста и являлось главным основанием для расторжения прошлого мирового соглашения: какой хороший папа смирится с тем, что его дочку шлепает, именует свиньей и заставляет целовать собственную татуировку чужой дядя?
Полученное мнение специалистов внутренне не разрешало уже отцу списывать всё на детские фантазии.
Тот еще гусь
Совещание в Каневском райсуде продолжалось более четырех часов: были зачитаны все страницы гражданского дела, опрошена изучившая психотерапевтическое состояние девочки специалист. В то время, когда ей был задан вопрос, ассоциирует ли Аня гражданина Ж. Н. Н. с человеком, что живёт с матерью, сожитель-представитель Ж. начал отрицать сам факт совместного проживания с Татьяной, привычно сославшись на детские фантазии.
В то время, когда представитель Павла Таранова просил о приобщении к материалам дела аудиозаписи одного из телефонных бесед сожителя с матерью Павла — бабушкой девочки, на протяжении которого сожитель именно и информирует, что Татьяна и Аня живут в доме его матери, судьей было отказано.
Имеется в распоряжении редакции и аудиозапись очень неприглядного момента совещания, в то время, когда представитель Павла задаёт вопросы сожителя Татьяны Ж. Н. Н., имеется ли у него татуировка в виде хищника на теле (та самая, которую дочку, по жалобам ребенка, заставляет целовать сожитель матери), и требует немного поднять часть одежды. На данный вопрос сожитель матери, «глубокоуважаемый» юрист Ж. Н. Н., представитель в деле о правах четырехлетней девочки в зале судебного совещания, отвечает: «А х… тебе не продемонстрировать?
Может, ты трусы снимешь?» В то время, когда защитник отца ребенка требует занести случившееся в протокол судебного совещания, судья делает вид, что ничего не услышал. Суд вопреки очевидности вычисляет несостоятельным сделанное по обращению Павла экспертное заключение, но не назначает второй экспертизы, что в рамках судопроизводства было бы единственным верным ответом.
В зале судебного совещания сожитель-представитель Ж. Н. Н. здоровается за руку с судьей, в суде его все именуют Колей… Все эти факты создают чувство, что райсуд не известно почему заблаговременно занимает позицию кроме того не матери ребенка, а ее сожителя-представителя Ж. Н. Н., чужого для девочки человека.
Так кто же таковой данный «глубокоуважаемый» друг судей Каневского райсуд гражданин Ж.? Законный супруг Татьяны? Нет, он ее представитель и сожитель по доверенности. Как удалось узнать, он бывший районный депутат, а сейчас юрист.
Сам о себе в одном из бесед с мамой Павла он обмолвился, что есть боевым офицером и прошел две чеченские кампании. Звучит необычно, поскольку из доверенности видно, что появился «боевой офицер» в первой половине 80-ых годов XX века и отправился помогать, если судить по всему в одиннадцать лет!
Но гражданин Ж. уверен, что во всей станице и в суде он отношение и уважаемый человек к нему мало второе, чем к простым людям. Об этом сожитель Татьяны, по данным Павла, без стеснения прямо заявлял бабушке ребенка.
В этом, как мы не забываем, его защита и Павел имели возможность убедиться при участии в судебном совещании, где Ж. Н. Н. кроме того разрешено без всяких последствий нецензурно браниться. Согласитесь, подобные факты в корне подрывают веру в судебную совокупность.
Так как в случае если судьи Каневского райсуд вправду разрешают столь открыто «своим» друзьям-юристам (на сайте этого суда мы видим, что фамилия горе-представителя мелькает подозрительно довольно часто по самым различным делам) демонстрировать собственные связи и вести себя подобным хамским образом на судебных совещаниях, в справедливость и гуманность их ответов верить не приходится.
Сейчас Аня так же, как и прежде живет с ее представителем и матерью Ж. Н. Н., что в суде настойчиво отрицает, что есть сожителем Татьяны. В большинстве случаев, в вопросах определения места жительства ребенка закон занимает сторону матери.
Но так ли это верно при, в то время, когда интересы ребенка не учитываются вовсе и мешающая личной жизни матери Анечка выясняется не с любимым папой, что готов и желает о ней заботиться, а среди чужих людей? Остается непонятным и второй момент: из-за чего совсем посторонний гражданин с таким рвением берется за какие чужого цели и воспитание ребёнка этим преследует?
Павел Таранов собирается продолжить вести борьбу за благо собственной дочери. На прощание он показывает запись, где Аня ужинает и говорит с папой. На вопрос отца, отправится ли она в Каневскую, девочка отвечает: «Нет, по причине того, что в том месте меня обижают.
С папой буду жить, буду в ваш садик ходить». Через секунду она задаёт вопросы отца, имея в виду сожителя матери: «Ты в то время, когда проговоришь с ним?»
В то время, когда верстался номер
Сравнительно не так давно Павел Таранов привез дочку в Каневской райотдел судебных приставов, дабы в соответствии с действующим мировым соглашением вернуть ее матери по окончании положенного ему общения. В том месте его встречала не ее мама Татьяна, а тот же сожитель-представитель Ж. Н. Н. Пристав М. Курбала сказала Павлу, что гражданин по доверенности является представителем его бывшей жены, что дает ему право отводить и забирать ребенка, передавать отцу и пр.
Но в нотариальной доверенности, выданной сожителю, такие его полномочия не указаны, а единственным законным представителем ребенка, что может защищать интересы Ани в рамках мирового соглашения, выступает ее мать Татьяна и лишь она. Представительство ребенка по закону есть личным неотчуждаемым правом, и никто, не считая матери, не имеет возможности передать его кому-либо — по доверенности либо устному указанию.
Появляется вопрос: что же это за маму, которая по окончании двухнедельной разлуки с ребенком не желает его видеть и отправляет вместо себя собственного сожителя-доверителя?
Желаю с папой Бухать
