Газета.ru выясняла, как обычный человек может подсесть на благотворительность
«В первоначальный раз я отправилась в дом старых годом ранее. Сперва весьма стеснялась – ощущала себя словно бы в гостях, куда не приглашали. Одна бабуля позвала с собой на балконе постоять, пока она курит.
У нее не было кистей рук. Она поведала, как отморозила руки, как с мужем ссорилась, как обожала танцевать. И я неспешно начала осознавать, что разрыв между поколениями – его же так легко преодолеть.
Мне 24, а бабуле 70, мы стоим и просто болтаем: о том, как Лида запустила клюкой в Петровича, о том, что на обед снова макароны разварили, о том, что старость начинается не с возрастом, а с потерей интереса – к Петровичу, к обеду, к танцам. С того времени я начала систематично ездить рисовать со стариками», — говорит Катя.
Катя – художница. Она закончила философский факультет московского университета и сейчас трудится живописцем в театре «Тень», а свободное время посвящает чужим дедушкам и бабушкам, посещая дома старых с фондом «Старость в эйфорию».
Мы познакомились именно в одну из таких поездок в Тульскую область. Еще тогда эта хрупкая женщина произвела на меня чувство.
Она как-то особенно шепетильно подбирала слова, словно бы опасалась ронять их зря.
«Один раз сижу с бабулей, говорю ей что-то из истории мастерства, альбом листаю. Тут она говорит: «Все не то! Будем песни петь».
Отвечаю: «Помилуйте, бабуль, я песни не могу, я лишь рисовать! Меня в музыкальную школу не забрали в юные годы, сейчас я не пою». Бабуля добывает песенник из тумбочки, и до тех пор пока мы все песни из него не спели, меня не отпускали.
Так я прекратила опасаться петь. Прекратила опасаться общения с незнакомыми людьми. Осознала, что ни одна моя неприятность ничего не означает в сравнении с бабушками, которых депортировали в Казахстан, у которых родные умирали от голода на руках, каковые ни при каких обстоятельствах не вышли замуж по окончании того, как их восемнадцатилетнего суженого убили в первоначальный сутки войны, — продолжает Катя. —
Я заметила, как деятельным возможно сочувствие — если оно не растворяется в заботе о повседневности, а преобразовывается в настоящую помощь, пускай совсем маленькую».
Личная страница в Facebook Катя с бабушкои
В августе в Artplay на Яузе прошла выставка Катиных работ. У девушки собственная техника: она пишет портреты пожилых людей акварелью, а сверху при помощи проектора накладывает на рисунок фотографию.
Фокус проектора всегда меняется и проявляется то снимок, то живопись.
Парни из фонда ездят в дома старых на выходные, а летом, не редкость, выполняют со стариками целую семь дней – живут с ними, рисуют, лепят, поют песни, а параллельно выполняют капремонт строений, разрисовывают стенки в палатах. Задаю вопросы у Кати, что дают ей эти поездки.
«У меня появился приятель – живописец Игорь Михайлович, он живет в интернате в Товарково. Как-то я поинтересовалась у него, кто таковой гений.
Он ответил, что гений – это в полной мере человек. Не что-то особое, это легко в полной мере раскрывшийся человек.
Без тех заусенцев, каковые нам мешают взлететь.
Так вот, возможно, общение и мои поездки со стариками, их опыт, их хохот оказывают помощь избавиться от этих заусенцев, от лишних чемоданов, каковые мы на себе несем. Особенно, в то время, когда жалость перерастает в любовь. Так как никто не желает быть объектом жалости.
Все желают быть объектом любви».
Личная страница в Facebook Одна из работ Кати
Ира по образованию инженер-системотехник (закончила Петербургскую академию космического приборостроения), а трудится в Столичном зоопарке – координирует работу добровольцев. В свободное время ходит в первоначальный столичный хоспис с другими добровольцами фонда «Вера» . Причем солидную часть этого времени проводит с животными — их в том месте, оказывается, довольно много.
«Я обожаю животных и постоянно мечтала связать с ними жизнь, исходя из этого начала волонтерить в зоопарке. После этого меня пригласили в том направлении на работу.
Действительно, приходится время от времени и добровольцем быть — по выходным, — смеется она. — Позднее начала ходить в первоначальный столичный хоспис. В том месте я занимаюсь живым уголком, прихожу в среднем раз в неделю.
Это, само собой разумеется, счастье».
Началось все с того, что Ира пришла на встречу с Фредерикой де Грааф, известным добровольцев столичного хосписа имени Веры Миллионщиковой. «На меня ее рассказ произвел так глубокое чувство, что я осознала: желаю этим заниматься. Так все и вышло.
В осеннюю пору будет год, как я в хосписе. Не мыслю себя без этого. семь дней проходит — бегу в том направлении, скучаю», — говорит Ира.
Артем Сизов/«Газета.Ru» Доброволец ёж и Ира
Задаю вопросы, что ей дают занятия и посещения хосписа в живом уголке. «В то время, когда забегаешься, начинается у тебя вот это: «работа – дом – работа», начинает тебя поглощать эта круговерть А в хоспис заходишь – и время останавливается, и ты выходишь из этого круга. Это как компьютер, не редкость, зависает, не знаешь, что делать, перезагружаешь – и все получило.
И тут: закручивает тебя жизнь, заворачиваешься в суете безлюдных ежедневных неприятностей, а в том направлении попадаешь – и происходит перезагрузка, — растолковывает она. — В то время, когда смерть близко, в то время, когда ты ощущаешь ее дыхание, ты осознаёшь, что в жизни основное.
Хоспис – это не про смерть, хоспис – про судьбу. С напоминанием о близости смерти жизнь делается бросче, ты начинаешь ценить всякую мелочь, которую в большинстве случаев пропускаешь мимо.
Ты кормишь этого ежика – и ты радостен в эти 180 секунд.
Артем Сизов/«Газета.Ru» Ира
Пускай имеется моменты и грустные, и тяжелые. И глаза людей, каковые утратили кого-то из родственников, не выходят из головы Все равно.
Помой-му и безрадостно, и все равно какой-то свет. В том месте не будешь ни хитрить, ни придумывать, будешь таким, какой ты имеется. И обнимешь всех добровольцев, и порадуешься со всеми, и поплачешь, выходишь из хосписа, а хочется остаться.
День назад сын со мной в хоспис пришел помогать, – ему не так долго осталось ждать 20, — для меня это была громадная эйфория».
Оля Якушева заканчивает факультет журналистики МГУ и пишет новости в интернет-издании. В первый раз идея о том, что хочется делать что-то не только для себя, но и для других, пришла ей в голову лет в 15.
Оказалось, что отыскать что-то себе по душе не так легко.
«Я отправилась заниматься с детьми в детский дом. Попала в группу детишек 3–5 лет, и одна из девочек привязалась ко мне за два раза, на второй раз бросилась мне на шею со словами «мама, не уходи, пожалуйста» — я вышла и проревела полчаса на скамье.
Сердце разрывалось, мне 16 лет, я не имела возможности дать того, что ей необходимо, и больше не смогла прийти. Позже я определила о Центре лечебной педагогики.
На первом курсе один из однокашников поведал Оле, как ездил на Валдай в летний лагерь, что проводит центр. Она в том направлении приехала, и в том месте ей сходу понравилось.
Личная страница в Facebook Оля Якушева
«Сперва я, само собой разумеется, испугалась. ЦЛП трудится с детьми, каковые считаются необучаемыми и от которых простая педагогика отказалась. Это дети с двигательными, ментальными, психологическими нарушениями – все, кого не принимают ни в какие конкретно другие центры.
Это ДЦП, эпилепсия, аутизм, даунизм. Имеется центры, каковые лечат, а ЦЛП пробует учить.
В случае если для детей с синдромом Дауна имеется центр Downside Up, то для остальных ничего нет кроме того в Москве.
Так я выяснила, что необучаемых детей нет.
В первоначальный раз неизменно страшно. Во-первых, у нас в обществе нет принятия детей с изюминками развития. Ты не знаешь, чего ожидать, как себя с ними вести, как говорить. Так как кто-то не говорит, кто-то не ходит, кто-то кроме того себя не принимает.
Сперва я легко стояла в сторонке. Но позже пришла опять.
Хотелось что-то осознать, — радуется Оля. — В ходе обучения ребенок, с которым ты занимаешься, также чему-то обучается — это доставляет немыслимое наслаждение. Ты перестаешь принимать таких детей как неполноценных, легко они не такие, как ты и я. Каждого ребенка начинаешь принимать как личность».
в течении двух первых лет Оля убивала время фактически с одной девочкой.
«Меня задали вопрос, не желаю ли я позаниматься с Верой, ей было девять, и у нее был тяжелый этап в тот момент. У нее аутизм, эпилепсия. Вера не принимала мир и не принимала себя. Она не видела себя ниже груди, исходя из этого падала с лестниц.
Мы с педагогами и с другими добровольцами начали ее медлено извлекать. Что-то придумывали сами.
Начали заниматься с зеркалом – она видела меня, позже обучалась отождествлять себя с отражением.
Личная страница в Facebook Игрушки ЦЛП
За два года мы заговорили, она почувствовала собственный тело, вышла из данной собственной «аутической стенки», и через два года ее забрали в школу. Родители воспрянули духом и решились завести второго ребенка. Приблизительно полгода назад у Веры показалась сестренка.
Здоровенькая.
Я ощущаю собственный мелкий вклад и безумно счастлива этому. И любой раз, в то время, когда я в том направлении прихожу и вижу вторых детей, я осознаю, что возможность имеется неизменно».
Оля «вела» Веру, а параллельно начала заниматься с еще одной девочкой, Полиной, у которой гиперактивность. «Один раз оказалось так, что я была с ними вдвоем – с гиперактивностью и аутизмом, — смеется Оля. — Добровольцев было мало, а эти девочки обожали как раз меня и больше никого не желали. Для них обеих это было крайне полезно.
Полине было нужно как-то подстраиваться, дабы не носиться как неистовая, а Вера пробовала также с нами что-то всегда делать, переходить в другие помещения, подниматься по лестнице поскорее. Такие необыкновенные обстановки им нужны.
Само собой разумеется, устаешь здорово, но это уже второй вопрос».
Программа, в которой участвует Оля, именуется «Передышка». Как отдых — для всех.
Прежде всего, само собой разумеется, для своих родителей — у них появляются свободные четыре часа в выходные. Первостепенная задача центра — оказать помощь довести ребенка до того уровня, в то время, когда он сможет пойти в второе образовательное учреждение.
«В центре особенная воздух — люди ко мне приходят с любовью и с открытой душой. Я отыскала большое количество новых друзей, с которыми возможно и потусоваться, и поболтать по душам, случайно находятся привычные друзей, и осознаёшь, что Москва — это громадная деревня.
И вдобавок у детей неистовая энергия. Они такие солнечные и броские.
Сидишь в кругу с другими ребятами и детьми, поешь какую-нибудь детскую песенку. В окне солнце, у всех лица светятся. В этот самый момент осознаёшь: вот счастье, вот прекрасно. Ты находишь не только путь к ребенку, ты себя находишь через них. Сам обучаешься общаться.
Становишься увереннее в собственных силах, снисходительнее, по причине того, что поймёшь, что не все зависит от человека. Едешь из ЦЛП, в метро кто-то толкнул — отошел, улыбнулся».
Личная страница в Facebook Игрушки ЦЛП
— Поведай про мастерские ЦЛП, — прошу я.
— О, это по большому счету отдельное наслаждение. Порисовать, полепить, попилить – все фанатеют.
В гончарной мастерской возможно самим полепить. В то время, когда ты все время находишься в ритме для того чтобы громадного города, как Москва, можешь сесть и час лепить либо сделать собственными руками древесную машинку Это весьма сильно.
Уже подросшим ребятам в том месте разрешают трудиться – монтировать стеклышки, пилить фигурки. К зиме в том месте делают совсем потрясающие елочные игрушки.
Я задарила уже всех собственных друзей и привычных. Каждую зиму проходит новогодняя ярмарка, где возможно приобрести подарки для собственных родных.
Еще мы совместно готовим.
Задаю вопросы, как возможно готовить с ребенком, у которого ДЦП.
«Весьма легко. Давать ему месить тесто — это все дети обожают. Его возможно тащить, бросать, сыпать муку.
К тому же для них крайне важно проследить эту сообщение: я месил тесто — на данный момент я ем из него печенье».
Рассада в Улитке из Газеты.
