Что говорит об обществе культура уборки? — «наука»
Очевидная уборка ни при каких обстоятельствах не вызывала у историков особого интереса, в это же время чистота в доме может поведать очень многое не только о цивилизации, но и о положении дам, публичных отношениях а также исповедуемой религии.
Каждую субботу: стирка, уборка, мытье окон, подметание тротуара перед домом, весеннее наведение порядка, которое может, иногда, длиться семь дней — это ритуалы чистоты, каковые возможно встретить у нас по большей части в Силезии и Великопольском регионе. Старшее поколение сохраняет эти традиции, не смотря на то, что современной уборке на большом растоянии до героизма хозяек прошлого.
У «совершенных домохозяек» имеется пылесосы, стиральные машины и химические моющие средства, а раньше в их распоряжении были лишь щелок, песок, мыло, метла и щётка, а воду приходилось носить из колодца и самостоятельно греть. На подметание, мытье, стирку, глажение уходило большое количество времени и сил, исходя из этого неудивительно, что весенняя уборка заканчивалась для многих хозяек болью в позвоночнике и коленях.
Такое преклонение перед уборкой — итог влияния прусских немцев и оккупантов с их принципом «Ordnung mu? sein», но не они положили в Европе начало культу метлы и щётки.
Изучить историю уборки — непростая задача, по причине того, что о таковой незначительной теме, как чистота, никто не писал, а вдруг и затрагивал ее, то жаловался на грязь и зловоние на улицах либо в отелях. Археология конкретно подтверждает тот факт, что в течение тысяч лет мы относились к окружающей грязи значительно более терпимо, чем на данный момент, по причине того, что она была вездесущей, а возможности борьбы с ней — ограниченными.
В это же время потребность в упорядочивании жизненного пространства появилась уже у неандертальцев. В собственных скальных жилищах они отделяли рабочие территории от жилых: в первых осталось большое количество каменных орудий и костей животных, а рядом с очагами и местами для сна мусора было значительно меньше.
Неприятность с поддержанием правопорядка в зданиях показалась, в то время, когда люди стали жить более скученно и создавать больше нечистот и мусора. Первые крестьяне выливали их в ямы у дома, но в тесно застроенных городах мусор превратился в проблему.
Люди приносили на обуви грязь с улиц к себе, а зловоние отравляло им жизнь (исходя из этого богачи окружали собственные дома садами). Неприятность с чистотой была кроме того у римлян.
Яйца паразитов в окаменелых экскрементах, на тканях и в гребнях говорят о том, что канализационно-санитарная совокупность не хорошо справлялась со своей функцией, а мытье в банях было не через чур гигиеничным. Как говорит доктор наук Брандейского университета Энн Колоски-Остров (Ann Koloski-Ostrow) образ римской чистоты очень сильно идеализирован.
Cloaca Maxima имела прежде всего ирригационные, а не канализационные функции, помимо этого к ней были подключены лишь публичные уборные: нечистые, зловонные, крыс места и полные насекомых. Не смотря на то, что римские улицы были покрыты мостовой, ее заливали нечистоты, а в самом Риме, не обращая внимания на существующие нормы, регламентировавшие их вывоз, справляться с ними все равно не успевали.
Уборка в русском доме
Christian Science Monitor18.07.2005Стирка нечистого белья в реке
Le Monde24.11.2015подметание и Армейские туалеты леса от иголок
24 Канал Новин21.03.2016Окруженные садами виллы аристократов были чище, но все равно далеки от идеала. Путь в уборные лежал через кухню, а в тех, что были расположены на втором этаже, обычно протекали трубы. привычка и Запах фекалий кинуть на пол остатки еды не через чур соответствуют представлениям о смотрящих за гигиеной римлянах.
Само собой разумеется, очень многое зависело от добросовестности занимавшихся уборкой рабов, но ни римские города, ни виллы не отвечали современным стандартам чистоты.
В средневековых городах неприятность только усугубилась: хождение по уложенным на слой нечистот и грязи доскам либо соломе потребовало особенной эквилибристики, тем более что в любую секунду на голову прохожему имело возможность попасть содержание чьей-то ночной вазы. Первые строки в рейтинге нечистоплотности занимали французские и польские города.
У нас это было связано с бедностью, низким статусом городов и нехорошим управлением. Чужестранцы жаловались на зловоние и грязь как в Кракове (где улицы вымостили лишь во второй половине XIX века), так и в Варшаве (где еще в восемнадцатом веке сразу же за муниципальными стенками возвышалась навозная гора).
Значительно больше внимания уборке уделяли в Королевской Пруссии. «В Гданьске, Торуни либо Эльблонге горсовет устраивал акции, которые связаны с очисткой и уборкой города из опасения перед эпидемиями, для облегчения передвижения, а, следовательно, торговли, и для возвращения блеска лучшим районам», — растолковывает доктор наук Дариуш Качор (Dariusz Kaczor) в собственной книге «Поддержание чистоты в больших городах Королевской Пруссии, XVI–XVIII век».
В Средневековье за вывоз мусора отвечал город, а в обязанности обладателя дома входила уборка части улицы перед домом и оплата вывоза содержимого отхожих мест, пребывавших сзади строения. По причине того, что они пренебрегали данной обязанностью, в первой половине 60-ых годов XVII века Гданьск ввел налог на вывоз мусора. «Это был весьма современный ход, но сначала жителям не пришлись по нраву такие сборы.
Но со временем, в то время, когда данный закон начал использоваться, в прусских городах наступил порядок. К сожалению, муниципальные документы не говорят, уделялось ли внимание уборке в жилищ.
Из жалоб на замусоренные дворы, угрожающие пожарной безопасности, либо мешающее жизни зловоние от продолжительно не очищавшегося отхожего места, возможно сделать вывод, что бывало по-различному», — пишет историк.
В то время, когда на рубеже XVI и XVII столетий путешественник Файнс Моррисон (Fynes Moryson) хвалил чистоплотность обитателей Гданьска и Эльблонга, восхищаясь тем, что «они меняют постельное белье раз в неделю и имеют привычку приносить возвращающимся из поездки гостям воду для мытья ног», в Польше синонимом грязи стал известный «польский колтун». Самое сильное впечатление на чужестранцев создавало грязь и ужасное состояние дорог в деревенских курных избах.
Путешественники совсем справедливо связывали это с цивилизационным отставанием, отсутствием и нищетой свободы у польского крестьянина. Обстоятельство отличия чистых германских домов от нечистых польских усматривали кроме этого в религии: в католицизме грязь тела выступала знаком презрения к тщете этого мира, а протестанты боролись с ней, потому, что окружения и чистота тела служили для них отражением духа и чистоты сердца. оптимальнее это получалось у голландцев, как пишет в книге «крест и Метла: культура уборки в старой Голландии, либо история одной одержимости» Петр Очко (Piotr Oczko).
Полюс чистоты
С XVII века путешественники обращали внимание на чистоту кальвинистских кантонов в Швейцарии, но европейским полюсом чистоты они назвали Нидерланды. В более чем 500 сообщениях возможно прочесть о подметании мощеных улиц, мытье и покраске фасадов домов, чистке порогов и тротуаров мыльной водой.
Чужестранцы изумлялись сверкающим от чистоты неиспользуемым помещениям, начищенным кастрюлям в кухнях, привычкой носить тапочки, запрету плевать на пол либо обычаю завязывать коровам хвосты, дабы те не пачкали стенки хлева. Иногда за восхищениями по поводу чистоплотности голландцев оказалась тень недоверия: не скрывается ли за демонстративной чистотой обман и фальшь?
Огромную роль в формировании нидерландской культуры сыграл кальвинизм, что был связан с предназначением и этикой труда. Человек имел возможность исходить из внутренней убежденности о собственной избранности Всевышним либо возносить ему хвалу, наилучшим образом выполняя собственные обязанности в обществе, а уборка — также форма труда.
На одержимость чистотой, как возможно прочесть в книге «крест и Метла», повлияло кроме этого ранее формирование мещанского этоса (в 1675 году в городах жили уже 61% голландцев); рост благосостояния части общества, которая имела возможность разрешить себя роскошь заботы о порядке и нанять прислугу; и позиция дам.
О том, какую ключевую роль игралась уборка, свидетельствует нидерландская словесность с более чем 10 тысяч упоминаний о чистоте в справочниках, религиозных текстах, поэзии, комедиях, и голландская жанровая живопись, в которой появляется пара тысяч метел. Но метла — это не только знак морального порядка, атрибут хорошей хозяйки, показывающий на ее обязанности, либо обычный элемент голландской будничной судьбе: она представляет собой кроме этого символ распутства и женское оружие. «Метлы появляются в сценах из борделей.
Толкование этого знака тут иное, оно исходит из выражения продемонстрировать метлу: это что-то наподобие кот из дома — мышам праздник либо пожениться над метлой — заниматься незаконнорождённым сексом», — растолковывает Петр Очко. Метла ассоциируется с арсеналом колдуньи, которая не опасается мужчин, потому, что данный знак порабощения возможно принимать кроме этого как символ «протоэмансипации».
В семнадцатом веке голландки умели просматривать (хотя бы из-за обязанности изучать Библию) и, в то время, когда их мужья уезжали в путешествия, занимались делами, а, что за этим направляться, тиранили домочадцев и вычисляли поддержание правопорядка собственного рода властью, опирающейся на совокупности предписаний и запретов, каковые действуют в дома. Правда, но, такова, что у кальвинистов эту видимость свободы ограничивал патриархат, который считал целью судьбы дамы заботу о детях и совершенное ведение дома.
Неудивительно, что дамы делали из уборки божество и окружали дом культом, отражением чего стали известные кукольные домики (poppenhuizen), каковые в конце XVII столетия заказывали для себя богатые аристократки. Они помогали не для игр, а воплощали собой отражение грезы дамы об совершенном доме, наполненном мебелью, картинами, а заодно мётлами и разнообразными щётками.
Риторика порядка
Картины комфортной домашних и домашней жизни дел показались в германской и французской живописи в конце XVIII века, но моду на Голландию сейчас создал Дидро, что наивно видел в Низинных почвах хорошую подражания совершенную модель публичных взаимоотношений, науки и развития экономики, толерантности и утопической свободы. Такое идеалистичное представление о Голландии закрепил частично Гегель, применявший в отношении данной страны метафору «воскресенье мира».
Такие клише замечательно соответствовали буржуазному этосу и бидермайеровской идиллии, которую копировали в других государствах, благодаря чему голландские образчики чистоты XVII века стали знаком принадлежности и материального статуса к мещанскому сословью в Европе XIX века, растолковывает доктор наук Очко.
Чистоту стали прославлять и возносить на пьедестал в зданиях мещан, чей статус повысился в один момент с ростом роли и процессом индустриализации городов. Грязь начала ассоциироваться с бедностью, примитивностью, ленью, низким происхождением, а борьба с ней — с процессом цивилизации.
Ежедневная коллективная уборка стала нормой в более преуспевающих государствах с сильным средним классом, оказывающей влияние на создание культурных образцов, каковые перенимало другое общество. Собственную роль играла религия.
Характерно, что Люцина Чверчакевичева (Lucyna Cwierczakiewiczowa), создатель управлений для дам (к примеру, «Что бы вам ни захотелось вычистить, либо домашний порядок»), была кальвинисткой.
В межвоенный период риторику порядка, становящуюся метафорой очистки общества от нежелательных элементов, применяли нацисты. В Австрии выходил антисемитский издание «Металлическая метла», а Голландии еженедельник «Метла». «Позже метлы превратились в печи и автоматы крематориев, о чем писал Зигмунт Бауман (Zygmunt Bauman) в эссе Постмодерн как источник страданий.
К сожалению, риторика уборки трудится до сих пор, к примеру, в Польше. На порталах правых сил она делается элементом языка неприязни, направленного против критиков хороших изменений, против меньшинств и в особенности беженцев», — говорит Петр Очко.
Художественный беспорядок
В один момент чистота окружения, которая, в особенности в Западной Европе, становилась все более дешёвой и очевидной, начала навевать скуку. Вдобавок в избыточной приверженности к чистоте стали усматривать реликт порабощения дам.
Еще Симона де Бовуар в книге «Второй пол» писала, что излишняя забота о порядке характерна для дам, исключенных из публичной сферы судьбы, закрытых в собственных зданиях и пробующих «перевоплотить колонию в королевство». Для многих дам уборка стала целью судьбы, зависимостью и одержимостью.
В Голландии главным причиной, что стал причиной отказу от педантичности в хозяйстве, стала эмансипации. В случае если во второй половине 40-ых годов двадцатого века 98% замужних дам занимались в том месте только домом (по окончании замужества они теряли возможность заниматься работой), то в 1960-е перед ними открылись новые возможности.
На формирование нового менталитета повлияли кроме этого молодежная и сексуальная революции, каковые отбросили прошлую систему ценностей. Итогом стал рост демократизации, доступ низших классов к образованию, а это содействовало уменьшению количества прислуги в домохозяйствах.
Современная Голландия уже не так чиста, как раньше, в городских квартирах нормой стал художественный беспорядок, а остатки прошлого культа уборки возможно встретить лишь в провинции. Дабы подметить и обрисовать феномен голландской педантичности пригодился взор чужестранца. «Перегибы в собственной культуре, а одержимость уборкой относится к таковым, подметить сложно.
В то время, когда я писал книгу о метлах в Голландии, я частично говорил о себе, по причине того, что я — маниакальный педант, которому наведение порядка дает иллюзию контроля над чувствами и структурирования судьбы», — согласится доктор наук Очко.
Сейчас в подходе к порядку очень многое зависит от характера человека, но одно возможно сообщить совершенно верно: в Польше уборка остается по большей части прерогативой дам. Это подтверждает недавняя дискуссия на тему «Роль дамы в ведении дома» с участием Малгожаты Терликовской (Malgorzata Terlikowska) и Анны Дрыяньской (Anna Dryjanska), которая прошла в Варшавском университете.
Это показывает, как мы отстаем от Запада, по причине того, что в Голландии, на давнишнем полюсе чистоты, само такое наименование показалось бы абсурдным, как лекция о том, летают ли колдуньи на метле.
А 3.10 Жизнь как категория наук об культуре и обществе — Философия науки для аспирантов
