Бывший зампрокурора подмосковья александр игнатенко последний фигурант игорного дела, находившийся за решеткой, вышел на свободу
Бывший первый помощник прокурора Подмосковья и один из главных обвиняемых по делу о крышевании нелегального игорного бизнеса Александр Игнатенко покинул СИЗО «Лефортово» поздно ночью в понедельник. Незадолго до его юрист Александр Аснис объявил, что предельный срок содержания под стражей истекал 1 июля в 23.00.
Целый сутки масса людей журналистов дежурила у входа в следственный изолятор, дабы запечатлеть экс-прокурора, выходящего на волю.
Игнатенко показался перед репортерами в 23.58 мск.
Как передает РИА «Новости», у ворот фигуранта скандального дела встретили его сыновья. Он обнял их при выходе, но от общения с журналистами отказался.
Как поведал «Газете.Ru» юрист Аснис, вторая мера пресечения (к примеру, подписка о невыезде) в отношении Игнатенко пока не избиралась. Он утвержает, что предельных сроков расследования у «игорного дела» нет. «Так как никто не находится под стражей, предельных сроков расследования не существует», — сообщил он.
В «Лефортово» Игнатенко был в феврале этого года, куда его экстрадировали из Польши. В общем итоге в местах лишения свободы он пробыл полтора года — максимальный срок содержания под стражей до начала судебного производства по русскому законодательству.
Игнатенко был заявлен в интернациональный розыск в ноябре 2011 года, а 1 января 2012 года его задержали на польском лыжном курорте Закопане. Больше года он пробыл в польской колонии, пока не решился вопрос его экстрадиции.
Польская сторона поставила условие: с Игнатенко должны снять обвинение в мошенничестве, покинув только обвинение в получении взятки. Российская Федерация выполнила условие, и Игнатенко возвратился на родину.
Материалы «игорного дела» следствие передало в Генеральную прокуратуру для утверждения передачи и обвинительного заключения его в суд, но ведомство вернуло их обратно «для устранения нарушений».
«Игорный скандал» разразился в феврале 2011 года, по окончании того как по подозрению в организации подпольного игорного бизнеса были задержаны предприниматель Иван Назаров, его помощница компаньон и Алла Гусева Марат Мамыев.
Согласно материалам уголовного дела, Назаров основал нелегальные казино в 15 городах Столичной области, каковые приносили доход до $10 млн каждый месяц.
Бизнес, как отмечали правоохранители, крышевали влиятельные сотрудники облпрокуратуры. В ФСБ сказали, что Назаров пользовался покровительством в то время первого зампрокурора Столичной области Александра Игнатенко и его подчиненных.
Прокурор Подмосковья Александр Мохов был отстранен от собственной должности, около десятка подмосковных прокуроров разного уровня попали за решетку. Под стражей были и пара сотрудников МВД.
На судебных совещаниях по мере пресечения обвиняемых представители Генеральной прокуратуры вошли в открытую конфронтацию со следователями Следственного комитета России, требуя высвободить обвиняемых по делу. Судьи, однако, поднимались на сторону следствия.
Разразился межведомственный скандал. Представители Генеральной прокуратуры именовали заявления СКР о причастности прокуроров к «игорному делу» «глумлением над Конституцией».
СКР в ответ обвинил Генеральную прокуратуру в том, что она мешает расследованию.
В публичную перепалку между ведомствами было нужно вмешаться президенту страны, тогда эту должность занимал Медведев. На расширенной коллегии глав силовых ведомств, посвященной борьбе со взятками, президент сказал, что «закон должен быть един для всех» и что «давить на следствие, завлекая СМИ, недопустимо».
Потом все фигуранты резонансного дела освободились из-под стражи, и по сей день находятся на свободе. Пару дней назад материалы «игорного дела» были возвращены в Следственный комитет на доследование.
Формально расследование так же, как и прежде длится, но возможности судебного слушания в таковой ситуации уже очень туманны.
«Газета.Ru» опросила последовательность известных экспертов и юристов, привычных с «игорным делом», попросив оценить последние события и его вероятный финал.
Возможно ли сказать, что «игорное дело» развалилось, и, в случае если это так, то из-за чего?
Александр Аснис, юрист Александра Игнатенко:
— Я не могу заявить, что «игорное дело» развалилось либо не развалилось. Я могу сообщить лишь одно: что доказательств в отношении Игнатенко, нужных чтобы направить дело в суд, на данный момент в деле не имеется.
А вот развалилось ли все дело, об этом я делать выводы не могу.
Александр Шестун, глава Серпуховского района Подмосковья и потерпевший по делу:
— Генеральная прокуратура не подписала обвинительное заключение в отношении Игнатенко, послала дело на очередное доследование, и вышел предельный срок содержания под стражей. И без того они смогут делать до бесконечности, к сожалению.
Тут правовой тупик, вакуум. В данное время Генпрокуратура ведет себя не как обвинитель, а как защитник.
При всем том, что для несложного гражданина хватило бы одной сотой доказательной базы, которая имеется. Вот они уверены в том, что нет доказательств.
И, очевидно, Следственный комитет в данной обстановке ничего не имеет возможности сделать: он будет снова расследовать дальше и в последствии снова пересылать в прокуратуру, которая будет снова отказывать в обвинительном заключении. Все.
Правовой тупик.
Александр Хинштейн, зампредседателя комитета Государственной думы по противодействию и безопасности коррупции:
— Да, возможно сказать, что «игорное дело» развалилось. Развалилось оно, по причине того, что в базе его изначально не было доказательств.
И все те вещи, каковые сейчас будут считаться как данность, они были видны и понятны изначально.
Два года назад я сказал ровно то же, что происходит сейчас. Я сначала сказал, что в отсутствуют доказательства прямой причастности прокурорских работников к получению взяток.
Все материалы дела строились на показаниях задержанных лиц, а также на косвенных показаниях. Главные свидетели по делу — тайные свидетели, каковые снова же строили собственные показания, исходя из того, что они где-то слышали, другими словами не являлись прямыми участниками событий.
В случае если я на следующий день дам показания под псевдонимом о том, что передавал лично $3 млн Александру Бастрыкину на подкуп братьев-мусульман в Египте, будет это основанием чтобы брать его под стражу? Предположительно, нет.
Тогда в чем отличие между мной и забранным под стражу за мошенничество коммерсантом Назаровым, которому потом Следственный комитет поменял меру пресечения, отказавшись от статьи «незаконное предпринимательства».
Исходя из этого изначально в деле было больше чувств, политики, нежели конкретики. Собрать за два года доказательств, каковые хоть как-то объективно подтверждали бы вину фигурантов, следствие не смогло.
И таков закономерный результат.
Владимир Осечкин, осужденный предприниматель, создатель соцсети Gulagu.net:
— «Игорное дело» — знаковое для меня, по причине того, что в течении 2007-2011 гг я сам был под стражей по заказному уголовному делу, которое инициировал и поддерживал Александр Игнатенко. В то время, когда я был предпринимателем и обладал большим бизнесом в Красногорском районе, Игнатенко занимал должность красногорского прокурора города.
Как раз с его подачи и при его попустительстве, как я считаю, местные силовики много раз посещали мой автосалон с разными обысками, волокитили мои заявления о хищении у меня автомобилей и денежных средств и предлагали мне забрать крышу, давать взятки и без того потом. Игнатенко я знаю лично и знаю еще более десяти предпринимателей, каковые стали жертвами его действий.
Я лично давал показания по делу о подмосковных прокурорах, в течении продолжительного времени писал в ФСБ России. В то время, когда ФСБ заявила о пресечении незаконной деятельности подмосковных прокуроров, многие областные предприниматели восприняли это с энтузиазмом.
Многие люди, каковые уехали за границу от этих оборотней в погонах, говорили, что возвратятся и начнут строить бизнес заново. Но то, что случилось позже, в то время, когда все арестованные один за одним начали выходить на свободу, все надежды предпринимателей на защиту от произвола.
Дело развалилось в первую очередь из за того, что СК зациклился только на крышевании игорного бизнеса Назарова, а не начал контролировать заявления о коррупции всех предпринимателей, каковые писали жалобы на этих же подмосковных прокуроров. Если бы следователи забрали всех нас, предпринимателей, забрали уголовные дела и привлекли по ним этих прокуроров, эффект был бы второй.
Нужно было заручиться помощью бизнеса, что с энтузиазмом бы их поддержал: так как прокуроры в области крышевали не только казино: они занимались рейдами, покрывали преступников и содействовали посадке многих невиновных лиц по заказу. В случае если поднять дела всех безвинно осужденных предпринимателей, у которых отобрали имущество, то возможно давать пожизненные сроки этим прокурорам.
Не нужно сбрасывать со квитанций то, что через полтора месяца по окончании возбуждения дела о подмосковных прокурорах, убили водителя, что возил деньги и мог дать самые главные показания. Тут также нужно прорабатывать причастность обвиняемых.
Необходимо осознавать, что за всей данной схемой находились начальники генеральной прокуратуры, каковые и прописали Игнатенко первым замом прокурора, исходя из этого тут имеется и коррупционная составляющая. Коррупция так как не всегда взятка, это в первую очередь системное нарушение законов чиновниками.
Развал дела — диагноз не следователю, а Генеральной прокуратуре.
