Б.в. кравцов: после всего пережитого ничего страшнее уже не может быть
каждая минута и Каждый день отдаляют нас от событий той ужасной войны. Но для Храбреца СССР Бориса Кравцова они не стали далекими. «Все это было как словно бы день назад», – говорит он, горько радуясь, и начинает говорить.
— Борис Васильевич, Вы попали на фронт весной 1942 года, во время отступлений Советской армии. Это сбило настрой?
– К сожалению, да. По окончании Одесского артиллерийского училища, меня направили на Юго-Западный фронт, комвзводом топографической разведки артдивизиона.
Настроение в армиях было достаточно грустное. Нас готовили под лозунгом: «В случае если война, мы сейчас к походу готовы», учили «бить неприятеля на его территории».
А тут сплошные неудачи и оборонительные бои. Мы пробовали нападать, но бесполезно.
В последних числах Мая 42-го немцы нанесли замечательнейший контрудар и оттеснили нас на восточный берег Северского Донца. В том месте было первое мое боевое крещение. «Мессершмиты» расстреливали отступающих с высоты всего 10–20 метров над почвой.
Горела техника, стонали пострадавшие. Случалось, отечественные колонны опережали танки с тевтонскими крестами на броне. Они шли, куда и мы, к Сталинграду. Но немцы не обращали на нас никакого внимания.
Возможно, пологали, что мы и без того некуда не убежим…
– В те тяжелые моменты, что помогало Вам не сломаться, идти в бой, в то время, когда казалось, что все утрачено?
– Товарищеская помощь. не забываю, в то время, когда отступали (а нужно было идти стремительным ходом), один натер ноги так, что у него произошла истерика: он со слезами кидался на землю и кричал, что никуда больше не отправится. Товарищи осмотрели раны, нашли ему другую обувь, в общем, помогли, чем смогли.
Мы совместно переживали смерть собственных однополчан. Как на данный момент, передо мной тот ноябрьский вечер, в то время, когда отечественный военфельдшер, неизменно улыбчивый и спокойный Владимир Куценко грезил о рыбалке в род ном Днепропетровске.
Через пара дней шестерка «юнкерсов» нападала отечественные огневые позиции, и он был застрелен из пулемета пикирующего самолета. Пули изрешетили ему пояснице.
Вот так, не довелось Владимиру больше порыбачить на Днепре… В конце 42-го период отступлений закончился. Особенно тяжелыми были битвы на Украине.
В сентябре 1943 года отечественные части высвободили Павлоград и двинулись к Запорожью. В двухнедельных битвах Запорожский плацдарм неприятеля, наконец, удалось ликвидировать.
Для нас, артиллерийских разведчиков, эти дни были плохо напряженными. Немцы засели на Хортице.
А мы, пристроившись на чердаке шестиэтажного запорожского дома, до рези в глазах всматривались в холмистую территорию острова: наносили на карту ориентиры, огневые точки соперника. В один из вечеров в частном доме собрались свободные от дежурства разведчики.
Игрались в карты, танцевали под патефон с прекрасными запорожскими девушками. Тогда и стали причиной меня к начальнику дивизиона с приказом форсировать Днепр и высадиться на Хортице.
Это было как холодный душ!
– И танцы закончились на долгое время…
– Опасался, что окончательно. Я должен был идти совместно со группой разведчиков и штурмовым батальоном, корректировать артиллерийский огонь.
Любой из нас осознавал: выжить один шанс из 100! миномётчики и Артиллеристы плыли на третьем понтоне. На небе ни звезд, ни луны – полная темнота! Немцы стреляли наугад. В то время, когда сели на мель, довольно немногословный до этого берег превратился в преисподняя.
Мы разместили наблюдательный пункт в закинутом блиндаже на нейтральной полосе. Всю ночь корректировали пламя левобережных батарей. За это время восемь атак отбили!
Позже немцы, по всей видимости, засекли отечественную рацию – обрушили на блиндаж минометный шквал. Слышу: «Рус, сдавайс! Рус капут!» И подмечаю ползущих к блиндажу нацистов. Ответ появилось мгновенно. Я прокричал радисту: «Привожу к огню на себя!
Цель – отечественный НП!» Команда срочно была передана в дивизион. В проходе в блиндаж взорвалась граната. Меня ранило в левую руку. В один момент разорвались пара снаря дов, два в нескольких метрах от меня, третий попал в край блиндажных бревен, упала крыша.
Это стреляли отечественные. Немцев смыло как дождем.
Не обращая внимания на ранение, я смог сражаться. Ни при каких обстоятельствах еще сутки не казался таким продолжительным! У кого еще остались патроны, стреляли по немцам из автоматов, у кого не было, били лопатами и штыками.
Но плацдарм отстояли.
– Вы закончили сражаться 31 декабря 1943 года, взяв тяжелое ранение. Вероятнее, с того времени в Новый год в памяти в первую очередь всплывает этот сутки?
– Само собой разумеется, я об этом дне ни при каких обстоятельствах не забываю. Незадолго до мы взяли подарки с тыла, в честь праздника. Это были утепленные вещи, все, фактически применимое и нужное нам в тех условиях.
Отечественная дивизия заняла хутор Владимирский. Я тогда лег в хате дремать и думаю: «До Победы вряд ли доживу, убьют.
Лучше б ранило! А куда? Лучше б в ногу». И что Вы думаете?!
Ранило в бедро на следующий сутки! Я замечал в бинокль за германскими позициями. Желал выяснить, из какой точки стреляют по селу.
И в пяти метрах от меня разорвался боеприпас. Всю стенке хаты изрешетило осколками, в меня отрикошетил один от нее, перебил кость бедра и в ней остался.
До сих пор не осознаю, как меня не убило тогда?
– Борис Васильевич, чему научила Вас война?
– Моей однокласснице, превосходной поэтессе Юлии Друниной, принадлежат памятные мне строки:
Для меня не беда – беда,
По причине того, что за мной война,
По причине того, что за мной поднимается
Тех мальчишек убитых
взвод…
Понимаете, по окончании всего пережиого семейные неурядицы и жизненные неприятности кажутся таковой ерундой.
Год за годом
Год за годом… Что
уж год
Я ночами не дремлю, как назло…
И не помню, чтобы ночь
напролет
Хоть бы раз мне поспать
повезло.
ПРИПЕВ:
А забудусь, и – необычные
сны,
И какой-то несброшенныи
груз
Я еще не возвратился с войны
И, предположительно, с нее не возвращусь.
Год за годом растут сыновья,
Слышу внуков родных голоса.
Не сдается невзгодам семья,
Опробованиям наблюдает
в глаза.
ПРИПЕВ:
А забудусь, и – необычные сны,
И какой-то несброшенный
груз
Я еще не возвратился с войны
И, предположительно, уже не возвращусь.
Но, согретый семьи
теплотой,
Верю сердцем в будущие дни,
Верю сердцем я в мир
юный,
Верю внукам – все смогут
они.
ПРИПЕВ:
А забудусь, и – необычные сны,
И какой-то несброшенный
груз
Я еще не возвратился с войны
И, предположительно, с войны
не возвращусь.
Б. ДУБРОВИН
О проекте Лица Победы
Demoted. Feature film. Fenix Kino. War drama
