А.д. амаев: берия приказал: костьми лечь, а немцев в грузию не пропустить!
Имя «Амир» по-арабски свидетельствует «вершина». Амира Амаева назвали так в честь двоюродного брата отца.
Как выяснилось, весьма совершенно верно. Мальчик, появившийся на склонах высоких гор в мелком дагестанском ауле Унчукатль, добился высоких вершин в отечественной науке.
Будущий большой эксперт в области реакторного радиационного материаловедения ушел на фронт добровольцем, был не легко ранен и выжил лишь благодаря помощи несложных советских людей.
— Амир Джабраилович, аул Унчукатль – средоточие гениальных людей: оттуда родом около десяти профессор , более ста кандидатов наук, лауреаты почетных премий! Может, воздушное пространство в том месте особый?
– Легко люди трудолюбивые и увлекающиеся. У отечественного села богатейшая история.
Во времена России оно вести войну против Шамиля, а в то время, когда утверждался СССР – против аварских националистов. Мало кто знает, что в годы Великой Отечественной Унчукатль стал рекорд сменом по числу участников в войне среди дагестанских аулов.
Многие из отечественных тогда погибли… Дяде моему повезло: всю войну с самого начала прошел и возвратился целым.
Он был доктором и, как сам говорил, операциям счет утратил: делал их ежедневно, беспрерывно.
– Вы тогда также пошли сражаться?
– 22 июня 1941-го я защищал диплом в Махачкалинском механическом техникуме. Как определил о начале войны, так сходу решил идти на фронт добровольцем. Многие из нас горели данной мыслью: кто-то желал в авиацию, кто-то во флот.
Но нас не забрали, растолковав это необходимостью научно-технических кадров для страны, и по направлению профтехучилища нас всех послали трудиться на армейский завод №182 по изготовлению торпед. В феврале 42-го я все равно ушел добровольцем.
Сперва попал в Махачкалинское пехотное училище, эвакуированное в Грузию. Позже в военное училище, где потом в качестве начальника я начал готовить будущих офицеров.
В то время, когда немцы захватили Ростов-на-Дону и начали быстро продвигаться к Владикавказу, в зону боевых действий приехал Берия: ему было поручено не допустить прорыва неприятеля к богатствам Кавказа и каспийской нефти. Он приказал: «Костьми лечь, а немцев в Грузию не пропустить!»
– И так как легли…
– Да, мне довелось поучаствовать в битвах под Моздоком. Сверхтяжелые были битвы! Они шли с августа 42-го по ян-варь 43-го. Отечественное училище преобразовали в военное подразделение – 69-й отдельный танково-истребительный батальон.
Я пребывал в пехоте, в контакте с танковым подразделением. К Новому году мы пленили германских танкистов. Они разрисовали лица свастикой, запаслись кучей еды – так планировали отмечать праздник.
Да не довелось!
– В битвах под Моздоком и Вы были пленены. Как удалось спастись?
– Благодаря отечественным родным советским людям! Я не забываю, как командующий армией Гречко скомандовал: «Зарыться в почву! Идет танковая дивизия Адольф Гитлер». Прямо у моего окопчика развернулся германский танк, практически закопав меня почвой. За ним последовал БТР.
Меня замечательно видели, и я ожидал выстрела, но… был пленен. Пленных угнали в Ставропольский край. В селе Рог нас, семнадцать человек, поместили в сарай ожидать собственной участи.
Ею, без сомнений, был расстрел. В то время, когда нас выводили, я был заключительным и какимто чудесным образом смог незаметно про- шмыгнуть в следующий сарай.Он стоял совсем рядом. В том месте кормились лошади. И хороший конюх не побоялся запрятать меня в кормушке.
Засыпал всего кормом и подпустил лошадей! В то время, когда немцы пересчитали всех пленных, хватились одного пропавшего и с руганью ворвались к конюху. Но… никого не нашли.
Трупы шестнадцати расстрелянных кинули позже в речку Тёмную. Семнадцатым должен был быть я.
Немцы скоро покинули село, и конюх дал совет мне идти в станицу Солдатскую. Староста Рога, человек вредный, имел возможность побояться покинуть меня в селе. Но шесть километров ходу было для меня непреодолимым расстоянием. Я еле держался на ногах!
Было нужно рискнуть и остаться. И снова помогла хорошая дама! Я постучал в оконце крайней избы, и хозяйка разрешила войти на ночлег.
Вшивого всего, нечистого! Она дала мне халат мужа, также сражавшегося на фрон-те, и продезинфицировала мою одежду.
– Точно, она сохраняла надежду, что и ее мужу при необходимости кто-то кроме этого окажет помощь.
– На войне люди старались поддерживать друг друга. Не смотря на то, что предатели также были…
По окончании плена меня послали на диагностику в Буденновск, а позже я стал начальником стрелковой роты.
На протяжении ожесточенных боев в Краснодарском крае меня не легко ранило. Пятого мая 1943 года разрывная пуля уго- дила в правый карман шинели. В том месте был трофейный пистолет с двадцатью патронами.
Все они разорвались. Боль была дикая! Я был целый напичкан свинцом. Это случилось в станице Неберджаевской. Немцы, пребывав на противоположной стороне реки, кидали в меня мины.
Я полз в сапогах, полных крови. Около меня упало шесть мин, и ни одна не разорвалась!
Это не чудеса. Это советские военнопленные, которых заставляли трудиться для обеспечения фашистских армий, не заряжали боеприпасы, производя брак.
Вот кроме того откуда помощьпоступала!
Меня позже подобрали санитары и послали в больницу. Было нужно перенести три операции.
В Махачкале меня оперировал узнаваемый доктор наук Цанов, ученик академика Бурденко. Ногу разрезал от колена до паха под местным наркозом, а позже сообщил: «Да, для того чтобы в собственной хирургической практике я еще не видел!»
«Чистил» меня больше трех часов, но более пятидесяти осколков остались в ноге и до сих пор дают о себе знать. Затем война для меня закончилась.
Через полгода, на палках, я возвратился в родное село. Продолжительно не имел возможности ни на коня сесть, ни в горку встать
– Но это не помешало Вам по окончании войны покорить основную вершину в собственной жизни – научную.
– Да, не напрасно же меня назвали Амиром. Окончив МИФИ, я попал по распределению к легендарному сейчас ученому И.В. Курчатову. Не смотря на то, что тогда он был сохраняеться в тайне.
А вместе с ним и целый отечественный коллектив. Я в первый раз в СССР изучил природу железного облученного урана.
Позднее за собственную научную деятельность был удостоен нескольких премий, а также Ленинской и двух Национальных. Понимаете, я так как собственную книгу «От вершин Дагестана к вершинам науки» всем приятелям раздал, в библиотеках она имеется (кроме того в Библиотеке Конгресса в Соединенных Штатах!), а себе покинуть забыл, а на протяжении войны пенсию по ранению приобретать отказался: перечислял ее в Фонд обороны.
И об этом ни при каких обстоятельствах не жалел: мы все тогда жили по принципу «Сперва вторым, позже себе». Потому и победили.
* * *
Я не забываю: заря зажигала
Полнеба в далекие дни,
Где в доме отцовском,
бывало,
Так продолжительно не меркли огни.
ПРИПЕВ:
И жили любимые лица,
И прядь материнских волос,
И желтое пламя пшеницы,
И белое пламя берез.
Я не забываю армейские годы,
На сердце, как шрамы, они.
Казалось, во тьме непогоды
Провалятся сквозь землю родные огни.
ПРИПЕВ:
Провалятся сквозь землю любимые лица,
И прядь материнских волос,
И желтое пламя пшеницы,
И белое пламя берез.
Но опять нормально светает,
И тянется к дому листва…
Как эта заря юная,
Так Отчизна всегда жива.
ПРИПЕВ:
И живы любимые лица,
И прядь материнских волос,
И желтое пламя пшеницы,
И белое пламя берез.
Б. ДУБРОВИН
О проекте Лица Победы
Батуми. Решка и Орёл. Морской сезон/По морям
