Вероника скворцова: медицина — это действие, а не ожидание
В интервью «Доводам семь дней» министр здравоохранения Вероника СКВОРЦОВА говорит об удачах работы отрасли, конструктивной критике и тайнах людской мозга.
— Вероника Игоревна, знаю, что, ещё будучи доктором, вы внесли предложение программу, которую Минздрав РФ включил в Национальный приоритетный проект «Здоровье». Как это случилось?
– Частично хорошее стечение событий. В правительстве именно всерьёз думали над созданием прорывных национальных проектов в сфере здравоохранения.
А тут и я, как говорится, удачно зашла. Растолковываю. Дело в том, что тогда я трудилась директором НИИ инсульта Российского национального медуниверситета, совмещая собственную деятельность с интернациональной: стала исполнительным директором Глобальной федерации инсульта и руководила Интернациональной группой экспертов по организации медицинской помощи при инсульте.
Отечественной группой была создана совокупность самая эффективной помощи, основанная в первую очередь на максимально стремительной госпитализации в намерено созданные инсультные центры (stroke units) двух уровней – первичные, имеющие все нужные базисные элементы, и высокотехнологичные (либо региональные), не только которые содержат дополнительные высокотехнологичные способы лечения, но и осуществляющие контроль соподчинённые первичные центры через телемедицинскую сообщение. Словом, была создана неповторимая модель шепетильно выстроенной сетевой структуры инсультных отделений с учётом времени перевоза больных, каких-то изюминок регионов.
Эта отечественная разработка взяла 1-й приз Глобальной федерации инсульта. Жалко было, что признанная лучшей в мире отечественная русский программа сходу начала внедряться в большинстве государств Европы, кроме этого американо-канадским консорциумом по инсульту, но в Российской Федерации она казалась нереализуемой и более того – фантастичной.
Я решила попытаться убедить Минздрав в необходимости перехода к современной и действенной совокупности помощи при инсульте. Записалась на приём к главе профильного департамента Руслану Альбертовичу Хальфину.
Руслан Альбертович, психиатр по образованию, услышал меня и поддержал. На следующий сутки он уже докладывал программу Михаилу Юрьевичу Зурабову, тогдашнему министру, а тот – дальше и выше. Всё начало сдвигаться!
Но в то время, когда я упорно обосновывала, что инсульт – не решение суда, что нам необходимо только в течение так именуемого «золотого часа» довезти больного до клиники, а после этого в течение 15–20 мин. от её порога сделать томографию, дабы выяснить темперамент заболевания и оперативно начать верное лечение, то меня именовали фантазёркой. Что ж, ясно.
Так как на всю территорию страны в 2007 году было четыре круглосуточно трудящихся компьютерных томографа. Но так как сбылось!
Начиная с 2008 года нам удалось снизить смертность от инсульта вдвое. Для того чтобы рывка история ещё не знала!
– Что ж, ещё коммунистический классик Юрий Герман в романе о докторе «Дорогой мой человек» призывал помогать избранному делу, бороться за него – самозабвенно и бесстрашно.
– Всё верно. И книгой Германа я зачитывалась в молодости.
Я много лет проработала в клинике неврологии, руководимой моим преподавателем академиком Евгением Ивановичем Гусевым, в 1-й Градской поликлинике, где управляла работу нейрореанимации – одну из первых в стране. Это был большой опыт, увы, обычно печальный.
В то время, когда в 1980-х годах я пришла в неврологию, хуже и ужаснее отделения не было. Тяжёлый запах. Кровати огорожены досками, удерживающими парализованных больных от падения.
В общем, полное чувство безнадёжности. Летальность (частота смертей) – высочайшая: при ишемическом инсульте – до 35–40%, при геморрагическом – до
80–90%. С этим не было возможности мириться. И мы начали собственную работу, ещё не через чур веря в успех.
Но, забегая вперёд, сообщу: сейчас летальность при ишемическом инсульте образовывает до 10%, а при геморрагическом (в лучших клиниках) – приблизительно 30–35%. Сравните – имеется отличие?
– Вправду, Вероника Игоревна, цифры поражают воображение. Но поведайте, как вы пришли к формированию вашей программы?
– С 1997 года я управляла кафедрой фундаментальной и клинической неврологии в Русском национальном медуниверситете. Занимались не только клиникой, но и фундаментальными нейронауками, биофизикой, биохимией, кибернетикой.
Сначала моя кафедра трудилась на базе 20-й столичной поликлиники, а с 2001 года меня пригласили в клинику №31, дабы открыть в том месте специальное инсультное неврологическое отделение. К слову, это первенствовал в стране так называемый «stroke unit» – инсультное отделение, созданное нами по собственной, шепетильно продуманной модели.
Увижу, что отечественная модель и созданный чёткий метод действий разрешили только за первый год работы снизить летальность на На какое количество, как вы думаете?
– Ну, допустим, процентов на 30. Предугадал?
– Втрое! И это при всех формах инсульта. Быстро, легко обвально Очевидно, мы шепетильно проанализировали и систематизировали полученные результаты.
Меня пригласили возглавить группу во Глобальной федерации инсульта. Отечественный проект – по структуре и организации инсультных отделений в мире был признан самый действенно трудящимся. А мы с сотрудниками решили пойти дальше.
Смоделировали сетевую структуру из 2-уровневых инсультных отделений. Как я уже сказала, базу составляют так именуемые первичные (либо межрайонные, межмуниципальные) отделения.
На целый их куст (в большинстве случаев, от 3 до 6 первичных отделений) формируется один региональный центр, у которого те же функции, но вдобавок он ещё оснащён нейрохирургическими, эндоваскулярными, сосудистыми разработками, разрешающими делать сложнейшие операции. Словом, один центр как бы держит на себе куст первичных отделений, оказывая им помощь – по телемедицинским каналам связи и выездными бригадами.
Такова в общем созданная структура. Фактически, с этим я и пришла в Минздрав.
И к моему удивлению, скоро мне было предложено стать помощником главы Минздрава – куратором медицинского направления.
– Но, по слову поэта: «И неосуществимое – вероятно» Так как так?
– Спорить не стану… Сейчас межмуниципальные и межрайонные первичные центры созданы и ещё создаются на базе или сильных городских, или центральных районных поликлиник.
Самое ответственное – идёт стратегически верное их размещение, дабы из любой точки региона в течение того самого «золотого часа» больного возможно было бы доставить в том направлении, где ему окажут своевременную и квалифицированную помощь. Тут учитывается всё: и наличие дорог, и их состояние, и тому подобное. на данный момент сосудистых центров в Российской Федерации – уже более 540.
Это, по сути, технопарки, обеспеченные подготовленными медицинскими кадрами. Мы в министерстве успели привыкнуть, что любой регион каждый месяц отчитывается – по количеству совершённых стентирований коронарных сосудов, тромболизисов при остром ишемическом инсульте и коронарном синдроме, по вторым видам помощи.
И всё это делается – и удачно – в глубинке, далеко от столичных клиник. Буднично и нормально.
Простая практика – вот что самое основное.
– Мне думается, ещё лет десять назад мало кто верил, что такое вероятно у нас, переживающей непростой период. С тревогой говорили о сокращении населения, увеличении уровня смертности, неосуществимости взять в глубинке квалифицированную медпомощь.
Возможно, неприятностей и сейчас хватает. Минздрав РФ то и дело осуждают.
Заслуженно?
– В то время, когда – да, в то время, когда – и нет. Честно говоря, мы дорожим конструктивной критикой. Сигналы с мест разрешают ликвидировать недоработки, усовершенствовать всю эту сложную совокупность. Но помните, мы не компактные Латвия либо Швеция, мы – огромная страна.
У нас любой из 85 регионов имеет своеобразие – как географическое, климатическое, экономическое, так и демографическое, культурное. на данный момент ведётся громадная работа – по созданию единых для всей страны «правил игры» – единых порядков и параметров качества оказания медицинской помощи, параметров её доступности, единых перечней гарантированных лекарств и имплантов, единых аккредитационных требований к подготовке медицинских работников. Мы поддерживаем все форматы открытого общения с отечественными сотрудниками – через тёплые линии, сайты, встречи и т.д.
Мы рассчитываем вместе с населением «зачистить» отечественное здравоохранение от тех несовершенств, каковые накопились за много лет и, увы, не все ещё изжиты, и от тех нарушений, каковые видятся на местах. К примеру, стало известно, что в 20 регионах нет должного количества тромболитиков – жизнеспасающих препаратов, растворяющих тромбы в сосудах.
Как бороться с ишемическими инсультами и инфарктами миокарда без них? Наряду с этим совокупностью ОМС были выделены нужные средства.
В чём дело? Ответ несложен: халатность на местах. Легко беда. И необходимо опять дёргать за ниточки, переходить на ручное управление
Не знаю совершенно верно, сколько лет потребуется, дабы вынудить совокупность функционировать бесперебойно, по созданным нормативам, но для себя я поставила временную планку – до 2020 года.
– Когда-то в молодости вы задумали, что станете доктором. И всё сбылось.
Что выяснилось решающим в выборе опытного пути? Запомнившаяся книга, рекомендации бабушки либо дедушки, наставления своих родителей?
– Мои родители по окончании мединститута по распределению попали в подмосковный посёлок Красный Строитель. Они поженились рано, в то время, когда ещё обучались, и я всё замечательно не забываю: и отечественную однокомнатную квартирку, да и то, как зимний период машина довозила маму до громадных сугробов, а дальше она шла к больному по глубоким снегам.
Часто в стужу, в метель, а зимы были жёсткие. И быть может, как раз тогда я в первый раз начала осознавать важность данной профессии.
Родители потом защитили диссертации, стали известными детскими неврологами. Папа – ученик известного академика Левона Оганесовича Бадаляна, основателя детской неврологии у нас.
– Как мы знаем, что вы – доктор в пятом поколении. Четыре поколения докторов трудилось до вас, создавая семейство. И всё это не просто так и не зря
– Думаю, не зря. Мой прапрадед Пётр Георгиевич Аврамов получил степень доктора наук Военно-медицинской академии в 1896-м, в год коронации Николая II.
Ещё он был главным врачом Казанской железной дороги, первым деканом и основателем медицинского факультета Нижегородского университета. Писал книги, по которым обучалось не одно поколение студентов. Погиб достаточно рано – в 64 года, от инсульта.
От болезни, которой я занимаюсь много лет. Мне думается, я имела возможность бы ему оказать помощь И ещё необычное совпадение: его дочь Ксения Петровна, моя прабабушка, была выпускницей Высших женских направлений, где взяла медицинское образование.
А из этих направлений со временем и появился отечественный 2-й Столичный национальный мединститут имени Пирогова, известная Пироговка, которую я и окончила в первой половине 80-ых годов XX века и с которой была связана моя врачебная и научная деятельность.
— Что вы делаете, в то время, когда непросто, в то время, когда наваливается усталость?
– Слушаю музыку. Я окончила две школы: математическую – с золотой медалью и музыкальную. Неизменно обожала обучаться. В какой-то момент желала стать аранжировщиком либо дирижёром, руководить оркестром. Но выбор был сделан всё-таки в сторону медицины.
А музыка и без того неизменно со мной. Обожаю Рахманинова, в особенности его 3-й концерт.
Но в моей жизни всё быстро изменяется, и мне иногда думается, что его музыка излишне эмоциональна. И в то время, когда необходимо что-то решать – жёстко, бескомпромиссно – требуется вторая музыка, алгебраическая, левополушарная.
И приходят Моцарт, Вивальди. За инструментом сидеть некогда. Слушаю в машине. Но могу просто не обращать внимания, и мой мозг способен воспроизвести мелодию – в правильной партитуре, разложенную по партиям
– Вот вы сказали: мозг. Ваше долгое направление – неврология. Директор НИИ инсульта РГМУ, вице-президент Национальной ассоциации по борьбе с инсультом, директор Глобальной федерации инсульта, генсек Европейского совета по проблемам инсульта – это всё о вас.
Помимо этого, вы – создатель более 400 научных работ, обладатель десятка патентов . Что же такое человеческий мозг? Всё ли науке о нём известно?
– Отечественный мозг – это целый мир, это космос. Да, за последние
20–30 лет мы очень многое определили о нём. И однако главные тайны мозга остаются непостижимыми. Замечательно, что созданы самые современные компьютеры, основанные на концентрации огромного количества памяти в весьма малом пространстве.
Но всё это разрешает только отдалённо воображать, как сложно устроен мозг, складывающийся из миллиардов клеток. Причём любая малая часть мозга устроена по-своему, на всех уровнях – молекулярном, химическом, нейрофизиологическом.
Человечество радуется, что может воспроизводить малые фрагменты мозга. Пологаю, что сохранять надежду на то, что удастся всецело расшифровать структуру мозга, – это громадная самоуверенность.
Сомневаешься, что людям по большому счету когда-нибудь будет разрешено познать мозг полностью. Более того, сейчас были открыты загадочные территории мозга, в каковые отсылается определённая информация, воспринятая из внешней среды, для её погашения и не-осознания: мозг сам защищает человека от «излишних», быть может, травматичных сигналов.
– Но из-за чего внезапно неожиданно приходит беда, и мозг взрывается трагедией: инсульт?
– по поводу трагедии – кровоизлияния в мозг (геморрагического инсульта), инфаркта мозга (ишемического инсульта) Обстоятельства происхождения этих ужасных поражений – самые различные. В базе – гипертоническая болезнь и атеросклероз.
Лишь ишемического инсульта существует более 100 форм. У каждой – собственное сочетание обстоятельств. Но во многом воздействуют на развитие сосудистых болезней социальные факторы.
К примеру, образ судьбы – это более 60%. Такие вредные привычки, как курение, злоупотребление алкоголем, недостаточная физическая активность, избыточное потребление соли, сахара, животных жиров, так же как и хронический стресс, пониженное настроение и уныние – многократно увеличивают риск инсульта и дополнительно осложняют его течение.
Однако в лечении этих тяжёлых недугов мы продвинулись, и значительно. Больные не только выживают, но и сохраняют собственные функции, уходят из стационара на собственных ногах.
Новые разработки диагностики, лечения и ранняя комплексная реабилитация, начинающаяся с самого начала в реанимационном отделении, – наиболее значимые смысловые компоненты отечественной сосудистой программы, каковые внедряются так же деятельно, как и организационная структура центров и отделений.
– Осознаю, Вероника Игоревна, вы в первую очередь доктор наук-невролог. Само собой, это направление вам ближе.
А как же с другими болезнями?
– Очевидно, и они не забыты. Трудится множество программ развития – по понижению смертности от острого инфаркта миокарда и коронарного синдрома, тяжёлых комбинированных травм, а также связанных с ДТП, онкологических болезней, воспалений легких, туберкулёза, ВИЧ и других недугов.
Эти программы также являлись частями Национального приоритетного проекта «Здоровье». По сути, заложена новая матрица в сознании современной русском медицины.
Да, сбоёв и трудностей хватает, но очень многое изменилось, изменяется до неузнаваемости. В случае если обратили внимание, то президент РФ в собственном Послании отметил: в то время, когда запустили программу помощи высокотехнологичной медицинской помощи, то в год делали всего 60 тысяч таких операций – на всю территорию страны.
А в 2015 году – более 800 тысяч. Сам список этих операций многократно расширился.
Да и то, что считалось высокими разработками в 2006 году, – сейчас легко растиражированная специальная медпомощь, включённая в базисную программу необходимого медицинского страхования. А жизнь идёт, и в Российской Федерации уже проводятся сложнейшие операции по комплексной трансплантации сердце-лёгкие.
А 80% операций по пересадке почек делают в региональных клиниках, а не в столичных центрах.
– Согласитесь, бывают дни, в то время, когда вы жалеете, что покинули науку, практическую медицину и ушли в министерство?
– Я весьма обожала и обожаю то, чем занималась до прихода в министерство. Но в случае если раньше имела возможность оказать помощь тысячам человек в год, то сейчас стало возмможно оказать помощь миллионам.
Благодаря моим предшественникам был создан фундамент, на базе которого представилась возможность строить «строение» современной медицины. Это очень важная и творческая работа, требующая самоотдачи и полного посвящения.
Все медицинские, научные и организационные навыки прошлой опытной судьбе тут всецело пользуются спросом и более того – являются нужными для понимания дорог развития.
– Один умный человек рекомендовал делать выводы о собственном здоровье по тому, как мы радуемся утру и весне. Хороший совет, правда?
– Весьма верное высказывание. Весну я обожаю.
А каждому утру радуюсь, по причине того, что оно постоянно обещает сутки, наполненный увлекательными открытиями, делами и встречами. Так как медицина – это воздействие, а не ожидание.
Министр ЗДРАВОЗАХОРОНЕНИЯ РФ Скворцова Вероника Игоревна
