Вечная жизнь юных моджахедов — «наука»
Хезболла обучается у российской армии
Курсор18.01.2016«Хезболла» либо ИГИЛ — выбор мал
Israel Hayom03.06.2015Моджахеды 80-х, активисты движения Талибан и изменяющаяся мысль джихада
The Guardian29.04.2011
Бейрут — Ночью это осажденный город. Столица на армейском положении, которая не знает, откуда может выскочить неприятель. И оттого стережет собственную территорию, осуществляет контроль каждое перемещение, всматривается в каждого прохожего.
Армейские везде: танки и бронированные автомобили на нескончаемых блок-постах, армейские в камуфляже, касках на голове и с пулеметами наперевес останавливают каждую машину, всматриваются в глаза пассажирам и контролируют документы. Кровавые террористические акты ИГИЛа, следующие друг за другом уже пара месяцев подряд, держат власти в состоянии повышенной тревоги, и те шепетильно осуществляют контроль территорию.
Люди как словно бы привыкли и смирились с обстановкой, не показывают раздражения из-за постоянных обысков и наводняют улицы и днем, и ночью. Радостные, легкомысленные и шумные.
Жизнь идет своим чередом, несмотря на опасность и на «Исламское страну».
Но стоит въехать в южную часть города, как воздух неожиданно изменяется. Улицы пустынны, военных не видно, как и блок-постов.
Стоит оглушительная тишина: только полощутся на ветру тысячи желтых полотнищ, вывешенные на каждой улице и в окне каждого дома. На каждой стенке наклеены манифесты, изображающие улыбчивых парней в военной форме.
На каждом перекрестке красуются громадные плакаты с портретом радующегося человека с чёрными волосами в головном уборе — это Хассан Насралла, духовный глава и политический лидер «Хезболлы», «Партии Аллаха».
Мы в Дахийе, шиитском районе Бейрута. 700 тысяч людей живёт на этих улицах, где ни при каких обстоятельствах не показываются воины ливанской армии.
Контроль над территорией полностью в руках «Хезболлы», шиитской партии, которая на данный момент входит в правительственную коалицию чьи бойцы и Ливана, вместе с российской Башара авиацией и войсками Асада, сражаются в Сирии с ИГИЛом и оппозиционными силами. Кажущиеся пустынными улицы шепетильно контролируются, все прохожие находятся под пристальным наблюдением.
И действительно, в то время, когда мы подъезжаем к цели, нас уже ожидают, не смотря на то, что мы и не давали предупреждение о визите. Принимают нас трое парней приблизительно лет 20: яркая кожа, чёрные причесанные волосы, вежливые манеры, аккуратные рубахи либо поло сдержанных цветов.
Их возможно было бы принять за самых простых итальянских ребят, если бы один из них не держал в руках долгий «калашников».
Эти три молодых моджахеда защищают вход на Rawdat al Shahidayen, кладбище «мучеников партии». Начиная с восьмидесятых годов «Хезболла» неустанно сражается на нескольких фронтах: против джихадистов, против Халифата, против Израиля и Моссада.
Число павших огромно и увеличивается. Культ павших и память об их подвигах — то, что больше всего воодушевляет бойцов.
Много лиц, напечатанные на манифестах — это лица погибших солдат, о могилах которых каждый день заботятся обитатели квартала.
Кладбище находится в просторном освещенном помещении, чистом и ухоженном. Оно полностью заполнено надгробными досками, на каждой из которых громадная фотография радующегося молодого человека.
На надгробиях лежат цветы, записки, индивидуальные вещи погибших, горят свечи. На заднем замысле громадной книжный шкаф, полный книг с молитвами и песнями для тех, кто желал бы почтить память погибших.
Тишину нарушает меланхоличное пение юноши, сидящего у одного из надгробий: рядом с ним открытая книга, правая рука покоится на фотографии погибшего, совсем юного мальчика, с легкомысленной ухмылкой обнимающего ствол оружия. «Это сын Насраллы, — говорит мне Джамал, один из сопровождающих меня парней. — Он попал в израильскую засаду».
«Мученики» все весьма юные, многим из них не исполнилось и 18 лет. Их огромное количество, все они погибли в последние месяцы.
Кладбище превысило собственную вместимость, исходя из этого рядом было открыто еще одно, Rawdat al Hawra. Более просторное, под навесом без внешних стен, с зелеными и тёмными флагами посвюду. Тут также в глубине стоит громадной шкаф.
Надгробия аналогичны тем, что мы видели раньше, но занимают только половину имеющейся площади. «Через месяц оно будет полное», — говорит Джамал. Последним тут хоронили 23-летнего парня, погибшего четыре дня назад в Сирии.
Его тело только что предали почва, у надгробия сидят четверо его товарищей. Они радуются, тихо переговариваются.
Они совершат с погибшим товарищем ночь. Заметив мое крестное знамение, они радуются мне и протягивают финики и чашку чая в признательность за мой жест. «Мы были рядом, в то время, когда он погиб. — говорит один из них, показывая на могилу. — Мы освобождали Алеппо, и в него попали.
Он погиб как храбрец и исходя из этого останется окончательно с нами». Второй радуется со слезами на глазах.
На мой взор он отвечает коротко: «Они не погибли для партии Аллаха».
— Мы не печалимся и не горюем о отечественных павших, — говорит Джамал, — по причине того, что они ни при каких обстоятельствах не погибнут. Жизнь не заканчивается со смертью тела, нет, она длится в делах тех, кто вдохновляется тобой. Эти люди живут в нас.
В то время, когда погибну я, то буду жить в том, кто знал меня, в случае если я это заслужу. Жизнь исходя из этого красива: это выбор, и мы выбрали обучаться и сражаться за партию Аллаха.
Что побуждает всех этих парней, таких юных, таких аккуратных, брать в руки «калашников» и грезить о мученичестве во имя «партии Аллаха»? без сомнений, что-то такое, что многие их западные сверстники ни при каких обстоятельствах не осознают. Так как в случае если посмотреть на них, они отнюдь не выглядят несчастными, которым нечего терять.
В беседе они выявляют основательную культуру: они говорят мне о шиитской религии и ее связях с католичеством, о философии, политике. Все они взяли университетское образование, ни в ком нет показателей агрессивности либо экзальтированности.
Прекрасно одетые, они имели возможность бы убивать время в светских районах Бейрута, получать образование европейском либо американском университете либо удачно завоевывать сердца западных девушек. Но они предпочитают сидеть на полу с чашкой чая и парой фиников, защищая покой ушедшего товарища по оружию.
