В тверском суде дала показания мать сергея магнитского
Во вторник Тверской суд Москвы продолжил слушания по делу бывшего помощника главы СИЗО № 2 «Бутырка» Дмитрия Кратова, обвиняемого в халатности, повлекшей по неосторожности смерть юриста Hermitage Capital Сергея Магнитского (ч. 2 ст. 293 УК).
В этом случае с целью проведения процесса суд выделил более просторный зал, в котором в большинстве случаев проводит совещания судья Александра Ковалевская. Исходя из этого общественным наблюдателям и журналистам не было нужно бороться за места.
К трибуне вышла Наталья Магнитская. Она заблаговременно извинилась перед судом за беспокойство, и исходя из этого подготовила собственную обращение в письменном виде. «Заключая человека под стражу, государство берет на себя ответственность за его здоровье и жизнь», — начала зачитывать она.
По словам Магнитской, в последний раз собственного сына она видела за четыре дня до его смерти. Позднее юристы кроме этого пробовали к нему попасть, но им было отказано, представители «Бутырки» ссылались на нехорошее самочувствие Сергея Магнитского.
А в то время, когда он скончался, его тело выдали лишь на пятый сутки, исходя из этого потерпевшая не могла совершить свободную экспертизу.
С подсудимым она виделась в следственный изолятор всего один раз, приходила на прием со справкой докторов из СИЗО «Матросская тишина», где обследовали Магнитского. В ней говорилось, что больному нужно совершить повторное УЗИ.
Определив это, Кратов возразил, что для того чтобы заключённого перевели к ним (в «Бутырке» не было нужного медицинского оборудования), и дал обещание написать рапорт о переводе Магнитского обратно в «Матросскую тишину» экс-главе столичного управления ФСИН Владимиру Давыдову. В материалах дела рапорт Кратова отсутствует.
Попасть к нему на прием в последующие дни у матери не получилось, она его не застала: для приема выделено всего два часа в неделю.
Лекарства, каковые она передала сыну, как выяснилось, попали в другую камеру. Взять необходимые лекарства Магнитский смог лишь через 20 дней.
За четыре дня до смерти, 12 ноября 2009 года, Магнитского выписали из медицинской части и перевели в простую камеру. Перевод был около полуночи, и Кратов, обязанный осмотреть больного перед выпиской, этого не сделал.
На следующий сутки заключённому стало не хорошо, и фельдшер в первый раз заподозрила наличие у него сахарного диабета. «Я пологаю, что ее запись была сделана уже по окончании смерти сына», — заявила Магнитская. Потерпевшая подчернула, что у ее сына не было болезней перед тем, как он попал в следственный изолятор: «У него по большому счету не было медицинской карточки».
Она утвержает, что благодаря стараниям следователя Следственного комитета (сейчас — департамента) при МВД Олега Сильченко менее чем за год Магнитский поменял три следственных изолятора, 21 раз его перевозили в различные камеры, а также ночью.
«Я не вижу острой необходимости делать перевод в 21.00 31 декабря 2008 года», — отметила она. Магнитская объявила, что ее сын много раз жаловался на нехорошие условия в камере, но его жалобы провалились сквозь землю.
Заключённый был должен терпеть мороз зимний период, по причине того, что теплых вещей им не выдавали, поскольку заведующей кладовой отсутствовал. Стекол в окнах не было: осуждённые выбили их летом, дабы не задохнуться.
В медицинской части условия были лучше: окон хоть и нет, но была тёплая вода. «Но заключенных все равно закрывают на ключ, и в дверь возможно колотиться какое количество угодно – доктор не придет», — сообщила она.
О смерти сына мать определила на следующий сутки, в то время, когда принесла в «Бутырку» очередную передачу. Из «Бутырки» Магнитскую направили в «Матросскую тишину».
В том месте некая дама сказала ей, что ее сына привезли в тяжелом состоянии и он скончался.
В то время, когда она заметила тело, увидела, что у него были разбиты руки – «на костяшках» снаружи имелись «глубокие раны».
«Не только Кратов, но и глава «его» заместитель и Бутырки, следователь Сильченко, доктор «Матросской тишины» Александра Гуасс – все виновны. Я не могу поддерживать обвинение», — сообщила потерпевшая и попросила вернуть дело прокурору, дабы привлечь к ответственности всех названных выше лиц.
Через 20 мин. отказалась возвращать дело прокурору.
— Ваш сын не проявлял показатели агрессии? – спросила судья у Магнитской.
— Он был спокойный – имеете возможность поинтересоваться у ваших сотрудников-судей, — ответила она (меру пресечения Магнитскому продлевали как раз в Тверском суде).
Потом, не обращая внимания на то что в суд пришел свидетель — глава Публичной наблюдательной рабочей группе Валерий Борщев, что по окончании смерти Магнитского проводил свободное расследование, прокурор решил начать с изучения письменных доказательств. Во вторник ему удалось бегло зачитать первые 10 томов.
Из них следовало, что дело по факту смерти Магнитского изначально было возбуждено по статьям «Умышленное» причинение «и Убийство тяжёлого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего». Через пять дней оно было переквалифицировано на «Халатность».
Многие чиновники лишились работы, а также Кратов и упомянутый выше Давыдов.
Подсудимый, как выяснилось, имеет диплом по профессию «стоматолог».
16 февраля 2010 года его приняли на пост доктора-лаборанта обратно в «Бутырку», где он трудился с 1993 года. Лечащий доктор Магнитского Лариса Литвинова была по профессии доктором-эпидемиологом и гигиенистом, и с 1995 года жалоб от больных «Бутырки» на нее не было.
Начальная судмед экспертиза постановила, что заключённый погиб от «желчнокаменной болезни» и токсичного шока, панкреатита, холецистита в острых формах, каковые стали причиной сердечному приступу. Повреждения на ногах и левой кисти, и след от медицинской иглы на языке были взяты им при жизни и в причинно-следственной связи со смертью не находятся, решили специалисты.
До ареста у Магнитского был хронический гайморит, сотрясение мозга и как последствие — травма шейного отдела, пробка и «аппендицит в ухе». Наряду с этим Магнитская подчернула, что ее сын «на сердце ни при каких обстоятельствах не жаловался».
Вторая экспертиза подчернула, что заключённому не была оказана нужная медпомощь, а заболевания имели возможность усугубить физическая нагрузка, сильный стресс. Последняя комплексная экспертиза продемонстрировала, что к смертной казни Магнитского привели «соперничающие болезни» сердца «на фоне сахарного диабета».
Эти эксперты в первый раз подчернули, что в качестве осложнений заболеваний у него появились гепатит и сахарный диабет.
На этом прокурор закончил просматривать дело и попросил пригласить свидетеля. Борщев начал рассказ с того, что Магнитский поступил в «Бутырку» уже больным человеком и погиб не в том месте. «За год он пара раз перемещался, причем с нарушением закона.
Инициатором переводов было следствие», — отметил защитник прав человека. Перевод из «Матросской тишины» сотрудники СИЗО обосновали неожиданно появившимся ремонтом, но никто не смог дать эти, были ли другие больные, не считая Магнитского, переехавшие из-за ремонта.
«Кратов говорит, что в «Бутырке» не было условий для лечения Магнитского. Это действительно, — заявил Борщев. – Литвинова лечить его не имела возможности по образованию.
Но это парадокс отечественной действительности – глава СИЗО может назначить любого доктора».
Подсудимый на протяжении его речи кивал головой в знак согласия. Должностная инструкция, в которой глава СИЗО наделяет Литвинову полномочиями лечащего доктора, таинственным образом провалилась сквозь землю, продолжал Борщев. «Все сваливали на Кратова», — заявил он.
Он утвержает, что в изоляторах существует «неписаное правило»: перевод арестанта вероятен лишь с разрешения следователя. «В то время, когда вести войну вынес отказ в переводе, он воспрепятствовал оказанию медицинской помощи», — отметил защитник прав человека.
Магнитский, он утвержает, что находился в нехороших камерах «Бутырки», не обращая внимания на то что попал в том направлении из-за экономического правонарушения.
Борщев подчернул, что «во времена Магнитского» в камеры не попадал дневной свет, площадь на человека составляла менее четырех метров, а вместо туалета – «неогороженная дырка». «в один раз каловые веса залили пол, и Магнитский провел в таких условиях более 30 часов», — сообщил защитник прав человека. Для заключённого кроме этого была организована так называемая «пресс-хата»: к нему подселили агрессивного человека, в результате которого Магнитский и другие его сокамерники не могли дремать по ночам, опасаясь за собственную жизнь.
По окончании смерти Магнитского «Бутырка» преобразилась, благодаря данной истории нехорошие камеры убрали.
Вина Кратова, он утвержает, что содержится лишь в том, что он должен был написать рапорт о переводе Магнитского в второй изолятор.
«Мы до сих пор не знаем, был рапорт либо нет», — сообщил Борщев. Он утвержает, что сотрудники изоляторов мешали свободному расследованию защитников прав человека.
Так, им продемонстрировали фальсифицированный издание посещений, что, как выяснилось, до 1 октября 2009 года по большому счету не велся.
Он утвержает, что в деле имеется запись из «Бутырки», где видно, как Магнитский самостоятельно, вольно покидает СИЗО и наряду с этим несет тяжелую сумку. Запись того, как он прибывает в «Матросскую тишину», провалилась сквозь землю.
Доктор «Матросской тишины» Гаусс сказала правозащитникам, что Магнитский внезапно начал возмущаться, что кто-то роется в его бумагах, позже натянул полиэтиленовый мешок на голову и объявил, что его желают убить, и, в итоге, поднял кушетку и два раза ею ударил. Но Борщев подчернул, что часть документов у Магнитского вправду пропала, через пара часов он в действительности погиб, а кушетку не имел возможности поднять, поскольку она была прикреплена к полу.
В момент смерти Гаусс покинула Магнитского наедине с восемью оперативниками. В собственных показаниях она объявила, что реанимационные действия проводил фельдшер.
Но тот самый фельдшер, которого поймали правозащитники, отрицал это: он заявил, что стоял в коридоре и ничего не видел. Прибывших в «Матросскую тишину» через 15 мин. докторов «скорой помощи» битый час не пропускали на территорию изолятора.
В итоге врач отправился к больному пешком.
Доктор позже поведал, что заметил Магнитского сидящим в луже мочи на полу, рубаха на нем была порвана, а рядом лежали наручники – он погиб за 15–20 мин. до их прихода.
Получается, что единственными свидетелями смерти Магнитского были охранники. Кроме этого имеется документ, подтверждающий, что они «были вынуждены» применить к нему резиновую палку, отметил Борщев.
Прокурор спросил, есть он экспертом по тому, как как раз должны находиться заключенные в медицинской части изоляторов. Борщев ответил, что не есть доктором, но занимается проблемами колоний с 1970-х годов. «А имеется ли у вас сертификаты, подтверждающие это?» — усомнился гособвинитель.
По залу пробежали смешки. «Нет, сертификатов у меня нет, я защитник прав человека», — ответил с ухмылкой Борщев.
Следующее совещание состоится 16 октября.
Каста Неприкасаемых и смерть Магнитского
