Торжество самоцензуры
Прошлая неделя была самой жаркой для русского публичной судьбы с 90-х годов.
Прошедшие события продемонстрировали, что СМИ играются важную роль в русском политике: одни – путём информирования, другие – путём замалчивания. С вопросами о состоянии дел в российских СМИ «АН» обратились к патриарху журналистики – президенту факультета журналистики МГУ Ясену ЗАСУРСКОМУ, занимавшему пост декана с 1965 по 2007 год.
Партийный контроль
– Ясен Николаевич, что сообщите об этом замалчивании?
– Простая практика отечественного телевидения. Показывают лишь то, что выгодно.
– Возможно ли затем назвать телевидение опытным?
– Я бы назвал это опытным уклонением от своих обязанностей. Конечно же, каналы ещё больше утратят доверие. В собственной работе они всегда консультируются с национальными начальниками различных уровней.
Телевидение уверен в том, что обслуживает интересы страны, не смотря на то, что необычно их осознаёт. Скорее это интересы правящей партии. Другими словами тележурналисты возвратились к партийному контролю.
Прекрасно, что хотя бы на протяжении выборов появляются какие-то дискуссии. Они не столь острые, как в Соединенных Штатах, Германии либо кроме того Польше. Но хоть что-то.
Я лично весьма доволен тем, что в эфир попало сообщение о мальчике, что выступил против агитации «Единой России» в школе.
– Как мы знаем, что «Нереальную политику» на НТВ закрыли по окончании того, как вы с вашей студенткой обсудили в программе визит Медведева на факультет журналистики, на протяжении которого охрана президента задерживала студентов.
– Закрытие «Нереальной политики» – легко безобразие. Данный выпуск возможно взглянуть в Интернете: в отечественной беседе не было ничего «для того чтобы».
Мы мирно говорили. Тина Канделаки старалась оказать помощь отечественной студентке отыскать темы для материалов.
Всё было направлено на то, дабы исчерпать эту скандальную обстановку. В случае если уж кроме того такую программу закрывают Андрей и Тина (Колесников. – «АН») – блестящие журналисты.
Они могут кроме того о Путине поведать так, что это звучит весьма интересно и не серо. Я не могу предположить, какой логикой руководствовались те, кто захотел закрытия передачи.
Мы возвратились к тем временам, в то время, когда в агитпропе трудились не весьма умелые люди. Я допускаю, что такие вещи делают по прямым поручениям из аппаратов президента либо премьера.
– Тоскуете по временам двадцатилетней давности?
– Такое превосходное время для журналистики, как начало девяностых, нескоро наступит. В чём-то это было утопическое время, золотой век. Газеты и каналы перешли из рук партии в руки журналистов. Журналисты имели возможность писать полностью всё, что вычисляли нужным.
Но это длилось недолго – по экономическим в первую очередь обстоятельствам. Будучи свободны от влияния страны, газеты так же, как и прежде издавались на национальные деньги и потому ещё не почувствовали на себе всю сложность рыночной экономики.
В то время, когда это золотое время кончилось и журналисты появились в свободном плавании, им было нужно искать денежную помощь – у банков, у больших корпораций. Пресса начала оказывать им ответную помощь.
С того времени приходится сказать о том, что журналисты обслуживают интересы олигархов и не хватает защищают необходимость социальной политики. К сожалению, рекламы до сих пор через чур мало для поддержания судьбы газет, а тогда её было ещё меньше.
В этих условиях журналистика была под контролем большого бизнеса и, как следствие, властей, потому, что большой капитал тесно сотрудничает с властью. Телевизионная реклама исчисляется миллиардами американских долларов, исходя из этого телевидение имело возможность бы быть свободным, но оно подвергается действию страны прежде всего.
И немудрено: телевидение видит вся страна, а газеты, кроме того федеральные, – нет. Среди них и вашу.
В Российской Федерации нет ни одной газеты, тираж которой в одном городе был бы более чем двух миллионов.
Надежда – на прессу
– Выходит, журналисты отдали свободу?
– Сдерживающее влияние страны даёт о себе знать. Журналистика во многом потеряла культуру аналитического подхода к событиям в стране.
Таких газет осталось мало. Государство применяет различные методы ограничения доступа к информации. Газеты не приобретают данные оперативно и не всегда к этому стремятся.
По окончании выборов 1996 года и особенно по окончании отставки Бориса Ельцина положение прессы делается хуже и хуже – критические элементы всё больше понижаются. И это, само собой разумеется, ей не к лицу.
Так как люди так же, как и прежде ожидают от прессы, дабы она была поручителем правдивой информации. Как раз в этом смысле её знают как четвёртую власть: в случае если все три власти что-то утаят, то четвёртая – поведает.
Справедливости для нужно подчернуть, что газеты так или иначе так же, как и прежде делают эту функцию. Критика – в основном в газетах. В телесетке отыскать критику очень тяжело.
Кстати, в то время, когда люди говорят, что не наблюдают телевизор, имеются в виду прежде всего не сериалы, не развлекательные программы, а новостные – у них самый низкий рейтинг. Но, у прессы также имеется значительная заболевание: отечественные газеты не охватывают целый спектр событий.
Если вы желаете выяснить, что происходит в мире, то отечественную прессу просматривать безтолку. Только что были выборы в Латвии – газетам это неинтересно, не смотря на то, что, казалось бы, Латвия находится так близко.
Да, освещается всемирный кризис, но не хватает проясняется, как он воздействует на положение дел в Российской Федерации.
Пресса не прописывает в достаточной степени кроме того механизм формирования стоимость бареля нефти. Не все, к примеру, знают, что ключевую роль в этом ходе играется Китай: в то время, когда он начинает собственные строительные проекты, возрастает спрос на сырьё.
В этом смысле лучше газет трудятся профильные издания. У экономических изданий неспешно растут тиражи. Но им всё равняется на большом растоянии до Financial Times, что просматривают во всём мире.
Качественная пресса в Российской Федерации, увы, начинается не хватает.
– Говорят, ей мешает Интернет.
– Это неправда, Интернет ничему не мешает. Его ниша – быстрота, на аналитике он не специализируется. Так что так же, как и прежде вся надежда – на прессу. В ней имеется журналисты, каковые знают, что происходит, и смогут об этом толково поведать.
Прекрасно, что пресса имеет вес в обществе и что люди смогут приобретать данные не только в контексте сегодняшнего дня, но и на возможность.
– В то время, когда я поступил на факультет журналистики в 2001 году, актуальной темой студенческих работ был «захват» оппозиционного НТВ
– Само собой разумеется, приходится сожалеть, что для того чтобы телевидения с того времени не было и нет. Гусинский оказывал влияние на политику НТВ, так же как Березовский – на политику ОРТ.
Отличие заключалась в том, что через Березовского государство имело возможность оказывать влияние на телевидение, а через Гусинского – нет. Журналистов, каковые по окончании работы на оппозиционном НТВ стали работать на правительственных каналах, тяжело заподозрить в искренности.
У них острый глаз – они всё видят, всё знают. Получается, они наступают на горло собственной песне, как сказал Маяковский. Для чего? Тяжело сообщить. В телевидении огромное значение имеют престиж и другие внешние факторы.
За ними уже не видно высоких целей, как за деревьями не видно леса.
– Как вы относитесь к политическому юмору на телевидении? «Мультличности», «Прожекторперисхилтон», где в неспециализированном-то умные люди изображают шутов с бубенцами
– Бр-р-р. Это вредит как политике, так и журналистике. Настоящая политическая передача – это «НТВшники».
Острая, живая программа. Она сохраняет лучшие традиции ветхого НТВ, которых, увы, так мало в других передачах этого канала. В том месте по большей части сейчас кровь, слёзы и пошлость.
А шоу «НТВшники» затрагивает значительные вопросы.
Старший доктор наук
– С чем вы связываете понижение литературности журналистики? Имеется ли на данный момент авторы уровня Аграновского, Щекочихина, Рубинова?
– Я бы заявил, что это неспециализированная неприятность: падение уровня грамотности, школы, той речи, которую мы слышим с экранов телевизоров. Сыграл собственную негативную роль Интернет, где люди общаются через пень-колоду.
Однако литературный язык остаётся. Тот же Колесников приближается к уровню авторов, которых вы назвали.
Ещё я бы выделил Михаила Ростовского и Юлию Калинину.
– По окончании ухода с должности декана вы занимаете неповторимую должность – президент факультета. Её ввели специально для вас?
Из-за чего вы не остались легко доктором наук?
– Эту должность мне внес предложение ректор. Она разрешает применять мой опыт в управлении факультетом, сохранять традиции. Никаких особенных полномочий, не считая участия в совещаниях совета, она мне не даёт.
Но я могу оказывать помощь более молодым сотрудникам в их руководящей деятельности.
– В вашу бытность деканом факультет журналистики довольно часто осуждали за мягкость порядков. Кое-какие студенты имели хвосты с прошлых либо кроме того позапрошлых направлений.
– Это была целенаправленная политика. Я считаю, что работа с молодыми журналистами весьма сложна. И сходу не выяснишь, чего любой из них может добиться. Эластичная политика разрешила не вылететь с факультета многим гениальным журналистам.
Будучи творческими людьми, они нуждаются в мягком подходе. Жаль, что министерство не одобряет свободные визита.
Само собой разумеется, лекции – это прекрасно. Я сам лектор. Но я осознаю, что имеется Интернет, где море информации. Практика свободных посещений больше соответствует реалиям.
Высшее образование должно давать студентам возможность применять их дорогое время с большой пользой. Кстати, отыщем в памяти опыт, что мы проводили на факультете пара лет.
Сократив несколько до астрономического часа, мы добились большей посещаемости. В Америке многие университеты переходят на часовые занятия.
Увы, эту меру мне отстоять не удалось.
Разведопрос: Егор Баир и яковлев Иринчеев отвечают на вопросы про советско-финские отношения
