Там, где горыныч улыбается..
О воронежской глиняных дел мастерице Галине Ивановне АРЕФЬЕВОЙ хочется говорить лишь сказкой да с присказкой. В ее страно солнечные глиняные игрушки влюбляешься мгновенно. И привыкнуть к их хорошей магии нереально.
Хоть в миллионный раз заметив, улыбнешься от сердца.
Арефьевой звучат аж на пять ладов, поскольку большинство этих красавушек – свистульки. Лепит Галина Ивановна лишь тех, кого знает: земляков (по большей части сказочных) и по возможности в нарядной классической воронежской одежде; зверей и птиц, каковые обитают в окрестных лесах.
К примеру, медведи в том месте не водятся, значит, и среди поделок мастерицы их не будет. Строгий отбор кандидатов в сказку с лихвой компенсируется остроумной вольностью сюжетов.
На дубу свинья гнездо свила,
Гнездо свила, деток вывела.
Мелки деточки-поросяточки
По сучкам сидят, улететь
желают.
Будущее
– Это было в 88-м году, – говорит кудесница из Воронежа. – Отправилась я в хозяйственный магазин и среди кастрюль, сковородок заметила красную курицу – глиняную свистульку. Почувствовала, что Америку открываю! Эта курица мне жар-птицей показалась.
Я приобрела ее за шестьдесят копеек. А продавщица с облегчением набралась воздуха: «Слава всевышнему, забрали! Два года не могу эту курицу списать!»
До этого Галина лет пятнадцать с упоением занималась макраме. Изо льна выплетала кроме того песни. Глиной же в семье никто не занимался.
Да и в хозяйстве махотки (крынки), горшки имелись, а вот игрушки – нет. Не смотря на то, что, в случае если как направляться отыскать в памяти, была еще одна давнишняя история.
– В моем детстве по улицам на лошадях с повозкой ездили тряпичники, – говорит Галина Ивановна. – Ездили и кричали: «Мослы, тряпки!» Мослы – это кости, каковые остаются по окончании холодца. И вот на кости с тряпками мы у них выменивали детские шарманки, мелкие броские мячики на резинке, брошки, каковые светились в темноте, ленты, зеркальца.
Тряпичник открывал сундук, и сердце у меня замирало. Почему-то казалось, что все эти «сокровища» из Индии привезены. в один раз мы с сестрой забрали папины ватные брюки и обменяли их на свистульки. Папа нас позже высек. Висела у нас казацкая плетка – «генералом» кликали.
Этого «генерала» все в доме опасались.
Затейница Арефьева и Судьбу позже слепила. В исполнении Галины Ивановны – это лихой наездник в фуражке, с цветком, на малиновом коне с крыльями. Образ опять-таки неслучайный, воронежский.
Некогда девушкам каждые полгода возможно было погадать на жажду – на Николу Летнего и под Рождество. Поразмыслит о заветном красивая женщина и сядет у окна.
В случае если вскорости мимо проедет наездник на коне, значит, все осуществится!
Пришла коляда незадолго до
Рождества.
Обрядилась Коляда в овечий
тулуп,
В подпояске кнут.
Хозяин с хозяюшкой, вашим
денежкам капут!
Открывайте сундучки,
отдавайте пятачки!
Хоть рупь, хоть пятак,
не уйдем из дома так!
Истоки
Рукодельничает Галина Ивановна столько, сколько себя не забывает. И не представляет, что возможно в противном случае, вся ее семья с золотыми руками.
– Папа был из казаков. Отлично пел, дрался, как настоящий казак, был задирой. Всю жизнь валял валенки.
Плел из чакана (камыш так у нас именуют) кошелки, корзинки. Люлька у нас висела плетеная – база древесная, а бортики мягонькие. Чуть прорвется, новую сплетет. Детей-то – семь человек!
Бочки делал, у нас их кадушками именуют, лохани. В сенцах стоял громадный ткацкий станок, мама на нем ткала дерюжки – половички громадной ширины. Мы на них дремали и ими накрывались, простыней-то не было.
И вдобавок мама вышивала скатерти настилом. Такие нигде больше не встречала, лишь у нас, в Воронежской области.
Небольшую-небольшую сетку натягивали на пяльцы и многоцветной «берлинской» (уж не знаю, из-за чего ее так именовали) шерстью громадной иглой вышивали «в розу» – кайма из роз, а в середине соловей в страницах – как будто бы оберег и хозяин дома. Отечественные известные воронежские елань-коленовские ковры также так ткали.
Скатерти с белыми розами стелили на Рождество, с красными – на Пасху, а с зелеными – на Троицу. Повседневно же применяли простые полотняные.
Девочки лет с шести начинали рукодельничать вместе с родителями. Вязали пуховые шалюшки.
Узор ажурной каймы был тайной каждой семьи, по нему выясняли, какая мастерица сделала теплый платочек. Помогали стегать свадебные одеяла – многоцветные из атласа.
Стегали, как вспоминает Галина Ивановна, «тюльпанами».
Не страно, что, окончив Елецкий пединститут по профессии «литературы русского и Учитель языка», мастерица так ни при каких обстоятельствах и не трудилась в школе. Вот уже много лет в Воронежском областном центре народного творчества она обучает детей навыкам ремесел: и тем, которым когда-то обучили ее родители, и тем, каковые позже освоила сама.
Ткачество, вязание, вышивка, лозоплетение. Педагог – на все руки мастер признает себя натурой увлекающейся, заниматься чем-то одним ей всегда было скучно.
До тех пор, пока не отыскала Арефьева собственную игрушку.
– На слуху что было? Дымковская, филимоновская, абашевская. У нас же классической игрушки наподобие как и нет. Но во многих деревнях, районах Воронежской губернии трудились гончары, заодно и игрушки делали.
Чаще это были мелкие свисточки – жаворонки, уточки, птички, зверюшки в пять-шесть сантиметров. А позже в альбоме 1975 года издания я отыскала сведения, что в Санкт-Петербурге, в Этнографическом музее, сохраняются отечественные воронежские Барыни, целых семь штук.
Действительно, воочию я их так и не заметила – в запасники музея меня не разрешили войти. Ну осознаю, в том направлении бумага нужна была хорошая, заблаговременно необходимо было списаться.
Но где я лишь не побывала: и в архиве музея-заповедника «Царицыно», и в Музее декоративно-прикладного и народного мастерства на Делегатской улице в Москве. И неспешно отыскала и коников, и коровок, и баранчиков, и Барынь отечественных воронежских.
И уже по описанию, по росписи я вернула стиль и начала делать собственных Барынь в костюмах, каковые сама знаю.
Из-под леса, из-под гор
по Дону плывет Егор.
Был на ярмарке в Ростове.
Приобрел зайцев по дороге,
Женушке ботинки,
а деточкам картины.
В том месте чудеса
Все свои работы Галина Арефьева сопровождает разудалыми потешками – где быличка, где небыличка. Что-то не забывает с детства, что-то позже у народных сказителей приметила, что-то сама мастерски придумывает.
К примеру, наслушавшись недобрых слов о таком персонаже, как Змей Горыныч, пожалела зверя и решила его реабилитировать. И вот какая сказка оказалась.
Нанялся Змей кожный покров к мужику в работники за сто рублей. С утра до ночи не присядет.
И воду носит, и дрова колет, и печку топит, и хлеб ставит, к тому же и хозяйское дитя колыбелит. А мужик жадный попался – ему все мало. Вот он руководит: «Змей, принеси, Змей, отнеси!» Тут вдовушка-соседушка подслушала-приметила, что Змею?то у мужика не хорошо живется.
Думает – а ведь оптимален: и рукодельный, и умный – аж о трех головах! Блинков напекла, вечером к плетеньку и нежно кличет:
– Яша, Яков Петрович!
Покушал тот блинков с хренком, кисельком запил. На следующий сутки она ему щей пожирней.
Через недельку перемахнул через забор и к ней. И что – прекрасно живут! Она у печки, он по дому.
Хлеб на столе, бока на печке.
Жадный сосед локти кусает, думает: «Эх, нужно было рубль к сотне добавить». Вот так как невдомек, что нежное слово всего дороже!
Напоследок
Игрушки у Галины Ивановны чаще радуются. Искусствоведы это не одобряют, по канонам, у глиняшек что глаза, что рот должны округлым проколом палочки. А мастерица уверен в том, что людям приходится через чур много беды в жизни видеть, потому порадовать никого нелишне:
– Стою на ярмарке, мимо люди проходят, взглянуть на мои игрушки и улыбнутся. Я им благодарю говорю. Они удивляются, за что благодарю?
За то, что игрушка вас радует.
Чудо-юдо
Чудо-юдо-рыба-Царь всему
народу правитель.
Посередь воды лежит,
рот до небушки раскрыт.
Кипит жизнь в ключом,
продаются ни по чем.
Калачи да сушки, курочки-несушки, поросята, ложки,
Да грибы в лукошках.
Пикамонский Заруб | RYTP (Перезалив)
