«Святой владимир» или как россия получила свой собор в париже — «наука»
От масштабов и цифр будущей работы голова идет кругом. 19 марта на берегу Сены на высоте в 37 метров (допустимый максимум по замыслу муниципальный застройки) установят первый из пяти куполов будущего православного собора в Париже: 8 тысячь киллограм, 12 метров в высоту и 11 метров в диаметре.
Открытие строения намечено на октябрь этого года, а появление этого позолоченного мастодонта (производится бретонским предприятием Multiplast) делается собственного рода напоминанием: долгая сага, в которой к архитектурным спорам примешивается геополитика, подходит к собственному завершению, а Собор Святой Троицы обретает настоящие очертания рядом от Эйфелевой башни. В том месте, на участке в 8 тысяч 400 квадратных метров, где некогда пребывало строение Meteo France, покажется «русский духовно-культурный центр», что кроме церкви будет включать в себя языковую школу, культурный центр и приход.
У высоких заграждений и строительной техники Bouygues соберутся пара должностных лиц, дабы проследить за освящением и установкой. Францию будет воображать государственный секретарь по связям с парламентом Жан-Мари Ле Ган (Jean-Marie Le Guen).
Россию — посол Александр Орлов, епископ Нестор (он поднимется во главе собора), помошник премьер-министра Сергей Приходько и управляющий делами президента России Александр Колпаков.
Помощь Саркози
Их присутствие есть серьёзным знаком. Сначала проекта Кремль не жалел сил, дабы заполучить «собственный» собор. В первую очередь, это относится денег: российское государство заплатило 170 миллионов евро.
Но преодолеть препятствия помогло прежде всего вовлеченность политиков. От России утверждают, что идея о постройке новой церкви в Париже пришла в голову покойному патриарху Алексию II (умер в 2008 году) на протяжении визита во Францию в осеннюю пору 2007 года, первого с момента церковного раскола 1054 года.
Проект был «прекрасно принят» президентом Николя Саркози, как утверждает епископ Нестор, самый влиятельный представитель Столичного патриархата во Франции.
Не смотря на то, что на протяжении президентской кампании Саркози разрешил себе последовательность очень твёрдых заявлений в адрес России, потом он перешел в лагерь ее активных приверженцев. «Проект курировали из Елисейского дворца, — вспоминает один французский дипломат. — Чувствовалось, что главе компании хотелось угодить русским». «Это была настоящая политика, та же самая, что подтолкнула Францию реализовать суда Мистраль по окончании войны в Грузии, — додаёт Жан де Буазю (Jean de Boishue), занимавший в то время пост советника премьера Франсуа Фийона (еще один уверенный русофил). — За были весьма многие, в частности в правых и деловых кругах».
Рычаги влияния и лобби в Париже
Данный вопрос неоднократно выходил на первый замысел в отношениях Кремля с Елисейским дворцом. В Москве его реализацию поручили управляющему делами президента и его верному соратнику Владимиру Кожину.
Россия кроме этого воспользовалась лоббистами и рычагами влияния в Париже наподобие компании ESL Network и князя Александра Трубецкого, что позднее был вместе с Жаном де Буазю в жюри архитектурного конкурса. Наровне с помощью Елисейского дворца все это сыграло решающую роль в ходе получения почвы на набережной Бранли, на которую кроме этого претендовали Канада и Саудовская Аравия.
Совсем все было решено в 2010 году по распоряжению земельного ведомства.
Но отчего же Российская Федерация так спешила? Собственную роль, очевидно, сыграла теснота Храма Трех Святителей на улице Петель в 15-м округе Парижа.
Но главным стало рвение привлечь к себе внимание. «Данный комплекс будет знаком исторической, культурной и духовной близости двух отечественных народов», — утверждает посол Александр Орлов, подчеркивая «многофункциональный» темперамент центра и в частности школу на 150 учеников.
По словам епископа Нестора, речь заходит прежде всего о «культурном» проекте. «Святая Русь» постоянно использовалась как инструмент влияния за рубежом, — говорит философ Мишель Эльчанинофф (Michel Eltchaninoff), создатель книги «В голове Владимира Владимировича Путина». — Это выполненное силы и влечения послание. Послание страны, которое не опасается заявить о приверженности своим христианским корням в столице светской страны, ослабленной, как полагают, мультикультурализмом и духовной амнезией».
Помимо этого, проект на набережной Бранли перекликается с малозаметной, но от этого не меньше ожесточенной борьбой за храмы русских эмигрантов, которая развернулась во Франции с середины 2000-х годов. Пара церквей потомков бежавших из России «белых», каковые пребывали в ведомстве Константинопольского патриархата, снова перешли к Столичному, или согласно решению священников, или юридическим методом.
Так было с православным собором Ниццы, кладбище которого все еще остается предметом жарких баталий. В Париже попытка заполучить храм на улице Дарю натолкнулась на противодействие части верующих.
Как отмечает Мишель Эльчанинофф, ответ выстроить новый собор стало ответом и на данный «полупровал».
«Президент повел себя наивно либо легкомысленно, — говорит занимавшийся вопросом дипломат. — В идее строительства новой церкви не было ничего абсурдного, но всем хотелось избежать задних мыслей России перед тем, как дать карт-бланш на возведение центра, что неизбежно станет воплощением восстановления мощи России и знаком Парижа».
Церковь «Святого Владимира»
Что страно, в другом вопросе французская сторона показала необычайную бдительность. Центральное управление внутренней безопасности (DCRI) и Главное управление внешней безопасности (DGSE) сообщили в 2011 году в соответствующие министерства о вероятной установке Россией аппаратуры по перехвату электромагнитных волн.
Опасения были связаны с тем, что объект на набережной Бранли находится рядом от помещений главного президентского Секретариата Франции, начальника советника и дипломатического президента его штаба. Разведслужбы советовали установить в зоне совокупности создания помех, дабы сохранить секретность связи.
По отечественным сведениям, их условия удовлетворили.
Казалось бы, все препятствия на пути церкви «Святого Владимира», как ее тогда иронично прозвал министр культуры Фредерик Миттеран, были сняты. Но после этого началась новая, архитектурная глава в саге культурного центра.
444 архитектора
Под строение была выделена территория из очерченного ЮНЕСКО периметра. И ему, несомненно, суждено стать одной из местных достопримечательностей. Исходя из этого функционировать необходимо было с опаской.
Через полгода по окончании приобретения почвы Российская Федерация запустила конкурс проектов. В техническом задании отмечалось, что строение должно не носить «карикатурный» либо «намеренно несовременный» темперамент и выполнять каноны «православной церкви с одним-пятью куполами, каковые видно с ее правого и Сены берега».
На призыв отозвались целых 444 архитектора. В конечном счете были отобраны десять, а также французы Жан-Мишель Вильмотт (Jean-Michel Wilmotte), Фредерик Борель (Frederic Borel) и Рюди Риксиотти (Rudy Ricciotti).
В жюри вошли представители русском церкви и страны, и французского правительства, парижской мэрии, архитектурных и градостроительных кругов. Среди них и ассоциации SOS Paris, которой удалось побороть несколько современный проект в центре столицы, в частности «Самаритянку» Бернара Арно.
Ответ жюри было вынесено в марте 2011 года. Победителем назвали проект испанца русского происхождения Мануэля Нуньеса-Яновского: церковь хорошего примера с огромным стеклянным ярусом называющиеся «Покров Богоматери».
Но ему было не суждено воплотиться в конечном итоге. Незадолго до выборов президента 2012 года мэр-социалист Бертран Деланоэ (Bertrand Delanoe) выразил «окончательное несогласие» с проектом и объявил, что его «пасторальная архитектура» тут совсем не к месту.
Лобовая атака принесла плоды. 28 сентября было принято сходу два решения «против»: главным региональным управлением и французским архитектором по вопросам культуры.
26 марта 2013 года Россия (как информирует источник, она изначально опасалась аналогичных неприятностей) расторгла договор. В итоге ей был выбран компромиссный вариант: ставший вторым на конкурсе знаток России Жан-Мишель Вильмотт стал ниспосланным более чем спасителем.
Тем временем на смену Николя Саркози пришел Франсуа Олланд. Еще в 2013 году президент заверил Владимира Владимировича Путина в том, что проект будет продвигаться вперед без задержек.
Была организована коммисия во главе с Владимиром заместителем и Кожиным государственного секретаря Николя Ревелем. Она планировала как минимум трижды, дабы сгладить последние шероховатости.
Жан-Мишель Вильмотт осознал сущность: «Нужна православная церковь в Париже, а не в Петербурге. Исходя из этого ей захотели добавить парижскости.
Вильмотт внес предложение монолитное и весьма спокойное строение, которое перекликается с жёстким на вид Успенским собором, шедевром столичного зодчества, где традиционно короновали царей. Русский и французская сторона приветствовали умное и подходящее всем ответ.
Требование остановить работы
Другими словами, сага собора на набережной Бранли возьмёт гармоничное завершение? Не совсем. Над проектом все еще висит вторая, в этом случае судебная угроза.
В июне 2015 года французские правоохранительные органы заморозили участок в рамках дела русском нефтекомпании ЮКОС, которую расформировали по окончании осуждения ее обладателя Михаила Ходоровского. Гаагский суд обязал Россию выплатить бывшим акционерам 45 миллиардов евро.
В ответ на нежелание Москвы платить они добились заморозки русского имущества в нескольких государствах.
Акционеры ЮКОСа требуют остановить строительные работы. Слушания в парижском суде назначены на 17 марта.
Не смотря на то, что России тревожиться не о чем. На набережной Бранли обязана разместиться культурная работа консульства, что дает всему комплексу дипломатический иммунитет.
«Князь Владимир. Креститель Руси». Документальный фильм
