Спасение безнадежных больных в трансплантации
Безнадежно больных людей может спасти лишь трансплантация сердца, печени, почек. Из-за чего наша страна находится в аутсайдерах данной области медицины, мы продемонстрируем на примере горестной судьбы петербургского паренька Максима Гультяева.
Таких больных, как он, десятки тысяч!
«Помогите моему сыну! Он может погибнуть!» С таковой горестной и отчаянной просьбой к петербургским СМИ, муниципальному правительству, депутатам Законодательного Собрания и медикам обратилась мать двадцатилетнего Максима Эльвира Гультяева.
Рос здоровым и радостным мальчишкой
«Максим рос здоровым мальчиком, — чуть сдерживая слезы, говорит Эльвира Александровна. — Ему по силам было с трех лет ходить на музыкальные занятия, рисовать, учить английский язык , он успевал заниматься спортом, обучился управлять автомобилем, поступил в университет. Но успел отзаниматься лишь полгода, в то время, когда у него нашли серьезнейшее кардиологическое заболевание».
Мама ездила с ним на лечение в Израиль и Москву. Доктора были категоричны: парня может спасти лишь пересадка сердца. В феврале нынешнего года Максима положили в Федеральный центр сердца, эндокринологии и крови им.
В. А. Алмазова. И уже около восьми месяцев парень ожидает пересадки сердца.
Из-за чего так продолжительно? Что, у нас не достаточно специалистов, техники либо денег?
Отвечает директор Федерального центра сердца, эндокринологии и крови им. В. А. Алмазова, член-корр. РАМН Евгений Шляхто: «У нас в Центре большое количество и высококвалифицированных экспертов, и красивая техника.
Да и денег достаточно на эти цели. А стопорится отечественная трансплантация по причине того, что катастрофически не достаточно доноров.
Неприятность донорства органов еще не рассматривается реаниматологами поликлиник Петербурга, да и всей России, как жизнеспасающая деятельность. Исходя из этого средняя длительность ожидания трансплантации — полгода.
К сожалению, за прошедший и сегодняшний год погибло 17 больных. А предложений о донорах мало!
В Центре имени Алмазова за 2 года было сделано 8 трансплантаций сердца. на данный момент ожидают трансплантации 18 больных, из них трое нуждаются в срочной операции, Максим — один из них. Для Максима Гультяева привезли из Москвы неповторимый аппарат, поддерживающий деятельность крайне важного органа — “неестественное сердце”.
Бригада столичных врачей установила его Максиму. Аппарат обязан оказать помощь ему дождаться пересадки сердца, но срок его работы ограничен».
Не достаточно сердец
Отчего же не достаточно доноров органов? Донорами становятся люди с сосудистыми трагедиями либо черепно-мозговыми травмами, несовместимыми с судьбой.
Но сердце погибшего человека должно еще и по всем параметрам доходить реципиенту. А все эти факторы совпадают не так довольно часто.
Да и кроме медицинских факторов позиция общества по отношению к посмертному донорству также имеет большое значение.
Говорит начальник отдела трансплантологии СПб НИИ скорой помощи им. И. И. Джанелидзе, д. м. н. Олег Резник:
— Не смотря на то, что по закону донорская работа не обязана оповещать родственников погибшего об эксплантации, но, в случае если родственники рядом, мы постоянно осуществляем запрос о донорстве, в противном случае появляется обстановка умалчивания, что этически неприемлемо. Но практически во всех случаях родственники отвечают отказом.
По причине того, что безжалостно в момент переживания горя задавать вопросы об этом. Такая работа обязана вестись предварительно в течение всей жизни людей.
И она обязана проводиться особой медицинской структурой — общенациональной работой донорства, которая обязана заниматься среди них и воспитанием населения при помощи социальной рекламы. В то время, когда люди теряют близкого человека, они глухи к чужому горю.
И это основная неприятность трансплантологии сейчас — неготовность большинства населения принять истину: отечественное тело по окончании смерти может спасти чью-то жизнь. Не по причине того, что нам жалко, а по причине того, что об этом не очень приятно думать.
Не смотря на то, что это кроме того не всегда и ясно: так как вскрытие проводится всем погибшим, и против него возражений нет. Для человека в горе не серьёзны никакие аргументы, а в простой судьбе они его не тревожат, по причине того, что задевает лишь та информация, которую возможно «примерить на себя».
Но о собственной смерти-то либо о летальной болезни родных, мы, в большинстве случаев, не думаем, и получается, что сейчас мы — соперники трансплантации, а на следующий день погибаем от неосуществимости взять донорский орган…
— При наличии каких условий выполняется операция изъятия органов? Возможно ли обвинить докторов, что они забирают органы «у живых»?
Возможно, в этом обстоятельство недоверия к докторам?
— Во-первых, фактически эксплантация выполняется врачами, это один из самых сложных видов своевременных вмешательств, что не может быть выполнен тайком, наспех, поскольку орган в новом теле обязан трудиться, и трудиться лучше потерянного. А во-вторых, предшествует всему этому сложная перекрестная процедура доказательства того, что человек погиб.
Напрямую это никак не связано с трансплантологами. Так, при наличии тяжелой травмы проводится диагностика «смерти мозга» — непростая процедура, многочасовая, технологически сложная.
Она выполняется группой докторов, диагноз устанавливается коллегиально, участвуют реаниматологи, неврологи, судмедэксперты, в строгом соответствии с законом. И в случае если смерть мозга констатирована — это указывает смерть человека, в соответствии с закону РФ о трансплантации и данным всемирный науки.
Обращение тут идет не о коме, не об потере сознания, не о вегетативном статусе, в частности о необратимом разрушении мозга. Сердце наряду с этим благодаря природному автоматизму может еще биться, дыхание осуществляться аппаратом.
И вот сейчас доктор анестезиолог-реаниматолог обязан позвонить трансплантологам. Но он может этого не сделать и предохранить себя от лишних нагрузок, поскольку речь заходит об уже погибшем человеке.
Ответ — в создании национальной совокупности донорства
Какие конкретно же дороги смогут вывести Санкт-Петербург и Россию в целом из аутсайдеров по трансплантологии?
Директор НИИ скорой помощи имени И. И. Джанелидзе Сергей Багненко и начальник отдела трансплантологии Олег Резник уверены в том, что в Российской Федерации нужно создать федеральную совокупность донорства. Во главе обязан находиться национальный, координирующий донорство орган — Ространсплант — к примеру, как подразделение Минздрав, либо на базе Федерального научного искусственных органов и центра трансплантологии им.
В. И. Шумакова. Затевать нужно с учёта и регистра больных, нуждающихся в пересадке сердца, легких, других органов и печени.
После этого необходимо изучить показатели и структуру смертности в стране в целом, выяснить возможный уровень донорства. И посредством региональных отделений Ространспланта наладить везде в Российской Федерации органное донорство на базе госпитальной координации и федерального финансирования.
В каждой поликлинике должен быть намерено подготовленный для данной работы доктор — трансплантационный координатор.
Тему продолжает Евгений Шляхто: «Нужно просвещать медицинский персонал об данной отрасли медицины. Это информирование при обучении, увеличении квалификации докторов скорой, неотложной помощи, докторов-реаниматологов о программе трансплантации органов в Санкт-Петербурге.
И о необходимости сохранения органов в случаях смерти людей от черепно-заболеваний сосудов и мозговой травмы головного мозга. Громадную роль в этом деле смогут сыграть разные публичные организации, церковь».
За что мы с вами?
Мать Максима, больного, ожидающего операции, подняла настоящую бурю в Санкт-Петербурге. Она ходила по редакциям СМИ, на прием к начальникам в Смольный и в ЗАКС. В городе прошла инициированная ею пресс-конференция.
Она сделала плакат с фото Максима, на котором знаменитости города обращаются к нему со словами помощи.
Наконец Эльвира написала обращение в Общественную палату России прося развернуть социальную пропаганду органного донорства в массмедиа, издавать буклеты, брошюры, создавать документальные и художественные фильмы.
«Мы поддержали обращение Эльвиры Гультяевой, — говорит депутат Законодательного собрания Петербурга Игорь Тимофеев, — его подписали 34 депутата во главе с Вадимом Тюльпановым. Мать больного юноши подняла крайне важный вопрос не только для спасения собственного сына, но и для тысяч пациентов и жизни сотен.
Обращение подписали и артисты, спортсмены: Татьяна Буланова, Владислав Радимов, певица Афина. Донорство поддерживает и Александр Розенбаум.
Так что за проблему нужно браться со всех финишей и всем миром!
В Центре имени Алмазова мне удалось встретиться с двумя больными, которым было пересажено сердце. Никто бы не поразмыслил, что сравнительно не так давно они и ходить-то не могли! В буквальном смысле слова дни их были сочтены.
Аркадий Петрович пережил четыре инфаркта. И выжить у него надежд фактически не было. Его товарищ по несчастью (а сейчас уже по счастью!) Александр Игоревич также уже практически утратил надежду (имена поменяны) А сейчас это весёлые, готовые к новой судьбе люди.
Их спасла пересадка сердца! на данный момент они понемногу трудятся, огородничают на даче, водят машину. А как радостны их семьи!
его мама и Максим ожидают операции, как и десятки вторых больных.
Пересадка головы: пиар-кампания либо прорыв в медицине
