Гусь фермерской надежды
В сосновом бору, на берегу речки Каспля, в пяти километрах от смоленского города Демидов живёт и, хочется сообщить, процветает наибольший гусевод региона Вадим Баскаев. Лишь вот процветание это, скажем так, иллюзорное – не спокойный и сытный сплав по негромкому течению, а тяжёлый, воистину бурлацкий труд.
Историк-птицевод
Дорога из Москвы была тяжёлой – снегопад, гололёд. Уже в темноте подъезжаем к Демидову, дальше Вадим нас «ведёт» по телефону: «До светофора, направо, до следующего светофора, снова направо.
Не перепутаете, их в городе всего два!» Дальше на выезд, до соснового бора и в лес, по пробитой среди сугробов дорожке. Она выводит к мосту через реку, перекрытому шлагбаумом. У него нас встречает работник фермы на УАЗе, следуем за ним. Мост новый, ветхий в паводок смыло.
Негромкая Каспля весной буянит, разливается, и гусят клиентам переправляют на надувной лодке.
Проезжаем мимо птичников, инкубатора. На задворках птицекомплекса маленький дом, во дворе волкодав. Хозяин, либо, в случае если официально, исполнительный директор Вадим Баскаев, приглашает перекусить с дороги.
Он совсем не похож на фермера. Появился в православной осетинской семье, в Карачаево-Черкесии, после этого окончил во Владикавказе университет, взял диплом историка. И отправился покорять Москву.
Бизнес, в котором трудился Вадим, взял в «наследство» руины, разваленное гусеводческое хозяйство в Смоленской области. Обнажённые стенки, кто-то выдрал кроме того внутреннюю электропроводку.
Несколько лет оно было чёрной дырой компании. Восемь лет назад Баскаев отправился, взглянул, посчитал и решил испытать себя, взялся поставить «актив» на ноги.
Перебрался из столицы в смоленскую глушь, за 70 км от областного центра. Погрузился в тему так глубоко, что защитил диссертацию и в конце прошлого года получил степень кандидата сельскохозяйственных наук.
на данный момент в маленькой избушке на задворках птицекомплекса у него и рабочий кабинет, и домашний уют – трое детишек и очаровательная, совсем юная на вид супруга. Сам юный, по-спортивному накачанный, в кабинете тренажёр для отработки ударной техники.
Первый раз заметили Вадима на ВДНХ в Москве на выставке «Золотая осень». броский плакат «Демидовские гуси» привлёк внимание, перебросились парой фраз с радостным и коммуникабельным хозяином стенда: «Приезжайте, всё продемонстрируем!» К слову, в том месте же пара лет назад Баскаев познакомился с самым большим производителем индейки и утки России Вадимом Ванеевым из Ростовской области. И сейчас, на протяжении отечественных бесед, заочно полемизирует с тёзкой, что создаёт в промышленных масштабах десятки млн кг мяса:
– Мы не могучий агрохолдинг. Да, при нынешнем состоянии сельского хозяйства заметные производители в области и районе. Но, по сути, фермеры. Пара ассистентов, и всё. Ванеев в гусей не верит, поставил на индейку и утку.
Задаёт вопросы: «какое количество у тебя гусей?» Гордо отвечаю: «Постоянный состав около двух тысяч». Он стоит смеётся. Тут я говорю – разово, с гусятами и подращёнными бывает и тридцать тысяч.
Он снова смеётся и говорит: «Основное – масштабы производства». В то время, когда Ванеев выяснил, что самое большое в стране хозяйство в Курганской области имеет около 60 тыс. гусей, сходу внес предложение мне: «Доведи поголовье до 120 тысяч и стань первым в Российской Федерации».
Но у меня нет для этого денег. А на данный момент обстановка такая, что к банковским деньгам и не подобраться.
Я ни при каких обстоятельствах не кредитовался и, надеюсь, ни при каких обстоятельствах не буду.
На мясо тушку, да пух на подушку
Гусь – источник пера и отличного пуха для тёплых курток, одеял, перин. На ферме в раздельно стоящей избушке-сушилке белым-бело, как от снега.
Выясняется, существует такое понятие, как «прижизненный пух», собранный на протяжении линьки, что ценится выше, чем ободранный с тушки. А ещё имеется топлёный гусиный жир, расфасованный по маленьким, размером с пачку сливочного масла, коробочкам.
Гурманы его применяют в пищу, и это стародавнее лечебное и косметическое средство. В народе гусиный жир был первейшим лекарством при ожогах и обморожениях.
Банки вздора
Баскаев растолковал, из-за чего с банками дело не клеится. Кредит банки дают, исходя из цены активов предприятия.
Приглашаю свободного оценщика – одна сумма. Банкиры насчитывают в четыре раза меньшую. С таким подходом они были отправлены куда подальше:
– У меня горы бухгалтерских документов. К примеру, на складе уже пять лет лежит новенькая бочка, приобрел по случаю за тысячу рублей. на данный момент в магазине совершенно верно такая же стоит 4 тысячи. Но банк оттолкнётся от ветхой цены, да ещё снизит за амортизацию.
У меня электроподстанция стоила 15 миллионов, ЛЭП тянула за шесть. «Стратегический» бетонный мост через реку и тот у нас на балансе – отечественная организация его строила. 1 января сгорел насос на водонапорной башне, откуда запитан и птицекомплекс.
Отыскал трезвых экспертов, новый насос, автокран дабы установить. Как это всё оценить? В стоимостях 1994 года?
Банкиры ничего этого не учитывают. Вздор.
Неоднократно и не два «АН» в репортажах из аналогичных хозяйств писали, что государство должно гнать банкиров в объятия производителей, субсидировать ставку по кредитам и убирать налоги – лишь трудитесь, развивайтесь, кормите страну. А на данный момент ещё и снабжайте импортозамещение.
Но нет, из медведевского мусорного правительства слышны лишь декларации о намерениях. Вот и обходятся хозяйства собственными силами, выдёргивают деньги из оборотных средств, подлатают тут, подшаманят в том месте.
Выживают, одним словом. «Демидовские гуси» наподобие прочно стоят на ногах, но роста-то нет. Было бы таких хозяйств на Смоленщине пара сотен – другое дело, регулируй себе и собирай налоги.
А тут власть обязана прочно поразмыслить, чем оказать помощь кормильцу. Средства, каковые выделяют на поддержку агропроизводителей, к примеру по части обновления производственных мощностей, очевидно недостаточны. Цех убоя птицы стоит миллионы, а максимум, чем может подсобить минсельхоз области в рамках действующих правил, – 300 тысяч рублей:
– Пришёл в департамент, говорю: «Планирую приобрести холодильную установку». Мне в ответ: «Давай бери, мы 50% оплатим». А холодильник стоит два миллиона.
Само собой разумеется, никакой компенсации половины затрат не вышло.
В любом случае все эти компенсации – капля в море, но, само собой разумеется, и за неё, эту каплю, неизбалованные государственной поддержкой крестьяне признательны. Что весьма интересно, к повальному субсидированию Баскаев относится очень отрицательно:
– 90– 95% сельхозпредприятий живут на субсидии, ходят за полудохлыми коровами. Для бюджетных рублей начинаются приписки, бумажный рост поголовья и надоев. Спрашивается, для чего помогать тем, кто всё равняется непременно развалится?
Нужно помогать тем, кто трудится.
Принципиально важно второе – Баскаев готов отказаться от компенсаций и субсидий в пользу несуществующих торгово-закупочных компаний. Дабы по звонку приезжали и забирали готовую продукцию, тех же уток и гусей.
Самому заниматься реализацией тяжело, это занимает большое количество средств и сил, отвлекает от главного дела. А напрямую в большие торговые сети фермеру путь заказан. В том месте требуются громадные количества, каковые домашняя ферма обеспечить не в состоянии.
И выдержать твёрдый график поставок – также задача нереальная. Вот тут посредник был бы не спекулянтом, а партнёром. И снова «но» – дабы показалась на свет такая компания, одного Баскаева мало.
Необходимы десятки фермерских хозяйств, и тогда бизнес по их обслуживанию станет настоящим. А так, почвы предостаточно не только на Дальнем Востоке, её закинутой и заросшей бурьяном хватает и в центре страны.
И имеется лишь два пути её поднять. Первый – стимулировать появление больших агрохолдингов. Второй – обеспечить желающих заняться крестьянским трудом, таких как Баскаев, хорошими условиями существования, инфраструктурой, ветеринарией и сбытом.
За газ до фермы два года назад запросили 7 млн. рублей. «Демидовские гуси» и сейчас не подключены к газовой магистрали, что, конечно, отражается на конечной цене продукта. А цена сейчас – фактор определяющий, говорит Вадим:
– Настало такое время, как в конце 90-х. Люди наблюдают что брать, считают любой рубль, не до изысков. Совсем сравнительно не так давно кроме того пенсионеры, дедушки и бабушки, разрешали себя побаловать, приобрести гуся.
Всё поменялось, платежеспособность упала – стоимости выросли, уже не до баловства.
Последнее время Баскаев занимается и уткой. Несложный подсчёт даёт следующие цифры: себестоимость утки, не считая накладных затрат, хранения, транспортировки, – 180 рублей за кг.
Конечному клиенту предлагает по 250. Другими словами рентабельность мала.
Вот утка-то и Вадима и подвела.
Трагедия
16 января, за четыре дня до собственного сорокалетия, на птицеводческий комплекс пришла фура за племенной уткой – тысячу голов реализовали в Ленинградскую область. Шофер не птицевод, и Вадим начал переживать, как доедет к получателю груза суетливая птица, не замёрзнет ли, не задохнётся Решил сопроводить «неспокойное хозяйство», а к себе возвратиться поездом.
На скользкой дороге в Псковской области грузовик улетел в кювет. Водителю ничего, а пассажиру не повезло – переломы бедра, ключицы, рёбер.
Никто, среди них и доктора Смоленской клиники скорой помощи (в народе её именуют поликлиника «Красный крест»), не сомневался в успешном лечении, крепкий организм спортсмена-борца должен был легко совладать с травмами. Он шутил, выкладывал фотографии из больничной палаты, общался с энтузиастами-гусеводами на форумах в сети.
Но на протяжении операции на ноге что-то пошло не так, началась травматическая жировая эмболия, и уже семь дней Вадим Баскаев будет в коме. Состояние очень тяжёлое.
Сохраняем надежду, доктора сделают всё вероятное. История фермера-гусевода должна быть продолжена – он из тех людей, каковые не сдаются.
92 Чемпионат Германии Индейки гуси утки цесарки голуби
