Глава красного креста в мариуполе о милосердии посреди войны
Территория АТО — это не только пушки, вооружённые бойцы и танки. Это и тысячи легковых автомобилей, снующих по автострадам и объезжающих торчащие из асфальта хвосты неразорвавшихся мин.
Это автобусы, доезжающие лишь до блокпостов, и пешие люди, уговаривающие «Христа для либо за 100 гривен» забрать себя в проезжающие блокпосты частные автомобили. Имеется и долгие конвои с красным крестом на бортах — к ним отношение толерантное по обе стороны линии фронта.
На современной гибридной войне имеется место многолюдному гибридному миру. Ответственной и неотъемлемым элементом которого являются миссии Интернационального комитета Красного Креста. Чтобы выяснить масштабы их работы, возможно привести пара цифр.
Лишь за пять месяцев, с января по май, МККК раздал 15 тыс. т продовольствия для 215 тыс. человек, 220 тыс. взяли предметы гигиены, одеяла, брезент и полиэтиленовую пленку и 23 тыс. людей взяли легкие стройматериалы для ремонта поврежденных домов. МККК раздает в таких случаях цемент, кирпич, доски и кровельные материалы от шифера до пластика.
Еще Красный Крест отыскал и зарегистрировал 110 человек в следственный изолятор Запорожья, Одессы, Полтавы, Старобельска, Мариуполя, Киева и Харькова, каковые «находились под стражей в связи с конфликтом», и связал их с семьями. Нашлись 53 пропавших без вести на той стороне.
Кроме этого участвует Красный Крест и в обменах военнопленными.
Кроме того мешки для мертвых, аксессуары и защитную одежду для патологоанатомов в морги по обе стороны линии противостояния также поставляет Красный Крест.
Обозреватель «Газеты.Ru» поболтал с Ташей Румлей, главой офиса МККК в Мариуполе. Она несёт ответственность за южный украинский фронт от Гранитного до Павлополя. Румлей — гражданка Швейцарии, которая трудится на Украине.
Ее кабинет — это достаточно аскетичный офис с мешками с песком на окнах и табличкой «С опаской мины!» на стене. Эти таблички миссия также распространяет среди военных по обе стороны линии противостояния — дабы не ленились отмечать минные поля.
Дмитрий Кириллов Таша Румлей
Смертельная «рабочая группа» в 5%
— Я знаю, что ваши парни сначала гибли в Донецке
— Один погиб. Это было не в начале, это было 2 октября 2014-го, во время интенсивных обстрелов в Донецке. И один боеприпас внезапно попал в отечественный офис, а отечественный сотрудник сейчас именно из него выходил.
И погиб. (Гражданину Швейцарии Лорану Этьену на момент смерти было 38 лет, он погиб при обстреле офиса по Университетской, 80а. В том же направлении прилетели мины и при обстреле центра Донецка 18 июля 2015 года. — «Газета.Ru».)
Украинцам нужно будет выйти из тени
Начиная с 1 августа этого года гражданам Украины, каковые желают жить в Российской Федерации, придется или покупать патент на работу, или приобретать разрешение на…
Мы такая организация — постоянно работаем в зоне распрей. Исходя из этого риски имеется и будут.
Однако, в то время, когда что-то подобное происходит, я остро ощущаю, как же это недопустимо!
Мы не армейское подразделение, и совсем ненормально просчитывать вероятный уровень утрат. Дабы, к примеру, 5% миссии погибли.
Так быть не должно!
Интернациональный комитет Красного Креста приобретает полномочие от всех государств, каковые ратифицировали Женевскую конвенцию. Все данные государства разрешили нам и попросили нас посещать во всех тёплых точках.
Это значит, что у всех стран — участников распрей имеется среди них и обязанность обеспечить отечественную безопасность.
— А как вы сами заботитесь о собственной безопасности?
— Прежде всего посредством отечественной прозрачности. Мы всем сторонам, каковые имеют влияние в зоне конфликта, любой раз растолковываем, что мы делаем и куда едем.
Дабы они просто знали, дабы были в курсе. К примеру, сейчас мои сотрудники отправились в Лебединское (село между Широкино и Мариуполем, много раз подвергалось обстрелам. — «Газета.Ru»), и мы сообщили всех военных — на данной стороне, на той стороне — о том, что сейчас будет происходить.
Говорим о том, что Красный крест в том месте будет, и, в случае если ситуация как-то внезапно изменится, внезапно обстрел произойдёт, они задолжали мне позвонить, и я тут же отзову собственных людей обратно.
— У вас такие глубокие контакты по обе стороны линии противостояния?
— Это все тайно.
Это отечественная работа — мы неизменно должны иметь сообщение со всеми.
— Вы понимаете о ротации каждого начальника по обе стороны?
— Да. И эта работа ни при каких обстоятельствах не заканчивается. Люди изменяются неизменно, и неизменно сперва нужно растолковывать, кто мы такие, что мы делаем и т.д. Не смотря на то, что, думаю, на этом этапе люди по большей части о нас все уже знают.
Мы предоставили столько гуманитарной помощи за это время, что сотрудничать с нами начали все.
Мы, само собой разумеется, не можем всех накормить — это иллюзия. Однако
все желают с нами сотрудничать. И мы ни при каких обстоятельствах не трудимся против воли властей, любых правительства, с любой стороны.
— Как делятся территории ответственности между вашими конторами? Павлополь — это ваша территория?
— Саханка — это территория ответственности донецкого офиса, Павлополь — отечественная. У нас четкая договоренность — со сменой линии фронта изменяются отечественные территории ответственности.
Мы за всем. Нет для того чтобы, дабы я захотела и отправила собственных людей в Саханку.
В случае если в том месте имеется ДНР, значит, в том направлении отправятся мои коллеги из Донецка.
— А условно «ничьи» поселения — Марьинка, Красногоровка…
— Это больше мы.
— А как в том месте на данный момент по окончании июньских боев?
— В том месте весьма не легко.
Главная неприятность — вода. Питьевой воды у обитателей в том месте нет.
А сами видите — за окном лето, жара. Сразу после боев 3 июня мы смогли завести в том направлении 4 тыс. канистр с водой — и в Марьинку, и в Красногоровку. В том месте были созданы такие «станции воды», и между обстрелами люди смогут в том направлении заходить и брать воду.
Через несколько недель по окончании боев мы смогли дать огромные баки, вместимостью до 5 тыс. л, дабы местные власти поставили эти баки с водой в нескольких местах поближе к людям. В том месте не просто поселки, это важные города.
В той же Красногоровке, по различным оценкам, от 8 тыс. до 10 тыс. людей. Это довольно много! И отсутствие воды в том месте — огромная неприятность.
А в то время, когда завозишь воду, на первый замысел выходит еда.
Нам «повезло», по причине того, что Марьинка и Красногоровка до 3 июня уже были в отечественных приоритетах. Грубо говоря, они в том месте уже год живут в сверхсложных условиях.
И мы именно планово завезли в том направлении еду за три дня до начала обстрелов. В этом как раз нам повезло.
Мы отправились, в том месте было нормально, и МККК завез в том направлении 2,5 тыс. продуктовых комплектов.
— А что входит в ваш продуктовый комплект?
Депардьє геть
Украина заметила угрозу нацбезопасности в Жераре Депардье. Французский актер, ставший гражданином России и деятельно поддерживающий ее…
— Это коробка весом 20 кг, которая, как мы вычисляем, обязана прокормить человека в течение месяца. В том месте имеется все главные продукты: макароны, мука, соль, крупы, чай, консервы. Все, что необходимо.
Само собой разумеется, в том месте нет овощей, фруктов, свежих продуктов, но и это уже прекрасно.
— Это громадные количества. Откуда берете столько продуктов?
— Закупаем в Киеве. Это неизменно отечественный принцип работы, мы все покупаем на месте.
В Киеве имеется громадный склад, громадный отдел логистики, они комплектуют эти коробки, и они едут ко мне.
— И эти грузовики, каковые обгоняют очереди на Волновахе, везут продукты в Донецк из Киева?
— Да, они едут из Киева в Мариуполь, мы их тут встречаем и через Волноваху переправляем на отечественный громадный склад в Донецке. В том месте большое количество потребностей и большое количество нужно.
«Я жив, здоров, возвращусь когда-нибудь!»
— Таша, если не секрет, с чего начиналась ваша деятельность на Украине?
— Я начинала как несложный делегат. Так у нас именуется самый несложный офицер, что ведет элементарные вопросы защиты населения. Я трудилась шесть-восемь недель в данной должности в Донецке, вела вопросы эвакуации людей.
Было весьма не легко, это было лишь начало конфликта, тяжёлое время. Прежде всего вследствие того что отечественная миссия на Украине также лишь начиналась, мы были юный организацией без широкого опыта.
Позже в августе было решено открыть офис в Мариуполе, и меня ко мне послали уже как начальника офиса.
— Что обитатели Мариуполя должны знать о вашем офисе?
— Отечественный приоритет — помощь людям в прифронтовой территории. Исходя из этого в самом Мариуполе у нас мало программ.
Имеется другие организации, каковые выполняют программы, к примеру, помощи переселенцев. Отечественная первая и основная программа — помощь обитателям буферных территорий: Лебединского, Красногоровки, Марьинки, Павлополя, Чермалыка, Гранитного, Староигнатовки.
До тех пор пока были обитатели в Широкино, мы и им помогали. Для людей в Мариуполе смогут быть занимательны отечественные программы по защите населения.
К примеру, пропавших без вести. Во всех конфликтах мира исчезают люди.
Отправился человек в магазин — и пропал. И это также часть Женевской конвенции: родственники есть в праве знать о собственных пропавших.
Кроме того в случае если человек задержан официальными органами по каким-либо обстоятельствам. Мы не молим о его освобождении, мы просим вернуть сообщение с родственниками.
Имеется особые бланки МККК, где человек может набросать пара слов жене, к примеру: «Я жив, здоров, возвращусь когда-нибудь!» Супруга может и успокоиться! Это думается, что записка — это мало.
Но в то время, когда человек исчезает, переживания родственников невыносимы. В случае если у кого пропал человек, он может прийти к нам, и мы будем стараться задавать вопросы у органов и разных инстанций по обе стороны линии конфликта.
Дмитрий Кириллов
— А ваш офис в Славянске занимается окрестностями Ясиноватой, Майорском
— Да, так и имеется. Мы занимаемся югом области, а они — севером. Луганской областью под контролем Украины занимаются отечественные люди в Северодонецке.
И «в» трудятся конторы в Луганске и Донецке.
— А кто трудится в этих конторах?
— Это также отечественный принцип. Везде мы опираемся на местных.
В Мариуполе у нас 15 иностранца и 4 украинцев. На всей Украине 200 местных сотрудников и около 70 международных.
Из них примерно две трети — в зоне конфликта, а остальные — в Киеве. Отечественный офис не таковой большой, в Донецке 10 интернациональных сотрудников и 40 местных, а в Славянске — 8 интернациональных и 30 украинцев.
Неизменно местных больше, чем зарубежных, по причине того, что у них имеется связи, знание страны и человеческие контакты. А вот у чужестранцев имеется опыт вторых распрей.
— Вы так четко очертили тёплые точки на линии противостояния — Староигнатовка, Гранитное, Чермалык-Марьинка А что в том месте на данный момент происходит?
Элементарно, Алиев
Дом на Бейкер-стрит, 221Б, в Лондоне, где жил персонаж Артура Конан Дойла — сыщик Шерлок Холмс, был в центре скандала. Строение…
— на данный момент самые тяжелые — Марьинка и Красногоровка. Уже давно не хорошо в Гранитном.
— В неизменно обстреливаемом Гранитном еще имеется люди?
— Имеется, и большое количество еще!
Понимаете, люди не желают уходить из собственных домов, и их необходимо осознать. Ну куда им идти?
В том месте, в Гранитном, еще сотни и сотни людей остались. Они живут под постоянной угрозой обстрела, и без того бывает по обе стороны конфликта.
Это громадный ужас, и это недопустимо.
— Но так как из Широкино люди все-таки в итоге уехали.
— Уехали по окончании для того чтобы громадного количества обстрелов. Но большая часть людей из Широкино уехало еще в феврале.
В том месте жили больше тысячи обитателей, а остались жить под обстрелами около сорока. Это весьма, мало. Эти люди цеплялись за собственные дома, в которых они прожили всю собственную жизнь.
Они опасались, что в случае если уйдут, то уже не возвратятся. По причине того, что дома просто не станет.
И по-моему, они просто своим телом защищали собственный дом. Они в итоге уехали, но многие из этих упорных погибли в собственных зданиях.
Я, честно, не знаю цифры, но раненых мы вывозили, и погибшие мирные в том месте также были.
Непросто на данный момент и в Бердянском, чуть более нормально в Лебединском, но в любом случае в буферной территории жить весьма не хорошо.
— Вы бываете и между позициями? В Павлополе, к примеру.
— Да, мы везде бываем. Но имеется определенные правила.
В случае если день назад был обстрел, то мы в том направлении не отправимся сейчас. Никто не имеет возможности угадать обстановку, само собой разумеется, но наблюдаем обстановку неизменно.
— А журналистов с собой берете?
— Нет. Мы можем приехать в Гранитное, а в том месте какая-то съемочная несколько снимает собственный сюжет, и в том направлении попадаем мы.
«Я постоянно буду носить кольцо «Спаси и сохрани»
Но с собой мы ни при каких обстоятельствах никого не берем. Ни журналистов, ни военных.
Кроме того, мы в принципе ни при каких обстоятельствах не соглашаемся на армейский эскорт, ездим сами!
Это отечественная концепция. В случае если кроме того нам предлагают вооруженную охрану для отечественной безопасности в особых случаях и особых местах, мы все равно ни при каких обстоятельствах не соглашаемся.
И гражданских в автомобили мы берем лишь в экстренных случаях. В случае если раненый человек, к примеру, и он один. Мы приезжаем в село на двух автомобилях, и, в случае если люди желают эвакуироваться, мы не будем забирать пятьдесят человек.
И одного не будем, если он не ранен. Мы поможем договориться о прекращении огня на следующий сутки, к примеру.
И поможем организовать в данный сутки эвакуацию.
— Что еще вы делаете в зоне войны?
— Говорим, растолковываем. В Мариуполе у нас на данный момент прошел двухдневный семинар с украинскими армейскими по интернациональному гуманитарному праву, по сути Женевских конвенций.
Потому, что мы являемся хранителями этих соглашений, отечественная задача — научить всех, кто принимает участие в конфликте, главным правилам. Это легко, это базисные правила, а не какая-то в том месте высокая литература.
Необходимо щадить гражданских, знать, что в случае если солдат ранен, то он уже не ветеран и его необходимо лечить, что, в случае если на поле боя появляется медицинская машина, по ней нельзя стрелять, она под защитой Женевской конвенции. Это простые, понятные правила, которым уже 152 года.
Для нас принципиально важно, дабы армейские по различные стороны конфликта осознавали, как принципиально важно соблюдение этих правил. Мы думаем, что у войны имеется пределы.
Украина сохраняет надежду на новую полицию
Милицейский на киевских улицах — первая видимая реформа украинских правительства под управлением грузинки Эки Згуладзе. Юные люди в новой форме и…
Кое-какие люди считают, что в случае если война, то пришло время для полного безобразия. Но это не верно!
Интернациональное гуманитарное право было придумано для войны, и, в то время, когда она заканчивается, оно прекращает функционировать. Исходя из этого необходимо его выполнять на данный момент.
Документировать их нарушения — также отечественная задача. И по каждому случаю мы пробуем отыскать конкретного начальника и ему стараемся растолковать, в чем была неприятность. К примеру, стреляли по поликлинике.
Терпеливо растолковываем, из-за чего это нельзя делать и к каким последствиям это может привести. Дабы руководство данной бригады, корпуса трудилось над дисциплиной и вынудило солдат делать эти требования.
Наряду с этим, документируя нарушения, мы ни при каких обстоятельствах не даем данные в прессу. И мы также не будем передавать эти сведенья неприятной стороне.
Это отечественный тайный диалог.
— Возможно несколько личных вопросов? Как приходят на работу в МККК?
— По-различному. У меня это домашнее. Мой дядя также трудился в МККК в восьмидесятых годах прошлого века. Был в Ливане, Йемене, Ираке. МККК базируется в Женеве, и люди в Швейцарии весьма уважают эту структуру.
Мы маленькая страна и не играем громадной роли в мире, но Красный крест — это отечественный вклад в данный мир. И большое количество парней в университетах грезят прийти трудиться в МККК — через важный конкурс.
Необходимо пройти тестирование, собеседование, в обязательном порядке знать пара языков.
— какое количество вы их понимаете?
— Пять-шесть, это как вычислять. (Смеется.) Это французский, немецкий, английский язык , русский, чуть испанского, итальянского и швейцарско-германский диалект, что, возможно, вычислять не требуется. Он лишь устный.
Русский я учила шесть лет в университете, ездила на стажировку в Петербург.
— Имеете возможность, с учетом вашего опыта, спрогнозировать, сколько еще продлится эта война?
— какое количество продлится конфликт, никто угадать не имеет возможности. Мы должны быть готовы к нехорошему и сохранять надежду на лучшее.
А вот про себя я могу заявить, что буду тут до октября. Моя личная командировка запланирована на полтора года.
Позже паузу в два месяца, и моя жизнь кардинально изменится. Я отправлюсь в новую миссию, в Южный Судан.
— У вас на пальце кольцо с надписью «Спаси и сохрани». Откуда оно?
— Тут, в Мариуполе, заметила и приобрела. Я не православная, само собой разумеется. Но я также человек, и, в то время, когда идет обстрел, мне страшно. Я, возможно, постоянно буду носить это кольцо. Ну а соседнее кольцо, раз мы уже о них заговорили, оно обручальное.
Я по окончании отечественного с вами беседы уеду собирать вещи. У меня будет отпуск, я полечу к себе и в том месте выйду замуж. Мой будущий супруг также работник МККК, и он на данный момент в миссии в Конго. Позже, в Южном Судане, мы соединимся и будем трудиться совместно.
Такая вот у нас жизнь.
История милосердия: Красный Россия и Крест
