C.н. решетов: при второй ни одна лодка с десантом не вернулась
В условиях постоянного наступления в осеннюю пору и зимний период 1942-43 гг. о личной гигиене мы и не думали. Ни зубных щеток, ни одеколонов, ни кремов у нас не было. В лучшем случае в вещевом мешке возможно было отыскать кусочек мыла. В бане не мылись месяцами.
Белье нижнее сменяли, в то время, когда оно начинало на теле расползаться. Ни о речи и какой стирке не было.
Через 2-3 месяца нахождения на фронте нас начали заедать вши.
Их было так много, что время от времени в 60 секунд затишья ими забавлялись.Так, играли на скорость, кто стремительнее в слепую дотянется вшу из подмышки. Рекордсменом был курсант Коля Аистов, что умудрялся время от времени дотянуться сходу две.
Гады-воши грызли нас
Вши особенно начинали тревожить, в то время, когда попадали в теплое помещение. не забываю, мы где-то на отдых зашли в избу. Была зима, на улице снег и холодно.
А в помещении жарко натоплено. Через некое время я не имел возможности усидеть – так грызли меня вши. Я выскочил на улицу, снял нательную рубаху и затолкал ее в снег. Потрусив гимнастерку, надел ее на обнажённое тело. Стало легче.
Вши были не только в нательном белье, они ползали и по гимнастеркам. Был таковой случай.
В последних числах Января 1943 года мы высвободили г. Армавир. Последовала команда – остаемся до утра на отдых. Мы втроем, Алексей Баранов, Володя Барбашев и я попали на ночлег к гостеприимной хозяйке. В то время, когда мы сняли шинели, она взглянуть на нас и ахнула.
На гимнастерках, прямо поверху видны были вши. Она скоро схватила древний чугунный утюг, насыпала в него тёплых углей, а нам сообщила: «Снимайте, сынки, все!».
И скоро начала шуровать раскаленным утюгом по нательным рубашкам и нашим гимнастёркам. Тяжело поверить, но из-под утюга шел треск…. А позже, как имела возможность еще и баню устроила нам.
Какое же удовольствие мы взяли в тот сутки.
Весной 1943 года, в то время, когда потеплело, стали от них избавляться. Прямо под кустиками, где-нибудь у речушки либо пруда устраивали баню, а все белье, впредь до шинелей, закладывали в самоделки – вошебойки.
В громадной металлической бочке с одной стороны вырезали дно, наливали в нее мало воды и ставили на костер. На вмонтированную в бочку решетку закладывали обмундирование и хорошо укрывали брезентом. Горячим паром убивало все живое.
Так неспешно избавились от паразитов.
Испытывали трудности и другого порядка. Как мы знаем то, что было положено воину, пехотинец нес на собственных плечах.
Автомат либо винтовка, два снаряженных диска, запас патронов до 500 штук, саперная лопатка, котелок, кружка и ложка и неизменно флажка с водой. На громадных переходах постоянно сопутствует жажда попить.
В вещевом мешке обязательно старались иметь запасные портянки, кусочек мыла и, в случае если была возможность, что-нибудь пожевать. Да мало ли что имело возможность появляться в мешке воина.
А летом, не смотря на то, что и жарко, но неизменно через плечо шинельная скатка. Так как на отдыхе воинов шинель подстилал и шинелью укрывался.
И все это в случае если перевести на язык веса составля- ло не меньше 16 кг. Передвигаться приходилось либо ползком по-пластунски, либо маленькими перебежками под действием огня соперника, либо совершая марш от 15 до 50 км в день, в течении всего нахождения на фронте, от Кавказских до Альпийских гор.
Все, о чем я поведал, было характерно пехоте. Другие рода армий пребывали в более удачных условиях, имея возможность положить собственные вещи на повозку, орудийный лафет, машину, танк либо другие транспортного средства, имевшиеся в их распоряжении.
Таких трудностей, как пехота, ни один род армий не испытывал. И, слава Всевышнему!
В феврале-марте 1943 года войска испытали ужасную распутицу на Кубанских дорогах. Было тяжело извлечь ногу из грязи. До тех пор пока одну извлекаешь, вторая погружалась в нее.
Фактически закончился продовольствия и подвоз боезапаса. Лошади не справлялись с повозками, колеса тонули в грязи по самую ось.
О автомобилях по большому счету обращение не шла. К артиллерийским упряжкам подстегивался целый орудийный расчет.
Для доставки боезапаса применяли местных обитателей – дам и подростков. От села до села, они несли на собственных плечах по одному боеприпасу к 76 мм, либо по два к 45 мм орудиям. По 14 дней интенданты не давали нам положенный паек хлеба, сахар.
Отставали походные кухни, вынуждены были переходить на подножный корм.
На полях Кубани обнаружили скошенную, но не убранную рисовую солому. Сами в ступах, приспособленных из больших гильз, обмолачивали, веяли и варили в солдатских котелках.
Из почвы извлекали корнеплоды из сахарной свеклы и приспособились варить их в металлических коробках из-под германских противогазов.
Противогаз выбрасывали, а в металлическую коробку укладывали нарезанную кусочками свеклу. Коробка хорошо закрывалась и кидалась в костер. Не было и соли. Воду выпивали из любой лужи, которая попадалась на пути. Время от времени выручали нас местные обитатели, но не все.
Многие из Кубанского казачества относились к нам очень плохо. Из-за чего – тяжело сообщить? Предположительно не весьма уважали Советскую власть, которую мы им возвращали.
Но что страно. При всем том, что мы испытывали – и вшей, и грязь, и мороз, и голод – люди на фронте фактически не болели.
Держались за счет обостренного психотерапевтического напряжения.
Переправа через Дунай
7 ноября 1944 года мы взяли мелкую передышку и празднично отметили 27-ю годовщину Великого Октября.
Но отдых был краткосрочным. Уже 8 ноября, рано утром, нас подняли по тревоге.
Сорокакилометровый переход, и к вечеру того же дня мы прибыли в назначенный пункт. 703-й стрелковый полк взял задачу форсировать реку Дунай у югославских селений Бездан и Батина. Подготовка к исполнению поставленной задачи была недолгой.
Форсировать реку предстояло в ту же ночь на подручных средствах. Тут же начали собирать рыболовные лодки у местных обитателей и сосредотачивать их в устье канала, выходящего в этом месте к Дунаю.
Ответом начальника батальона начать переправу должна была первая рота. Я руководил третьей ротой, и мы ожидали собственной очереди.
На каждую лодку размещали по десять человек десанта и по два сапёра на вёсла, в задачу которых входило высадить десант и возвращать лодки для переправы очередных групп. Около 23 часов 8 ноября первая несколько приступила к исполнению боевого задания.
Главная трудность пребывала в том, что, прибыв на место, в село Бездан, в то время, когда уже стемнело, мы не смогли изучить ни условий переправы, ни сил соперника. А в это же время в этом месте Дунай был хоть и не весьма широким (триста – четыреста метров), но имел сильное течение, и руководить лодкой, имеющей два весла, было тяжело.
Сохраняли надежду на внезапность, но соперник скоро нашёл десант и, освещая лодки ракетами, открыл по ним прицельный пламя. Ни одной из лодок достигнуть берега соперника не удалось.
Понеся тяжелые потери, сохранившиеся лодки, разбросанные на большое расстояние, возвратились к собственному берегу.
Предстояло повторить форсирование. Но перед этим случился неприятный инцидент. Действовавший в то время в армии орган Смерш в том, что ни одной лодке не удалось достигнуть берега соперника, усмотрел трусость сапёров, сидящих в лодках за вёслами.
Были «назначены» виновными два сапёра, каковые и были преданы суду. Собрали персональный состав полка, и суд в течение нескольких мин. вынес вердикт: «За трусость, показанную при форсировании, – виновных расстрелять».
Затем начали вторую попытку переправы.
Мне неизвестно, расстреляли их либо это был легко психотерапевтический акт действия на сапёров. Могу лишь подтвердить, что при второй попытке ни одна лодка с невысаженным десантом к собственному берегу не возвратилась
В послевоенные годы мне посчастливилось побывать с визитом дружбы на многострадальной почва Югославии, пройти дорогами битв по Дунаю от Измаила до Вены на судах Черноморского флота. На фарватере реки медлено опускали матросы на воду венок в память о тех многих смелых бойцах, кого поглотила речная стремнина с таким поэтическим заглавием – светло синий Дунай.
На высоте, где в 1944-м десять дней бушевал металл и огонь, стоял тридцатипятиметровыи монумент.
Гранитную колонну из белого доломита венчает медная фигура дамы, олицетворяющей Победу, с опущенным клинком и поднятым факелом. На монументе надпись: «Павшим солдатам смелой Красной Армии. Населения украины».
Под монументом – братская могила, в которой захоронены 1297 офицеров и советских солдат.
Многие десятки без вести пропали при форсировании в пучине речной. В местечке Бездан был создан музей, посвященный данной битве.
Имеется в том месте и мой портрет с подписью – Герой Советского Союза Сергей Решетов.
Не для славы
Была вся отечественная юность атакой
Не для того,
Чтобы ею поразить.
И не так нищи мы отвагой,
Чтобы за неё отличия просить.
Отцы
Все отечественные силы до предела
Дать свободе
Завещали нам.
Но не так смелость поредела,
Чтобы кликать храбрецов всех по именам.
И мы ледок форсировали ломкий,
В то время, когда по нам
Хлестали пули вкось,
Не для того, чтобы знали нас потомки,
А для того,
Что б лучше им жилось
Б. ДУБРОВИН
О проекте Лица Победы
Тёплый снег
