Бриджит бардо против буркини — «наука»
Поболтаем о правах дам
Из-за чего французы устраивают такую шумиху около купальных костюмов? По причине того, что для Франции пляж — больше, чем легко береговая линия.
Это знак национальной идентичности.
Если доверять Марин Ле Пен, усаженные пальмами набережные, ослепительное море и золотые пески Лазурного берега этим летом превратились в поле боя, где борьба ведется за саму душу Франции.
Несколько дней назад в собственном личном блоге Ле Пен — фаворит ультраправого «Национального фронта» — выразила недовольство по поводу присутствия на пляжах Франции «буркини» — купальника, всецело закрывающего тело, что носят кое-какие мусульманки. И предложила свою помощь последовательности городов и курортов, каковые в течение последних недель друг за другом ввели запрет на применение таких купальных костюмов.
Французские пляжи — это не место, где дамы закрывают собственные тела, написала Ле Пен, ностальгически добавив: «Французские пляжи принадлежат Бардо и Вадиму».
Ле Пен имела в виду киноработы известного французского режиссера Роже Вадима и его музы и первой жены Бриджит Бардо. В частности, Ле Пен имела возможность подразумевать Бог и знаковый «фильм Вадима создал даму» (1956), где юная полуобнаженная Бардо сыграла чувственную 18-летнюю сироту Жюльет.
Официальный трейлер фильма информирует, что воздействие его «разворачивается в языческом раю Французской Ривьеры», которым персонажи полностью успевают насладиться, но эта история не только о красивом пляжном флирте.
В то время Франция волновалась послевоенный экономический бум, сопровождавшийся подъемом массового туризма, в следствии чего многие семьи рабочего класса в первый раз были на пляжных курортах. Club Med — либо Club Mediterranee — что потом станет мировым туроператором, лишь начинал собственный существование в Париже.
Но в случае если в 1950-е годы жизнь была пляжем, всего пара лет до того все было совсем в противном случае. Взывая к французской ностальгии по эпохе и известному дуэту, которую они олицетворяют — а после этого, связывая буркини с недавними атаками в Ницце и Нормандии — Ле Пен не просто возвращается к мифическому времени, в то время, когда эротизм пустынного французского побережья еще не был стёрт с лица земли мусульманками в их долгих одеяниях; она кроме этого пробует сыграть на глубоко укоренившейся в национальном сознании тревоге, напоминая о том, что французский пляж не всегда был местом релаксации и отдыха.
Он кроме этого был местом насилия, вторжения и травм.
Во Франции пляж уже давно стал хранилищем и мощным символом французской национальной идентичности. Кроме кинематографистов, пляж воодушевлял французских живописцев, философов и писателей.
Узнаваемые французы кроме того утверждали пляжи за пределами границ их собственной страны: так, живописец Поль Гоген покинул собственный след на Таити; беглый каторжник и писатель Анри «Папийон» Шарьер сделал то же самое в Венесуэле, а романист и сатирик Мишель Уэльбек — в Таиланде. Но то, что именно олицетворял собой пляж, изменялось в течении многих лет и зависело от контекста каждой эры.
в течении многих столетий французское побережье было местом воздействия и уязвимости внешних рисков — не для тел, а для всей нации. Пляжи были обязаны пребывать под защитой (не смотря на то, что, в соответствии с довольно часто цитируемому смешному рассказу, Людовик XIV жаловался, что он утратил больше территорий из-за итальянских астрологов, которым доверил составить карту собственного побережья, чем в зарубежных войнах, потому, что их измерения и точные инструменты продемонстрировали, что французское побережье меньше по размерам, чем считалось).
По окончании Второй мировой на атлантическом побережье Франции много лет заживали шрамы, покинутые бункерами и колючей проволокой — постоянное напоминание о германской оккупации. Учредители Club Med Жерар Блиц (Gerard Blitz) и Жильбер Тригано (Gilbert Trigano) практически открыли собственные первые курорты за пределами Франции, на испанском острове Майорка и в Салерно (Италия), посчитав, что французам прежде всего нужно проводить отпуск за пределами страны, в которой все напоминает о повседневной жизни и войне.
Желаете плавать в буркини? Штраф я оплачу
TV 2 Norge24.08.2016Скандал во Франции: Купание в буркини
Русская служба RFI06.08.2016Введут ли буркини на тунисских пляжах по окончании выборов?
Le Point25.10.2011Из-за чего побеждает Марин Ле Пен?
Bloomberg08.12.2015Марин Ле Пен: «Народ неизменно прав. Кроме того если он ошибается»
Le Temps06.12.2015Но в послевоенные 1950-е и 1960-е годы представление французов о пляже начало претерпевать множество трансформаций. Французское кино и торговые марки, подобные Club Med, общими усилиями создали образ пляжа как легендарного места гедонистической фривольностей и свободы.
Одновременно с этим пляж воспринимался как место социального равенства. В 1970-е годы происходит предстоящий рост курортов, трудившихся по программе «все включено», к тому же широкое распространение взял ежегодный оплачиваемый отпуск, что к 1982 году увеличился до 35 дней и рассматривался всеми гражданами Франции как неотъемлемое право, а не привилегия.
Club Med начал позиционировать себя как пространство антикапиталистической, антибуржуазной контркультуры: в маркетинговых лозунгах компании курорты назывались «противоядием цивилизации», где гости вместо денег имели возможность платить за напитки в баре особыми «жетончиками», а на церемонии прибытия их призывали отбросить атрибуты повседневной буржуазной судьбе. В собственном социологическом изучении 1960 года, посвященном одному из «городков» Club Med, Анри Реймон (Henri Raymond) отметил разделяемое многими отдыхающими утверждение:
«В том месте, где все в плавательных костюмах, нет места социальным различиям».
Мы до сих пор можем замечать следы этого в далеком прошлом сложившегося отношения французов к пляжному туризму: сейчас он выражается в замечательном отклике на буркини. Чуть ли кроме того в 1960-е годы кто-нибудь готовься честно подписаться под мифом о том, что, стоит лишь надеть на себя плавки либо парео, и упадёт вся социальная иерархия.
Однако, и сейчас у людей остается чувство, что, обнажаясь на пляже, они демонстрируют личную приверженность к избавлению от атрибутов буржуазного существования. Буркини не только напоминают людям о снова актуальной классовой, расовой и гендерной напряженности — думается, что те, кто их носит, отказываются принимать участие в создании иллюзии социального выравнивания, которое, как предполагается, должно случиться при помощи уязвимости и ощущения незащищенности обнаженного людской тела.
Неприятность, которую видят соперники буркини, — не в самом приходе этих купальных костюмов на французские пляжи, а в эмоции того, что их обладательницы не принимают активного участия в сохранении существующих мифов. В случае если французский пляж есть местом, которым любой, независимо от происхождения и статуса, может в равной мере пользоваться и наслаждаться, то появление буркини на пляжах требует того, дабы мусульманское население Франции было вписано в разные национальные нарративы: мусульманские граждане также есть в праве на пятинедельный оплачиваемый отпуск, финал из больших городов, и на детские поездки на переполненные пляжные курорты.
То, что француженки мусульманки смогут сделать выбор в пользу пляжных купания и игр совместно со собственными детьми, вместо того дабы скрываться в тени опустевших французских городов, выясняется вызовом фальшивым представлениям о свободе дам и исламе. Близорукое видение французского общества, навязываемое такими людьми, как Ле Пен, настаивает на том, что пляж остается пространством дерзкого, в далеком прошлом устаревшего объективизации женщин и мужского шовинизма, воплощенных в кино 1950-х годов.
В то время, как кое-какие уверены в том, что присутствие буркини ставит под угрозу хрупкое равновесие пляжной культуры, в базе которой — обнаженная плоть и секуляризм, другие с готовностью вступили в дебаты о том, для кого и чего пляж рекомендован. Намек Ле Пен на знаковые пляжные сцены из фильма «И Всевышний создал даму» умело обходит стороной более глубинный пласт сюжета картины Вадима.
Фильм в действительности говорит историю изменяющегося экономического ландшафта: сексуально ненасытная героиня Бардо, Жюльет, выясняется в окружении сходу нескольких поклонников: обладателей верфи, Мишеля и братьев Антуана Тардье, чья семья представляет собой древнюю культуру французского взморья, и богатого застройщика Эрика Карадина, что планирует строить на их полосе пляжа новое казино. В том, что сегодняшний фаворит крайне правых во Франции решила утвердить образ экономических трансформаций, где судостроение и рыболовство — промышленности и традиционные формы труда, каковые в большинстве случаев отстаивает Ле Пен — должны дать дорогу барам, казино, и возможностям удовлетворить гедонистические сексуальные жажды, нельзя не отметить определенную долю иронии.
В собственном блоге Ле Пен представила французский пляж как собственного рода священное пространство — вневременной маркер французской национальной идентичности. Но пляж относится к национальным мифам как раз вследствие того что это неизменно изменяющееся пространство.
Он подвержен как эрозии, так и восстановлению, он есть объектом вечного перемещения и перепланировки разных групп и лиц.
Пляж не должен быть полем боя. Тем, кто ищет противоядие идеям Ле Пен о том, кто и что должно определять образ французского пляжа, не помешает обратиться к фильму еще одного режиссера Новой современника и волны Вадима, Аньес Варда (Agnes Varda).
В ее фильме 2008 года «Пляжи Аньес» забранная за базу тема пляжа снабжает в высшей степени личную ретроспективу судьбы и кинокарьеры режиссера. Появляясь в разных мнимых, реконструируемых и исторических ипостасях, пляж тут выясняется местом размышлений и возвращения, воплощенных самый остро в образах Жака Деми, ее мужа, незадолго до его смерти в первой половине 90-ых годов XX века.
в течении всего фильма Варда предстает всецело одетой восьмидесятилетней дамой, для которой пляж — место вечной любви наровне со случайным сексом, место домашних связей наровне с риском и приключениями. Пляж может принимать во внимание постоянной составляющей французского культурного воображения, но, как показывает нам Варда, он может воплощать собой разнообразие, перемены и любовь, вместо единообразия, ненависти и неравноправия.
Как мусульманка купается!? Тест буркини. По вкусу – по карману
